– Она любит кататься на велосипеде. – Улыбка Нэт была одновременно зловещей и милой, и мне тоже хотелось стать такой. Опасной и в то же время беззащитной. – Она могла бы кататься весь день, если бы предоставилась такая возможность. Я начала бы с этого. Он кивнул. – Хорошая идея, Наташа. – Ого. Ты знаешь мое имя. – Я внимательно слушаю, когда она говорит. – Он снова само очарование. Великолепно. Никто не мог бы ему отказать, включая Нэт. – Он надежный, – сказала Наташа, прежде чем выключить камеру. Я покачала головой. Как раз наоборот. Он из тех парней, кто уходит. Я захлопнула ноутбук, сердце билось где-то в горле. Алекс наклонился ко мне, его губы оказались возле моей лопатки. – Ты будешь моим клеем, – прошептал он. Мои глаза вспыхнули, и я уставилась на белокурые локоны Элфи, который смотрел вниз и играл в приставку. Впервые за долгое время я четко осознала, что у меня большие неприятности. Неподвластные моему контролю. Потому что Алекс Уинслоу – разбитая ваза. Но я не клей. Я глупая уборщица, которая хотела собрать осколки, но теперь неминуемо порежется. У себя в номере я не могла усидеть на месте. Сцепив пальцы на затылке, я нарезала круги. Я ощущала себя по-другому. Ниже, тяжелее, напряженнее. Это все последствия нехватки физической нагрузки и всей этой отвратительной еды, решила я. Я вообще не каталась на велосипеде с тех пор, как началось турне, плюс Алекс обожал сэндвичи с заправки и уличную еду, поэтому мы оставались без приличного питания и, следовательно, питались либо фастфудом, либо до отвала наедались в гостиничных номерах. Я опустила голову, кусая губу. Мне казалось, что я предаю семью, находясь так далеко от дома. Вина пожирала меня изнутри, потому что я не могла помочь Нэт с Зигги, когда она так нуждалась во мне. Но больше всего меня ужасало то, что я все еще думала об интимных частях тела Алекса Уинслоу, хотя так много стояло на кону. От стука в дверь я дернула головой. Все номера в отелях, где я останавливалась, были разными – яркие и темные, с классической мебелью и современно обставленные, – но в них скрывалась все та же меланхолия, которая не располагает к интимности. В этой комнате были персиковые стены, высокие потолки и белье цвета золота. Вне сомнений, выглядело все роскошно, как нечто, что можно скопировать и вставить из свадебного каталога. А я не могла наслаждаться этим, когда мои любимые страдали на расстоянии двух континентов отсюда. Снова постучали, на этот раз громче. – Боже, да иду я. – Я направилась к двери, все еще одетая в черно-белое платье в клеточку, одно из первых, что я сшила для себя. Волосы растрепаны, а глаза красные. Я распахнула дверь. По ту сторону стоял Алекс. Он переоделся. Теперь на нем были узкие джинсы и футболка с надписью «Smiths». Выглядел он великолепно. Еще он выглядел как мужчина, у которого прошлой ночью был секс с другой, маленькая мисс Забывчивость. – Чего тебе, Уинслоу? – Прямо к делу. У меня не было ни желания, ни необходимости вежливо с ним разговаривать. Ему даже не обязательно самому куда-то ходить. Где Блэйк? – Стардаст. – Он смаковал это прозвище, британский акцент четко слышался в каждом слоге. – Чему я обязана столь сомнительным удовольствием? И говорю ли я с очаровательным, милым Алексом сегодня или с козлом, который заставил меня устроить ему перепихон прошлой ночью? – Я подняла бровь, убирая волосы в высокий пышный хвост. – Рад, что мы наконец-то выяснили, что я очарователен. – Иногда, когда стараешься. Это большая разница. – Но это работает? – Не особо, – солгала я. – Вся такая сдержанная и ожидающая разморозки. Такой ты мне нравишься. – Он схватил меня за руку и выдернул из комнаты одним резким движением. – Ты как вкусная ириска в тонкой обертке. Очень утомительно разворачивать тебя, но то, что ждет потом, слишком манит, чтобы сдаться. Я собираюсь разрушить воздвигнутые вокруг тебя стены, стереть их в порошок. Уйдут годы, чтобы восстановить их, но меня уже не будет рядом, когда это случится, поэтому я не заморачиваюсь. Я приросла к застеленному ковром полу, оглядываясь вокруг. У него концерт в шесть. Возможно, он собирался устроить шуры-муры в холле. Он вел меня по коридору, а я тащилась за ним так, словно наш путь лежал прямиком к воротам ада. Но я все-таки не могла развернуться и оставить его там, одного и опасно свободного. К тому же в конце этого путешествия ждал сюрприз, а мне хотелось узнать, что это. Алекс хлопнул раскрытой ладонью по кнопке вызова лифта и повернулся. Он давил на меня своим телом. Я отступила на шаг. Он сделал шаг вперед. Я уже привыкала к этому танго. – Где Блэйк? Почему ты здесь? – Мои глаза сузились. – Приковал его наручниками к кровати и привязал к спинке. – Он знает, что ты со мной? – Я не оценила тупую шутку. Алекс игриво приподнял бровь. Это выражение лица свело меня с ума. Словно я была его милой младшей сестренкой, которая только что смастерила поделку из макарон и показала ему. – Давай кое-что проясним. Блэйк? Работает на меня. Вэйтроуз? Работает на меня. Элфи? Огромная детина и работает на меня. Как и ты. Ты отвечаешь передо мной, и прямо сейчас я хочу быть с тобой. И буду. Все просто, понимаешь ли. Я открыла рот, чтобы сказать что-то такое, от чего буду чувствовать себя паршиво, и собиралась оттолкнуть его, но приехал лифт и Алекс загнал меня внутрь, придерживая за тоненький поясок моего платья. Спиной я ударилась о стену. Он оперся о стену напротив и так мы смотрели друг на друга, как два соперника в паршивой игре. Впервые он, кажется, заметил, насколько красные у меня глаза. Алекс, сощурившись, посмотрел на меня. – О чем ты думаешь? – Мой брат плохо себя ведет. Это беспокоит меня. Наташа вынуждена одна заботиться о Зигги и работать полный день, и… Я несла чушь. Я перевела взгляд на красное дерево и зеркала вокруг нас. Алекс не сказал ни слова, и я была благодарна за это. Мне не нужны пустые слова поддержки. Я знала всю ситуацию, признавала ее и работала над тем, чтобы исправить ее. Лифт распахнулся, и мы вышли. Алекс повел меня в холл, расположенный позади главной стойки регистрации, а не к центральному входу в отель. Мы прошли через неосвещенный проход, ведущий к подземной парковке. Я ничего не сказала, но чувства переполняли меня. Когда мы все-таки остановились, я оторвала взгляд от своих ног и увидела два синих городских велосипеда. Мои брови взлетели. – Велики, – выдохнула я. – Проницательно, – ответил он. Клянусь, у британцев от рождения в венах больше сарказма, чем крови. Я рассмеялась, легонько ударив его по плечу. Я почувствовала такое облегчение, что не могла злиться на него. Я подбежала к одному из великов и перекинула ногу через него, сжимая руль ладонями. Они отличались от моего велосипеда, который остался дома. Сиденье – выше, чем я привыкла, ткань – жестче, не такая потертая, как моя. Я нажала на педаль тормоза, позволяя велосипеду скользнуть на несколько шагов вперед по жаркой и влажной стоянке. Она была почти пустой. – Я могла бы покататься на велосипеде и выпустить пар, – мысли вслух. Алекс все еще стоял рядом с другим велосипедом, глядя на меня. – Или можешь вывезти свою маленькую попку на улицу. – Его голос был совсем не ледяным. Как только он это сказал, то сразу нажал кнопку на бетонной стене позади него и металлические гаражные ворота заскользили вверх. Свет проникал внутрь сантиметр за сантиметром. Мои глаза расширились при виде небоскребов и огромной, ослепительной гавани, раскинувшейся передо мной. У меня перехватило дыхание. Я глубоко вдохнула запах воды фонтана Мерлайон, курорта Марина-Бэй и невероятно систематизированного городского пейзажа. Прежде чем я успела заметить это, его локоть коснулся моего, и Алекс оказался на своем велосипеде рядом со мной. – Без шлемов? – Я улыбнулась, забыв обо всем. Спал он со всеми подряд или нет, я скучала по городским прогулкам на велосипеде. Да это всего лишь небольшая поездка. Не признание в любви. – Мне нравится рисковать. – Он облизнул нижнюю губу. – Мне нравится ощущать себя в безопасности, – ответила я. – Это очень уютное место, но там ничего не растет. Мы ехали через Мерлайон парк. Алекс был одет так же, как в прачечной: все в той же кепке и очках, поэтому никто не мог узнать, что это Алекс Уинслоу, человек, из-за которого папарацци не спят ночами. Небо было серым, воздух – плотным и влажным. Погода напоминала апокалипсис, и, наверное, это было уместно, потому что он разрушил так много моих преград в тот день. Все вокруг было чисто и незнакомо. Может, я и более опытный велосипедист, но у него были ноги подлиннее и выносливость, так что он не отставал от меня. Мы молча колесили уже сорок минут, после чего он кивнул в сторону маленькой кофейни у набережной. – Пить хочется. – Утверждение, не вопрос. Я кивнула, и мы, сделав крюк, оставили велосипеды снаружи маленького кафе. Мы собирались войти, но Алекс вдруг заколебался, посмотрел на занятые столики и застонал. – Сделай заказ. Я подожду здесь, – сказал он, закидывая ногу обратно на велосипед и глядя на сапфировый океан. Я подошла к прилавку, смакуя мысль о том, что, в отличие от него, я могла это сделать. Не знаю, что бы я чувствовала, если бы не имела возможности даже заказать кофе или бутерброд без страха попасть в засаду или под прицелы фотокамер. Я заказала два кофе, две бутылочки воды и булочку, которую мы могли поделить пополам. Когда я обернулась, то увидела, что Алекс бросает маленькие камешки, которые он держал в кулаке, в спокойную воду, все еще сидя на своем велосипеде. Он выглядел… счастливым. Как будто не привык делать что-то настолько обыденное и повседневное. Алекс улыбнулся, когда я вернулась. Я села на велосипед, и мое сердце чуть не кинулось в его объятия, как глупая поклонница, бросающая ему на сцену трусики. Сердце мое начинало становиться помехой. Если бы я могла удалить его путем операции и остаться живой! Я вручила ему его кофе и воду, поднося свою чашку к губам. – О чем ты думаешь сейчас? – спросил он. Его взгляд все еще был прикован к воде. Почему Алекс постоянно этим интересовался? Правда ли он вдохновлялся тем, что происходило в моей голове? А потом я осознала нечто еще более грустное – меня уже много лет никто об этом не спрашивал. С тех пор как умерли родители. Крэйг и Наташа любили меня, но они были слишком заняты, еле сводя концы с концами, чтобы беспокоиться о таком. Хотелось снова ощущать себя желанной и нужной. Тут он меня и подловил. Если хочешь околдовать кого-нибудь, заставь его чувствовать себя особенным. Это сработает. – Мне просто интересно. – Горячая жидкость обожгла мне язык, но я продолжила, даже не вздрогнув: – Что ты ко мне привязался? Сначала хотел, чтобы я ушла, а теперь хочешь переспать со мной. – Я подумал, что если не могу отделаться от тебя, то хотя бы повеселюсь. – Я никогда не пересплю с тобой. – Я теребила булочку, даже не собираясь ее есть. Алекс сделал большой глоток кофе, все еще глядя на океан. – Почему? – Потому что я не настолько глупа, чтобы самостоятельно пойти туда, где мне сделают больно. Он повернулся ко мне, а у меня внезапно перехватило дыхание. Как и у всех гениев искусства, у него было выразительное лицо. Своего рода забавное. В каком-то смысле неидеальное. Такое, от которого не сможешь отвести взгляд. Мик Джаггер, Стивен Тайлер, Джими Хендрикс, Кит Ричардс. Все они выглядели немного забавно. Чересчур озорными. Со слишком широкими ртами, глазами слишком грустными, улыбками слишком открытыми. Лицо Алекса было как большая книга. Каждый раз при взгляде на него ты находишь что-то новое. – Я никогда не сделаю тебе больно. Я уйду от тебя по-хорошему. Ты уйдешь от меня счастливая. Это я могу обещать. – Как ты можешь обещать такое? Как ты можешь обещать мне, что я не влюблюсь?