Несколько минут пожилой подполковник и молодой солдатик, молча, стояли рядом, обозревая жутковатую картину перед собой. Булавин понял, а скорее интуитивно почувствовал, что Малышкин напряжен и что-то хочет ему сказать. — Какие проблемы, сынок? — Ульрих Романович посмотрел в лицо Малышкина, которое вдруг стало испуганно- напряженным. — Товарищ подполковник, — начал говорить Малышкин тихо, опускаясь до шепота, — я хочу вам сообщить…, — он воровато обернулся, хотя рядом никого не было, — недавно перед вашим приездом сюда приплывали люди… — Какие люди? — резко спросил Булавин, впился взглядом в лицо солдатика-дезертира. — Я понял так, что это норвежцы. Они тут долго ходили, пытались спуститься вниз в бункер, но у них ничего не получилось. Пытались вскрыть колодец, это который вы взорвали. Но они не смогли его вскрыть. — Послушай, а как же ты проник в бункер? — Через ракетную шахту. У нас была веревка, мы ее закрепили наверху и опустились в самый низ. А там, из шахты, перешли на этаж, где я похоронил Камзаракова, и где его изгрызли крысы. — Интересно! — Булавин удивленно посмотрел на Малышева. — А тебя эти люди что, не заметили? — Нет. Я спрятался в сарае. Они долго ходили вокруг бункера, что-то обсуждали, и фотографировали. — Кто это был? Рыбаки? — Нет, на рыбаков они не похожи. Одеты были в пятнистую форму, ну, такую как у военных разведчиков. И катер у них был не рыбацкий, а такой, очень мощный. Я об этом не стал говорить этому подполковнику, который меня допрашивал. — Так, так, — Булавин бросил окурок на землю, по привычке растоптал его. — А почему ты не попросил, чтобы они тебя взяли с собой. Ты же планировал сбежать в Норвегию? — Испугался. А потом… я после смерти Камзаракова много думал. В общем, не хочу стать предателем. Дезертир — это все-таки не предатель. — Много думал? — усмехнулся Булавин, — думать надо было раньше и правильно. А сейчас…, ты знаешь, что ты совершил воинское преступление? — Знаю, — тускло произнес Малышкин. — Меня не расстреляют? — В войну за это расстреливают. А сейчас дезертирство — от трех до десяти лет. Но многое зависит от обстоятельств и мотивов. — Я не хотел, товарищ подполковник, — обреченно сообщил Малышкин. — Я даже отговаривал Камзаракова. Но он мне сказал, что в Норвегии мы будем как сыр в масле… — Погоди, сыр в масле, родители у тебя есть? — Нет у меня никого. — Как тебя звать? — Андрей. — Послушай, Андрей, мы привезем тебя обратно на твою погранзаставу. Будет расследование. Ты все должен рассказать, про Камзаракова, про дедовщину, в общем, причины, по которым ты оставил расположение части. Но до этого ты будешь с нами работать. От того как ты будешь себя вести, зависит твоя дальнейшая судьба. Будешь нам добросовестно помогать, это зачтется тебе. Понятно? — Понятно, — Малышкин шмыгнул носом, тупо уставился в землю. — Да, и вот еще что. Об этих норвежцах пока никому не говори. Если связь наладим, надо будет сообщить на базу. А сейчас пойдем спать. Завтра работать, — Булавин решительно направился к входу в бункер. Глава XVI Он шел по длинному узкому коридору. Темно, ничего не видно. В глаза ударил яркий свет. Булавин вскрикнул, но не от эффекта ослепления неожиданным светом, а от сцены перед ним. На его кровати, в комнате, в которой он когда-то жил два года в офицерском общежитии, лежала его жена, на ней — подполковник Самойлов. Булавин остолбенел. «Лиана!» — затравлено воскликнул он. Жена повернула к нему голову, насмешливо спросила: «Ну, чего тебе? Не видел, как трахаются?». У Булавина непроизвольно сжались кулаки, он шагнул вперед, вдруг провалился куда-то вниз и полетел. Следующая картина напугала его еще больше. Вместо жены на кровати лежал скелет человека, а по нему ползали огромные крысы. Ульрих Романович в ужасе закричал, и… проснулся. Он сел на постели, тяжело дыша, осмотрелся. — Что случилось, товарищ подполковник? — Иноземцев удивленно приподнял голову. — Да ничего, все в порядке. Приснилась какая-то ерунда, спи, — виновато улыбнулся Ульрих Романович. — Бывает, — пробормотал Иноземцев, перевернулся на другой бок и вскоре заснул. Булавин оделся, взял сигареты, вышел наверх покурить. Верный Джек сопровождал его. Светало. На острове туман. Дальше пятидесяти метров ничего не видно. И снова в голову полезли мысли, которые он старательно отгонял. Главный вопрос — что делать, как дальше жить? Через четыре месяца увольняюсь, а где жить? Мучила даже не эта проблема, а то, что впереди брезжила перспектива одиночества. Кому нужен старый офицер, который может только планировать и осуществлять ракетные удары? Неожиданно Джек застыл в напряженной стойке и тихо зарычал. — Ты чего, Джек? — удивленно спросил пса Ульрих Романович. Но пес не реагировал на его вопрос и продолжал внимательно вглядываться в молоко густого тумана в сторону мыса Книповича. Вдруг он тихо, но грозно тявкнул и побежал к берегу. Странно, подумал Булавин, Медведи в это время не ходят. Он последовал за Джеком. Еще не дойдя до берега, услышал иностранную речь, а затем увидел черные точки, которые двигались навстречу. Булавин отпрянул, спрятался за стену старого сарая. Хаски стоял недалеко от него и напряженно вглядывался в идущих по острову людей. «Джек, ко мне!» — тихо позвал к себе собаку Булавин. Пес подчинился, подбежал к хозяину, пытливо посмотрел к нему в глаза. «Это чужие, — тихо объяснил он псу, — лаять не надо, но своих предупредим». Пес вильнул хвостом, приняв информацию. В это время люди, высадившиеся на острове, прошли рядом, не заметив Булавина и пса. Их было трое, они тихо переговаривались, что-то несли в рюкзаках. Пришельцы поднялись на самую верхнюю точку острова, остановились, Булавин их не видел, но слышал, что они продолжали беседу. Видимо, они были уверены, что на острове людей нет. Это норвежцы, понял Булавин. Причем однозначно не рыбаки. Те всегда говорят громко. «Идем, Джек, только тихо!» — приказал Булавин. Они обогнули возвышенность острова, прошли к входу в бункер. Булавин разбудил Иноземцева. — Кирилл, вставай, у нас гости, — тихо сообщил он пограничнику. — Какие гости? — удивленно воскликнул Кирилл. — Норвежцы. — Зачем они здесь? — вопрос был по существу, но ответа на него не было. — Вот что, я иду сейчас к ним, а ты разбуди всех. Только быстро. — Понял, — Иноземцев встал, начал быстро одеваться. Норвежцы заметили его, когда они поднялся на возвышенность. Они застыли и в недоумении смотрели на приближающегося Булавина. Было заметно, что встретить на безлюдном, как они считали, острове, российского военного не входило в их планы. Из троих пришельцев выделялся крупный мужчина с бородой и косичкой. Он смотрел на Булавина как кот, наблюдающий за другим котом, удивленно и напряженно, хотя внешне выглядел спокойным. Все норвежцы были в черной униформе, без погон, но в черных беретах с кокардами. В это время военный моряк с косичкой достал из нагрудного кармана радиостанцию и что-то сказал. Предупреждает своих, с-сука, понял Булавин. Подойдя к норвежским морякам, Булавин остановился перед крупным мужчиной с косичкой, которого он мысленно обозвал бородачом. — Господа, вы нарушили государственную границу Российской Федерации. Прошу немедленно покинуть территорию острова. Бородач усмехнулся, начал что-то быстро говорить по-норвежски. В его речи несколько раз прозвучали фразы «Ия Боль» и «Гоу хоум». Значение английской фразы Булавин понял, а также понял то, что взаимопонимания между ними не получится, ни в прямом, ни в переносном смыслах. — Хорошо, мы будем вынуждены принять адекватные меры, — объявил Булавин бородачу и повернулся в направлении бункера. Глава XVII — …Идут к нашей палатке, зашли вовнутрь. Так…., теперь вынесли нашу рацию. — Иноземцев стоял на ящике из-под консервов и в бинокль наблюдал за норвежцами, хозяйничающими на острове. — Все, теперь мы стопроцентно без связи, — обреченно констатировал Булавин. — А там же еще две канистры для движка, — воскликнул Крутихин. — Так какого же черта ты там их оставил? — Техника пожарной безопасности, товарищ подполковник. — Вот и сидим теперь с твоей техникой и с голой жопой! — зло выругался Булавин. Все остальные члены маленького арктического отряда стояли рядом и выслушивали рассказ лейтенанта-пограничника. — Товарищ подполковник, к берегу идет вельбот! — взволнованно воскликнул Иноземцев. — Сколько там человек? — Пока не вижу. — Дай-ка я сам посмотрю, — Булавин встал на место Иноземцева, в бинокль стал наблюдать за приближающимся вельботом.