Маша, меж тем, продолжала более воодушевленно: — «На знаменах России и Ромеи «Освобождение! Единство! Служение!» — новая народная триада, определяющая суть нашей жизни и нашей борьбы. Империя сейчас ведет справедливую войну против Японии. Наши добровольцы записываются в военкоматах по всей Империи! Наши подданные разного достатка жертвуют посильные суммы в Императорский Военный патриотический фонд, оказывающий помощь нашим защитникам и делающий жизнь солдата на фронте легче. Наши рабочие на заводах и фабриках выпускают нужную на войне продукцию, а крестьяне заботятся о том, чтобы защитники Отечества были сыты. Наши паровозные бригады ведут свои составы на Дальний Восток! Их вагоны и платформы везут на фронт не только солдат, но и вооружения и боеприпасы, сухие пайки, муку и консервы, танки, самолёты и артиллерию — всё то, без чего победоносная война немыслима! Я много раз повторил слово «наши». Но, что это такое? Кто такие, эти «наши»? Не идет ли тут просто псевдопатриотическая пустая болтовня? Ведь так часто мы слышим с трибун высокопарные речи, за которыми не только ничего не стоит, но и нередко произносящие эти дорогие нашему сердцу слова стараются прикрыть ими своё воровство, вредительство и откровенное предательство. Каждый должен быть на своём месте. Только превратив Империю в работающий как часы механизм, мы добьёмся Победы, вернем утерянные в прошлой Русско-японской войне территории, смоем позор Цусимы, закрепим право наших подданных селиться в Маньчжурии, получить там земельные наделы для крестьян, делая из Маньчжурии вторую Ромею — Землю Обетованную нашей Империи. И открывая Четвертую сессию Государственной Думы, я жду от вас, господа депутаты, результативной работы над законами, которые сделают жизнь моих подданных лучше, а победу в войне — ближе. Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами. МИХАИЛ». Зал взорвался аплодисментами, как сказал бы любимый муж, переходящие в овацию. Звучали верноподданнические возгласы и крики, да так, что дурачившийся на своем троне Сашка, замер и как-то серьезно посмотрел в зал. Кто-то запел: «Боже, Царя храни!», все подхватили и слитно запели. Это давно не Гимн, но традиция сохранялась. Что ж, Империя — это всегда Традиция. Даже если всё меняется сто раз на дню, Традиция остается основой всего. Императоры приходят и уходят, а Традиция остается. Царица стоически выдержала волну показного патриотизма и заговорила, уже безо всякой папки и прочих шпаргалок. Заговорила просто глядя в зал. — Сегодня светлый Праздник — Покрова Пресвятой Богородицы… Маша внутренне усмехнулась. Да ирония судьбы и гримаса истории, ведь укрыла Богородица Константинополь именно от нападения русских, чем спасла Город от разграбления и сожжения. — … и мы всегда будем помнить Её заступничество, благословения и благоволение к нашему благословенному Отечеству и ко всему народу нашему. Именно Богородица, через нашего великого Государя, ниспослала нам спасение во время чумы «американского гриппа», равно как и сейчас спасает нас от той страшной засухи, которая разразилась в этом году. Да, Господь ниспослал нам испытания, и мы с честью выдержали их. Верю, что и испытание нынешней войной приведет нас к блистательной победе. Неслучайно, ведь, на наших знамёнах Звезда Богородицы. Верую, и да будет так. * * * ЛИЧНОЕ ПИСЬМО ИМПЕРАТРИЦЫ МАРИИ ВИКТОРОВНЫ ИМПЕРАТОРУ ЕДИНСТВА МИХАИЛУ АЛЕКСАНДРОВИЧУ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. МОСКВА. КРЕМЛЬ. 14 октября 1921 года. Любимый мой. Не хочу громких слов. Я просто люблю тебя. Люблю и жду. У нас всё хорошо. Выступила с твоей тронной речью в Андреевском зале. Отчёт тебе наверняка уже прислали, поэтому не буду тут многословничать. Сашка на своём троне безобразничал в меру. Натали справилась. Даже не знаю, что бы я без неё делала. Целую тебя от себя и от наших детей. Очень скучаю по тебе. Пиши чаще. Твоя любящая жена Маша. * * * ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. ЧИТА. СТАВКА ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО. 14 октября 1921 года. Удар. Треск. Скорлупа летит в разные стороны. Жую орех. Удар. Треск. Скорлупа летит в разные стороны. Жую орех. Удар. Треск. Скорлупа летит в разные стороны. Жую орех. Скучно. Иногда хочется странного. Ситуация на фронтах достигла своего логического апогея в кампании этого года. Всё застыло в зыбком равновесии. Мы подготовили несколько дерзких операций, но, уверен, что и японцы тоже не только медитируют на луну в своих садах камней. Да, хочу отметить, японцы очень серьезные противники. Они хорошо подготовились, их британцы и американцы (эти, правда, и вашим, и нашим, как говорится, ничего личного, только бизнес) весьма прилично снабжают, хотя мы и боремся с поставками всеми доступными средствами. Хоть наши «каперские эскадры» весьма эффективны, но перекрыть все каналы поставок морем мы не смогли. Японцы по-прежнему царствуют в этой части мирового океана. Собственно, у нас не было целей слишком уж фантастических в этом плане. Ни о каком генеральном сражении с главными силами флота Японии не могло быть и речи. Это верная катастрофа, и, вполне вероятно, проигрыш в этой войне. Своего рода вторая Цусима. А потому пока главной задачей наших сил (и не только морских) была попытка растянуть их флот по огромному театру военных действий, заставляя выделять силы то на то, то на сё. И тут надо, и здесь необходимо, а вот там вообще невозможно игнорировать. Насколько у нас это получалось — это второй вопрос, но к приходу эскадры «Пантократора» мы не должны были допустить сражения с их объединенным флотом, особенно с учётом того, наша Тихоокеанская эскадра надежно заблокирована японцами в Большом Владивостоке, а значит, мы тоже не могли объединить свои эскадры в единых кулак. На суше тоже дела были далеки от идеала. Японцы крепко засели в своих укрепрайонах и у нас тут намечался свой аналог Курской дуги. Только вот штурмовать придется нам. И если мы не прорвём фронт, к весне япы вполне могут нас опрокинуть массовым ударом. Опрокинуть, не считаясь ни с какими потерями. Да, на суше, война явно переходила в позиционную стадию, с горами трупов на поле боя и продвижениями туда-сюда на сто-двести метров. А зимой со снабжением у нас будут большие сложности. Со всеми вытекающими. Мы, конечно, запасали ресурсы, но большая часть из них находится в Сибири и на Дальнем Востоке, не говоря уж о европейской части России. Пропускная способность железных дорог минимальна даже по Транссибу, а про Маньчжурию и говорить не приходится. К тому же японские диверсанты регулярно что-то у нас там подрывают. Конечно, ребята графа Слащева-Босфорского тоже не скучали в сторонке. К тому же новая тактика применения лазутчиков и ДРГ из числа местных китайцев и маньчжурцев давала не только практический результат в виде диверсий или бомбежек, но и заставляла японцев подозрительно относиться к любым не японцам в своём тылу. Доходило даже до массовых депортаций местного населения, причём, депортировали не в глубь своей территории, а тупо гнали нам навстречу, явно вешая вопрос их спасения и снабжения на наши хрупкие плечи… Стук в дверь. Генерал Качалов: — Государь! Его Императорское Высочество Великий Князь Николай Александрович! Её Императорское Высочество Великая Княжна Анастасия Николаевна! Киваю. — Проси. Там всё готово? — Так точно, Ваше Всевеличие! — Хорошо. И вызови Евстафия. — Слушаюсь! Ники и Настя зашли. Явно полные решимости (ещё бы, преодолеть расстояние от Монако до Читы!), но и явно чувствующие себя не в своей тарелке. Николай с удивлением смотрел на ореховую скорлупу на столе, тумбочке и даже на полу, но я лишь усмехнулся. Можно подумать весь этот срач я не для них устроил. С пистолетом-то в руках. Оппонента, тем более, просителя, всегда полезно удивить, а, возможно, и шокировать. Показать, что ты можешь сделать вообще что угодно, наплевав на чье-то мнение или даже порицание. Обнимаю Ники. — Спасибо, что приехал, брат. Очень рад тебя видеть! Ники также ответно обнял меня. Не знаю, что у него там в голове, но встречные слова прозвучали довольно искренне: — Я тоже рад тебя видеть, брат. Оборачиваюсь к Насте и искренне обнимаю свою племянницу. — Здравствуй, Настюша. Какая ты молодец, что приехала. Мне была интересна её реакция и её первые слова. — Здравствуй, дядя Миша. Я очень рада тебя видеть. Дядя Миша. Что ж, она небезнадёжна. Разве интересовало меня какое-то официальное обращение, типа «Государь» или «Ваше Всевеличие»? Нет. Показать им кто тут есть кто, я могу в любой момент, и, уверен, они в этом не сомневаются. Но мне важно было услышать именно от Насти это самое сакраментальное «дядя Миша», показывающее, что она считает нас одной семьей несмотря ни на что. С её старшими сёстрами мне удалось наладить нормальный контакт, в конце концов Ольга в итоге стала королевой Великодакии, а Татьяна королевой Сербии. Настя пока не стала никем, но явно очень хочет, равно как и хочет всем всё доказать. В общем, девочка небезнадёжна. Впрочем, «девочка» была одного возраста с моей Машей, только вот Насте в жизни не так повезло. Хотя, как тут посмотреть. По крайней мере она не была расстреляна в подвале дома купца Ипатьева три года назад. Так что всё в этой жизни относительно и за всё нужно платить. Испросив дозволения, нарисовался мой личный камердинер. Киваю ему на разгром. — Евстафий, голубчик, распорядись. Тот склоняет голову в протокольном поклоне. — Не извольте беспокоиться, Государь. Всё будет в лучшем виде через четверть часа. В малой каминной подан чай. Качаю головой. — Нет, Евстафий, подай нам чай в мою квартиру. Камердинер удивленно смотрит на меня, но повторять дважды ему не нужно. — Слушаюсь, Государь. Не менее пораженно смотрят на меня мои гости. Приглашения в квартиру не удостаивался ещё никто и никогда. — Прошу за мной, там нам будет удобно поговорить. Что такое наша с Машей квартира? Это абсолютно запретная, закрытая, наша личная зона, в которую вход закрыт всем. Даже уборка и всякая смена постельного белья происходит в наше с Машей отсутствие, но при обязательном присутствии лично Евстафия и сотрудников Службы безопасности Двора. Ни про каких гостей в квартиру и речи быть не могло. Так что моё решение пригласить Ники и Настю в квартиру было совершенно беспрецедентным. Вскоре мы уже расположились в удобных креслах. На столике перед нами был чай разных сортов и видов, а также всё, что к чаю могло пригодиться. В том числе и из различных вкусностей. Беру слово первым на правах хозяина. — Итак, Ники, я получил твоё прошение о возвращении в Россию и на действительную воинскую службу. Бывший Самодержец кивнул. — Да, Миша. Россия вновь ведёт войну. Я не буду говорить высокопарных патриотических речей, но я не могу сидеть в Монте-Карло, когда моё Отечество воюет. Прошу удовлетворить моё прошение и располагать мной, как ты сочтёшь нужным. Готов пойти хоть рядовым, хоть командиром взвода. Спохватываюсь: