Наклонив голову, щекочет Глаше нос. Она хохочет. Воспользовавшись этим, Маса обнимает её. Входит Фаддей. Глаша, ойкнув, вскакивает и убегает. Фаддей: Шалапутка. Маса (нисколько не смутившись, встаёт и степенно кланяется): Фаддэй-сан. Добрый вечер. Фаддей: И вам того же. (Садится на скамейку. Некоторое время оба молчат.) Охо-хо. Маса (со вздохом): Нэ. Фаддей: Вот и я говорю. Один брат помер, за ним второй. Я их обоих годков на двадцать постарее буду, а всё живу, не призывает Господь. У вас-то в Азии как? Если господин помер? Маса (показывает, будто крест-накрест взрезает себе живот): Сэппуку. Харакири. Фаддей: Во-во. Без ножа зарезали. Вся имущества ныне Инге Станиславовне отписана. Ладно. А я-то как? Мне-то куда? Оставят тут жительствовать или попросят со двора? Маса (качает головой): Беда. Фаддей: То-то что беда. Молчат, вздыхая. Маса: Доктор Диксон давно? Фаддей: Что давно? Маса (показывая вокруг): Дома давно? Фаддей: У нас, что ли? Месяца три. (Показывает три пальца.) Барин как стал болеть, пожелал доктора, и чтоб непременно англичанина, к нашим доверия не имел. Дал объявление в газету, ну этот сразу и явился. Понимаете? Маса (кивает): Да. Ангричанин, газета. (Немного подумав.) Добрый доктор? Фаддей: Кто его знает. Чужая душа потёмки. Маса (недовольно тряхнув головой): Доктор — дока? Доктор — дрянь? Фаддей: А, хороший ли он доктор? Да чего ж хорошего, если барин помер. С евоными английскими лекарствами совсем расхворался, да и помер. Маса достаёт свой свиток, смотрит в него. Маса (резюмируя): Доктор дусегуб. (Встаёт, кланяется.) До свидания, Фаддэй-сан. Говорить господин. Поворачивается, входит в левую половину сцены, свет за ним медленно гаснет. Фаддей таращится японцу вслед. 10. Окно Открывается левая часть сцены. У стола Фандорин и Диксон. Справа входит Маса, видит доктора, замирает в нерешительности, потом достаёт свой свиток, тушечницу, кисть и быстро пишет сверху вниз, постепенно разматывая свиток. Диксон: …Я сделал autopsy. Исследовал желудок. Следов яда нет. Разорван сердечный мускул, как я и предполагал. Нездоровая диета, много брэнди. (Пожимает плечами.) В бутылке брэнди. Хороший. Никаких примесь. Фандорин: Значит, версия отравления не подтверждается. Что ж, слава Богу. Маса отрывает кусок от свитка, с поклоном подаёт Фандорину. Тот проглядывает. Фандорин: Со суру то, ано отоко-о синрай-дэкинай на. Карэ-но хэя-э иттэ, рэй-но бин-о тотте кои. Дзибун дэ бунсэки-о яру. ДОКТОР: Никогда ещё не проводил analysis в таких условиях. Тесно, мало свет. Бутылка упала, разбилась, но я всё-таки взял проба брэнди. Прямо с пол. Фандорин: И отлично сделали. Иканакутэ ии. Бин-о ковасита-ттэ. Муко-дэ матинасаи. Маса кланяется, выходит. Диксон: Ну вот. Как видите, убийство is out. Осталась только кража. Могу я спросить, кого вы подозреваете? Фандорин (рассеянно): Простите? А, я об этом ещё не думал. Диксон: Как так? Но веер необходимо найти! Фандорин: Где вы научились русскому? Диксон: О, я всю жизнь путешествую. У меня principle: знать язык страны, в которой нахожусь. Я могу говорить (загибает пальцы) французский, немецкий, итальянский, испанский, португальский, польский, арабский, шведский. Всюду жил, всюду лечил. Фандорин: И на востоке? Диксон: О да! Я могу говорить хинди, урду, малайский, даже суахили! Я жил два год Восточная Африка. Фандорин: Поразительно! А в Японии бывать не приходилось? Диксон: Нет. Фандорин: Но по-японски тем не менее знаете. Диксон: What? Фандорин: Перестали понимать по-русски? But nevertheless you do know Japanese. Когда я сказал Mace по-японски, что не доверяю вам и чтобы он сходил за флягой, вы немедленно заявили, что фляга разбилась. Что из сего следует? Несколько выводов, а именно (на секунду задумывается) восемь. Вы хотели избежать повторного анализа. Это раз. Стало быть, сказали мне неправду — в коньяке яд. Это два. Разбить или выкинуть флягу вы не догадались — иначе не заявили бы столь поспешно, что она разбита. Это три. Да если и разбили, для анализа много жидкости не нужно — хватит крошечной капельки с пола. Молчите? Хорошо, продолжаю. По-японски вы понимаете, а значит, про Японию тоже солгали. Это четыре. Вы там были, и, кажется, я догадываюсь, с какой целью. Покойный Сигизмунд Борецкий рассказывал мне о конкурентах, тоже охотящихся за волшебным веером. Вы ведь из их числа? Это пять. И сюда, в усадьбу, вы попали неслучайно. Узнав, кому достался веер, тоже перебрались в Россию. Ждали своего часа. А тут кстати и объявление в газете (показывает свиток, полученный от Масы). Это шесть. В этом свете смертельная болезнь Сигизмунда Борецкого выглядит крайне подозрительно. Я буду требовать эксгумации. Это семь. А уж то, что вы отравили Казимира Борецкого, и вовсе не вызывает сомнений. Это восемь. Таким образом, я обвиняю вас в двойном убийстве! Во время этого монолога Фандорин наступает на Диксона, а тот пятится вглубь сцены. Диксон: No, for God's sake! Я не убивал мой patient! Я… я просто плохо его лечил! За это можно отобрать мой doctor's license, но я не убивал! И Казимир Борецкий убил не я! Фандорин: Вам будет трудно опровергнуть улики. Пойду, займусь коньяком. Поворачивается спиной к доктору. Диксон: Не надо улики! Я знаю, кто убивал! Я скажу, я всё скажу! В это время тень в окне, на которую зрители давно уже перестали обращать внимание и считали неодушевлённым предметом, оживает. Вспышка, выстрел, тень исчезает. Фандорин спиной к окну, и поэтому не сразу понимает, что произошло. Доктор с криком падает. Фандорин бросается к нему. Фандорин: Что? Молния? (Нагибается, хватает доктора за плечи.) Кровь! (Втягивает носом воздух.) Порох! Кидается к открытому окну, за которым шумит дождь. Пробует перелезть через подоконник, но со сломанной рукой у него не получается. Тогда отбегает в середину комнаты, разбегается и выпрыгивает в окно. Яркая вспышка, грохот грома. Конец первого действия. Второе действие 1. В темноте Перед занавесом. Полная темнота. Громкий шум дождя и ветра. Раскаты грома, но зарниц и молний нет. Крик Фандорина: Стой! Вспышка выстрела. Топот бегущих ног.