Хмыкаю. — И почему? — Ты — великий человек. Без ложных и пафосных дифирамбов я могу это говорить, глядя тебе в глаза. Ты каждый раз меня поражаешь, и просто завораживаешь. Нет, не знаниями из будущего, нет, это для тебя никакой не фетиш, а лишь средство, инструмент, который позволяет тебе лучше достигать цели. Великой цели, которую ты поставил перед собой и всеми нами. Ты яркий, харизматичный и сильный человек. Женщины, знаешь ли, тянутся к таким мужчинам. Инстинктивно. Вот и я тянусь. Она рассмеялась, но было видно, что она смутилась оттого, что не смогла сформулировать то, что хотела сказать, утонув в эпитетах. Целую её ладошку. — Люблю тебя, моё солнышко. Не говори ничего. Я всё чувствую без слов. Маша вздохнула и положила голову мне на плечо. Помолчав, она вернула разговор к прерванной теме. — Тебе талантливо удается прятать лист в лесу, а убитых на поле боя. Огромные структуры какого угодно назначения на поверку оказываются не совсем тем, чем кажутся. Движения суфражисток по всему миру и борьба за права женщин. Экспедиция Службы Егермейстера Двора, привозящая зверушек и птичек для имперских зоопарков. Департамент генерала Маршина, который якобы занят только устройством демобилизованных и инвалидов. Кстати, твоя идея загрузить заказами артели инвалидов на производство сетчатых сумок «авоська» просто пошла на ура, я видела сегодня отчеты о продажах… — Ну, это Суворину спасибо за грамотную рекламу. — Да-да, конечно, будто не ты ему обозначал задачу и не расставлял акценты. Но я продолжу. Твоя марсианская эпопея и «Зона 51». Десятки и сотни проектов, неясных на первый взгляд, но имеющих колоссальное глубинное значение. Как тебе всё это удаётся видеть в целом, держать в голове и не упускать подробностей? У меня вот пока не получается. Она шутя ткнула меня локтем в бок. — Научи меня! Смеюсь. — Открой ротик, я тебе дам волшебную таблеточку, и ты сразу всему научишься. Жена деланно насупилась. — Жадина-говядина. Вновь тишина. Лишь потрескивают дрова в камине. Вздыхаю. — Ты преувеличиваешь. Конечно же, я не знаю и не помню подробностей. Очень многое я упускаю. Я тоже человек и не могу объять необъятное. Даже если взять простой, казалось бы, вопрос, как дать зеленый свет перспективным исследованиям или перспективным людям. Да, в моей истории человек что-то изобрёл или стал кем-то выдающимся. Но этому предшествовала целая череда событий, которая не только круто изменила жизнь, но и дала тот необходимый жизненный опыт, без которого всё было иначе. Например, здесь не случилось Гражданской войны, которая круто изменила жизнь десятков миллионов людей. Великая война закончилась иначе. И так далее. И что мы видим? Маршал Жуков никогда не станет Маршалом Победы, вполне довольный бурным развитием своего обувного дома и тем, что его мечта осуществилась. Ленин строит социализм в Мексике, вполне довольный тем, что его прогнозы о том, что революции в России при жизни нынешнего поколения не случится, оказались верными. Гитлер погрузился в богемную жизнь и рисует картины. Муссолини снимет фильмы и не помышляет о том, чтобы пойти в этом году на Рим и провозгласить себя дуче. Жизнь десятков и сотен тысяч людей пошла по совершенно иному пути. Поэтому мне и приходится вести селекцию практически заново, почти с чистого листа. Да, я что-то и кого-то помню из прошлой жизни, и делаю всё, чтобы использовать эти знания. Я слежу за ними. За теми, кого я помню из своей истории. Равно как и за теми, кто в моей прежней истории так и не смог состояться. Её Величество История не дала им в своё время такого шанса. Я же попытаюсь дать. Может быть это будет необычный шанс, но он будет. Может ли казачий есаул стать впоследствии генералом бронетанковых войск? Поди знай, но почему бы и нет? Вполне вероятно, что его тупо расстреляли за каким-нибудь амбаром в Гражданскую и свершения его жизни прервались, и благодарное человечество никогда не узнает о великих свершениях или великих злодеяниях, которые он мог бы совершить, останься он жив. А может там, под тем самым амбаром, от той самой пули обдолбанного наркотой анархиста, погиб несостоявшийся будущий гений танковой войны? Или конструктор космических ракет? Или выдающийся педагог? Императрица хмыкнула: — Или маньяк и серийный убийца. Киваю. — Да, может быть и такой поворот. Мы этого не знаем. Но мы узнаем. Очень скоро. Лет через двадцать. Всего-то. Какие наши годы, да, любовь моя? * * * ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САХАЛИНСКАЯ ОБЛАСТЬ. ИМПЕРАТОРСКАЯ ГАВАНЬ. 17 ноября 1921 года. Бункер Ситуационного центра Объединенных сил Сахалинской группировки войск. Как говорится, на сцене всё те же, место действия и обстановка без изменений. Николай усмехнулся. Точнее можно сказать так — изменений каждый день становится всё больше и больше, их уже столь много, что уже даже перестаёшь замечать рост лавины событий. Событий, которые в один прекрасный момент обратятся в лавину действий. Да, Императорская Гавань кипит, бурлит и пенится, как сказал бы Миша. Войска всё прибывают и прибывают, количество транспортов в порту такое, что швартовать их негде, приходится оставлять на рейде, благо береговая оборона, авиация и корабли прикрытия держат японцев на расстоянии. Известие об уходе на юг японской эскадры значительно повысило моральный дух русских войск. Что ж, противник тоже не дремлет и готовится к обороне Южного Сахалина. Трудно спорить, высадка на остров обойдется Армии Единства отнюдь не дёшево, но это война. Видят ли приготовления русских сами японцы? Конечно. Японская разведка отнюдь не дремлет и в Токио прекрасно понимают, что происходит подготовка к массированному эшелонированному десанту. Меры, разумеется, предпринимают, всячески усиливая сахалинскую группировку, перебрасывая на остров войска и припасы с Хоккайдо. Единственный вопрос в Токио, который очевиден и в наших штабах, успеют русские и решатся ли на высадку столь больших сил в преддверии зимы или отложат операцию на весну? Или, наоборот, дождутся льда и пойдут по нему на штурм острова? А если решатся на высадку, то где именно? Операция «Химера» входила в завершающую фазу. Все спешат. Всё спешит. Ледяное крошево на море вскоре встанет, а там уже и до крепкого льда недалеко. Все стараются успеть. Каждый по-своему. И каждый к своей цели. * * * ЯПОНСКАЯ ИМПЕРИЯ. СЕВЕР КОРЕЙСКОГО ПОЛУОСТРОВА. ПЕРЕДОВОЙ КОМАНДНЫЙ ПУНКТ ОСОБОГО ТАНКОВОГО КОРПУСА ЛЕЙБ-ГВАРДИИ. 17 ноября 1921 года. Более полсотни офицеров от штабс-капитанов и до генералов включительно. Большое оперативное совещание. Большой зал бетонного бункера танкового корпуса. Андрей обвел взглядом собравшихся. Вроде все прибыли. Командование корпусом в полном составе. Командующие 1-й и 2-й танковых дивизий Лейб-Гвардии со своими начштабами. Командующий 1-й механизированной дивизией Л.-Гв. и его начштаба. Командующий 4-й смешанной авиационной дивизией, Командование Лейб-Гвардии 1-го мортирного артиллерийского полка (с этими вообще выходило забавно, поскольку комполка был русским, а его начштаба — германцем, хоть и в русской форме, впрочем, половина штата полка, снабженного по штату крупповскими мортирами langer 21 cm Mörser образца 1918 года, была как раз укомплектована именно германцами. Командующий корпусом генерал-адъютант Добржанский негромко переговаривался с стоявшими рядом генералами. Начало затягивалось, может кого-то ждали, может каких-то вестей, а может и ещё что. А может и ничего. Захотел так Добржанский и всё. С него станется. Вообще же, капитан Романов не очень понимал смысла в таком большом совещании в настолько расширенном составе, что даже пригласили командиров батальонов и их начштабов. К чему бы это? Ведь совершенно ясно, что никаких секретов им не огласят, секреты предстоящий сражений хорошо если знают человек пять-шесть, причем большая часть из них как раз находится за пределами этого собрания. Тогда в чём подвох? А вот и начало. — Товарищи офицеры! Мы начинаем. Итак, сегодня у нас общий сбор командиров всех уровней, начиная с батальонного уровня. Разумеется, никаких судьбоносных решений здесь принято не будет, равно как не будут оглашены и какие-то стратегические планы кампании. Противник серьезно укрепился и прогрызть его оборону будет крайне сложно и весьма кроваво. Мы ждём подхода свежих сил, а, главное, ждём подхода тяжёлой артиллерии. Линия фронта на участке Мукден-Сейсин скорее напоминает бесконечные линии окопов и укреплений времен Великой войны, особенно на Западном её фронте. В отличие от тех времён, мы категорически не хотим нести такие чудовищные потери во время бессмысленных самоубийственных атак в лоб. Время играет на нашей стороне. Морская блокада всё больше ограничивает возможности противника. Подвоз морем весьма затруднён, это касается всего — вооружения, боеприпасов, топлива, продовольствия, прибытия свежих пополнений, вывоза раненых, ротации войск, в общем, всего. Андрей слушал начальство и всё больше убеждался в своей правоте. Генерал вещал: — Мы входим в зиму. Как вы все прекрасно знаете, сидение в окопах на морозе — это не самое приятное на войне. Поэтому нам необходимо позаботиться о том, чтобы солдат не только был согрет и накормлен, но и понимал, что командование заботится о нём. Вам всем известно, чем заканчиваются всякие недовольства в окопах. Нам нужны теплые блиндажи и землянки в три наката, а это всё опять же нормальные брёвна необходимы, которые нужно ещё доставить. Нам нужна ротация войск с передовой, нам нужны в ближнем тылу бани, прачечные, медицинские пункты, возможность поговорить со священником или замполитом, написать и отправить письма домой, а так же и получить их. Ваши части укомплектованы в основном ветеранами. Поскольку вы все прошли войну, а многие из вас и не одну, то вы сами прекрасно знаете всё проблемы, связанные с ветеранами. Но одна из главных — переобучение ветеранов обращению с новой техникой. Не все из них видели на полях войны танки и бронетехнику. А те, кто и видел, никогда не представляли себя внутри этих бронемашин. Разумеется, они проходили учебку заново, они даже поездили на своих машинах по полигону, но опытных бойцов-танкистов у нас очень мало. И наша задача сейчас сделать так, чтобы наши полки и батальоны смогли обучить свой личный состав в условиях реального боя, не потеряв при этом чрезмерное количество солдат и офицеров. Катастрофу Стохода мы повторить не имеем права. Положить цвет нашей Гвардии — это преступление не только перед армией, но и перед будущим нашей Империи. К счастью, после Стохода Гвардию удалось возродить. Мы стали лучше, мы стали сильнее, но мы сохранили наши традиции… Андрей украдкой оглядел соседей. Да, он не один такой скептик. Если начальство привселюдно заговорило о зимовке и учебной программе, значит наступление буквально завтра-послезавтра. Они бы ещё рядовых сюда позвали… * * * ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САХАЛИНСКАЯ ОБЛАСТЬ. ИМПЕРАТОРСКАЯ ГАВАНЬ. 17 ноября 1921 года. Ветер хлестал по лицу. Благо хоть закончилась метель и вновь показалось солнце. И командование спешило передислоцировать авиадивизию на новые аэродромы. Первые машины уже поднимались в воздух, так что времени на прощание у них почти не было. — Настенька, береги себя. Кивок. — Да, ПапА. Я буду паинькой. Тебе не придётся за меня краснеть, обещаю. В конце концов японцы вполне себе джентльмены и не обидят барышню. Николай тяжело вздохнул. Ему и так не нравилось увлечение дочери авиацией, а теперь Анастасия состояла в штате женского бомбардировочного полка, так что всякие шутки и романтические увлечения кончились. Великая Княжна из пилотессы-спортсменки, словно по мановению волшебной палочки, вдруг облачилась в лётный комбинезон и сверкала на солнце золотыми погонами зауряд-подпоручика. И через несколько боевых вылетов приставка «зауряд» исчезнет, поскольку Анастасия Николаевна Романова сдала все требования и прошла все испытания и на подтверждение французского диплома пилота, и квалификацию бортстрелка-радиста бомбардировочной авиации. — Ладно, ПапА, долгие проводы — долгие слёзы, как говорят в народе. Вон уже и Евдокия Васильевна коситься начала. Побегу я. Пора. Она порывисто обняла отца, чмокнула его в щеку и не оборачиваясь побежала к ожидающей её командиру эскадрильи подполковнику Анатре. Да, злить командование новобранцу не следует, даже если новобранец этот — Великая Княжна и Её Императорское Высочество. …Ещё через четверть часа эскадрилья Си-33 поднялась в воздух, и Николай уже точно не мог сказать в каком именно самолёте летит сейчас в войну его дочь… …Настя смотрела на уходящий вдаль аэродром и ей ещё долго казалось, что она видит на краю лётного поля одинокую фигуру в длинной шинели. Непрошенная слеза вдруг скатилась по щеке, и она поспешила вытереть её рукавом. Совсем не по-великокняжески. * * *