– Наглость в тебе зашкаливает, Бланш. Ты не понимаешь, с кем говоришь, верно? Ты не знаешь, какое положение я занимаю в парламенте, и что по моему щелчку тебя задавят? – Шиплю я. Да, я нападаю, чтобы вызвать в ней эмоции. Но их нет. Ни одной, женщина даже не дёргается, когда я накрываю её своей тенью и сурово смотрю на неё. Она улыбается, глубоко вбирает воздух и выпускает его из приоткрытых губ. – Угрозы – это неверная тактика ведения любого дела, сэр. Уж кто-кто, а вы должны знать об этом. Так что это всё напыщенное щекотание нервов – фарс. Вы уязвлены и раздражены, ведь не можете получить сразу, того, что запланировали. И не получите, если я этого не захочу. А я не хочу, поэтому не пугайте меня, страх – это лишь отголосок страсти, в вас её нет. – Ты думаешь, что угадала мои мысли, верно? Но даже я им не доверяю, и могу совершить то, что вспыхнет в голове, именно так поступает психически неуравновешенный человек вроде меня. Не стоит со мной воевать, Бланш, ты проиграешь, – качаю головой, замечая, что она даже не слушает меня. Разглядывает моё лицо, и её взгляд останавливается на губах, а затем медленно поднимается к глазам. – Проигрывать тоже нужно красиво и с чувством, мистер Рассел. И я с удовольствием проиграю достойному противнику, чтобы смиренно опуститься перед ним на колени. Это будет самая великая победа. Моя победа над опасным врагом, ведь он даже и не узнает, что моя мечта – быть покорённой, превратиться в рабыню похоти и страсти только для него. Но я не вижу в вас такого мужчины, к вашему огорчению, а всего лишь избалованного властью человека, считающего, что никто не сможет ему противостоять. Только вот я больна не меньше вашего, сэр, и это не позволит вам узнать, что сейчас происходит в моей голове, кроме извращённого желания, вернуться к Тедди и насладиться его эмоциями, – она замолкает и тут же продолжает. – У меня нет для вас больше времени, и я отвечу на следующий ваш вопрос. Нет. Я отказываю вам, мистер Рассел, заранее. Вы слишком скучны, и в вас нет загадки, всё лежит на поверхности. Ваш разум развит намного больше, чем у других мужчин, и это могло бы сыграть вам на руку, если бы вы умели полностью им пользоваться. Но увы, вы отрицаете то, что подарено самой природой, отрезав себя от мира, который обогатил бы вас ещё больше. Это на самом деле кощунственно, такой мужчина и настолько скуп на эмоции. Что на вас так повлияло? Ответ вы знаете, только боитесь принять его. А меня это не волнует, я пришла сюда, чтобы дать вам возможность понять – я отказываю вам. Доброй ночи, мистер Рассел, пусть она подарит вам самый опасный страх, который вы отвергаете, – она складывает губы и целует воздух между нами. Нагло. Дерзко. Неправильно. Эта женщина обдаёт меня ароматом орхидеи, вонючего мёртвого цветка, и мягко закрывает за собой дверь. Что, чёрт возьми, происходит? Почему, за такое долгое время общения с ней, я не смог даже определить, к какому типу она относится? Хищница. Но этого мало. Она угадывает мои действия прежде, чем я подумаю о них. Это моя прерогатива, никто ещё так быстро не определял моих желаний, особенно женщины. Они, вообще, не думают, а эта буквально ведёт меня за собой. Отец. Конечно, он мог рассказать про меня, и теперь у неё есть преимущества. Что ж, ночь ещё не завершилась, и вряд ли я буду сегодня спать, потому что мне предстоит долгая работа, но для начала я должен поговорить с отцом и надавить на него. Подхожу к столику и, наклоняясь, беру в руки бокал, оставленный ею. Итак, что мы имеем? Появилась в то время, когда меня отослали по важным правительственным делам, связанным с вычислением шпионов и внедрением наших людей. Министр? Но их слишком много, чтобы определить точно, и все они довольно примитивно развиты, постоянно пользуются покупкой женского тела. Америка. Кто был там три года назад? Шестеро. Круг сужается, и это позволяет увидеть картину в целом. Трое из военного ведомства, секретарь казначейства – точно нет, как и двое других. Вот эти трое мужчин могли привезти в Лондон проститутку, все они имеют странные вкусы и предпочитают унижение в постели. У каждого были следы от верёвок, наручников, которые они прятали под рубашками. Но надо искать самого жестокого и безнравственного в работе, именно такие становятся лучшими рабами. Есть. Джон Уилсон. Шестьдесят пять лет. Женат. Двое детей. Один из самых неприятных и закрытых, но умных мужчин в парламенте. Он привёз сюда Бланш Фокс. Нет, она ему не надоела. Она потребовала у него найти ей новых клиентов. Уилсон – раб, и должен следовать всем приказам своей Госпожи, что он и сделал. «Утка» про самоубийство, огромный выбор кандидатов и его покровительство. Если он оценил, то и другим понравится. А дальше ей уже не требовалась помощь Уилсона, эта женщина начала собирать в свою коллекцию пэров и министров. Ларк, по понятным причинам увлёкся ею, ведь отказ в таком деле заставляет желать получить товар, чем бы ни пришлось пожертвовать. Предполагаю, что из-за ревности, вызванной демонстративным поведением Бланш сегодня и полной заинтересованностью моим отцом, он не упомянул, что она всё же, позволяла ему общаться с собой, тем самым удерживая рядом на коротком поводке. Продуманный ход игры, которую она постоянно ведёт со всеми, кто её окружает. Она вроде бы и отказывает, но дарит надежду, призрачную и бессмысленную. Бланш быстро понимает, что может дать ей клиент, и меняет свои решения в пользу самого выгодного. Думаю, насчёт денег она не лгала. Услуги, которые она оказывает, стоят дорого, как и сохранение их втайне от других. Умно, не спорю, но примитивно. Выходит, сейчас у неё новая цель, продиктованная для неё кем-то, скорее всего, Уилсоном. Он распланировал всё и желал добиться отставки отца, чтобы на его место посадить своего человека и иметь доступ к файлам казначейства и налогового ведомства. То есть тоже деньги, ведь отец был честным работником, и при нём ни разу не было утечки данных, как и воровства. Ларк сыграл на руку Уилсону, познакомившись с той, кого он подослал к отцу. Теперь же эта женщина полностью завладела сознанием моего родителя, он легко отказался от места ради возможности проводить время с ней. Всё просто. Она не только убрала лишнего человека для своего главного клиента, но и получает огромные деньги за то, что держит отца под каблуком. Если он один из тех мужчин, кто предпочитает быть униженным, то это может отрицательно сказаться и на мне. У неё есть то, что приведёт к моему отстранению от работы, хотя у меня тоже имеется покровитель. Дядя. Он не допускает внедрения в наш отдел, как и с Уилсоном у него напряжённые отношения. Значит, следующим должен стать именно он. – Вот твоя тайна, Бланш, ты убираешь тех, кто неугоден тому, кому ты должна за своё положение и состояние счёта. Ты работаешь на него, – усмехаясь, прикасаюсь губами к отпечатку помады на бокале и делаю глоток выдохшегося шампанского. Остаётся ещё один момент, который я должен прояснить. Они встретились полгода назад, и Ларк должен был рассказать о своих подозрениях старшему брату моего отца. Но он не предпринял ничего, потому что его мало заботит судьба младшего, Нейсон, как и я, считает, что каждый вправе совершать ошибки, а мы лишь можем наблюдать за последствиями и защищать себя. Именно так, и никак иначе. Ни я, ни Нейсон не влезли бы и не помешали бы развитию отношений Бланш и отца по одной простой причине, – нам плевать на родных, потому что у нас иная цель. Но единственное мне не даёт покоя, мать не так глупа, тем более она прожила с отцом столько лет и выучила его повадки. Вероятнее всего, она понимала, что он встречается с другой, и должна была направиться к Нейсону, чтобы уточнить это. Она одна из немногих женщин, с кем общается дядя, он ей бы не солгал и подтвердил её домыслы. То есть, она позволила отцу развлекаться, ожидая какого-то события, чтобы сделать решающий ход. Развод. Она смиренно наблюдала за всем происходящим, не делая попыток остановить его, пока отец официально не заявил, что имеет любовницу. Мать, действительно, хотела расстаться с отцом, но желала выглядеть жертвой в этой ситуации, чтобы никто не осудил её за недостойное поведение и мысли. У неё тоже есть любовник, поэтому её не волновало, чем занят отец. И это всё произошло за два года моего отсутствия, словно они этого и ждали, чтобы начать кампанию по разрушению нашей семьи. Вот это я и должен узнать, кто был тот человек, подсказавший матери, что Бланш идеальное оружие, которое убьёт нескольких зайцев сразу. Отставляю бокал и выхожу из спальни. В доме уже всё стихло, слышно только, как рабочие двигают мебель внизу, и отголоски разговоров. Снова на раздумья ушло больше времени, чем мне бы хотелось. Ничего, придётся разбудить мать и потребовать ответов. Её комната всегда была в центральной части дома рядом со спальней отца, и мне не нужно прилагать усилий, чтобы найти дверь. Свет горит, выходит, она не спит, хотя с её отсутствия прошло достаточно времени. Она спряталась, ожидая чего-то или же кого-то. Кого? Нажимаю на ручку и вхожу в спальню, тут же закрывая за собой дверь. – Обычно, люди стучат. Хотя вы, мистер Рассел, предпочитаете называть себя необычным, так что вторжение, в вашем понимании, допустимое нарушение этикета. Не так ли? – Мой взгляд моментально находит обладательницу этого мягкого и глубокого голоса. Она обнажена полностью и стоит ко мне спиной, протирая влажные волосы полотенцем. Наши глаза встречаются в зеркале туалетного столика из тёмного дуба, и я вижу своё отражение, удивлённое и обескураженное лицезрением женского тела с изящными и правильными изгибами. Что за чертовщина здесь происходит? Глава 5 Женское тело для меня всегда было чем-то вроде скелета, который изучают в старшей школе на уроках анатомии. Ни больше, ни меньше. Просто факт, и меня не волновало, какого размера грудь или же бёдра, длина ног или пропорции. Мой организм не посылает никаких импульсов возбуждения в головной мозг, это часто было предметом насмешек брата и кузена и осталось до сих пор. Я не имею понятия, почему это так, но факт продолжает оставаться фактом даже в эту минуту. Обнажённая женщина с копной влажных чёрных волос поворачивается ко мне, демонстрируя гладкую бархатистую кожу медового оттенка. Она, не стесняясь наготы, продолжает улыбаться, предлагая без смущения оценить её высокую грудь с выпуклыми горошинами сосков, её плоский живот, на котором играют блики слабого освещения, и отсутствие волос ниже. Вообще, ничего. Она абсолютно не имеет никаких волос, и это, наверное, больше всего удивляет меня. Хотя, признаюсь, удивить меня довольно сложно, но в моём понятии и представлении там должны быть волосы. На фотографиях эротического содержания, которые мне демонстрировали ещё в школе, у всех женщин там было густо. А у неё ничего. И это так идеально, не могу спорить с этим утверждением, ведь это именно так. У меня есть возможность разглядеть её половые губы, похожие на закрытый бутон. Нет, меня не покорить этим, но всё же, удивительно, что женщина может быть такой гладкой. Интересно, а как ощущается это под пальцами? Чувствуется ли шероховатость или же нет? – Вряд ли там что-то отличается от других женщин, мистер Рассел. Не уверяйте меня, что вы никогда не видели гениталий девушек. Или вы сравниваете? – Насмешливый тон заставляет поднять голову и встретиться со взглядом наглых синих глаз. – Не хочешь прикрыться? – Прочищаю горло и складываю руки за спиной. – Нет, в данный момент масло, которое я использую для мягкости кожи, должно впитаться, и я бы не желала испачкать дорогую материю халата. Вы пришли поговорить о моём теле или же придумали что-то ещё, мистер Рассел? Решили повысить ставки? Не утруждайтесь, мой ответ не изменился, – она вновь принимается сушить волосы полотенцем, немного склоняясь набок, отчего её грудь колышется при каждом движении. Никакой совести и стыда. Чего же я ожидал от шлюхи? Только не целомудрия и здравого смысла. Она точно такая, какой и должна быть – пропитанная пороками любовница. – Я пришёл, чтобы поговорить с матерью. Где она? О, нет, какая гадость, ты это делаешь и с моей матерью? Взяла в оборот семейную пару? – От догадки я кривлюсь. – А говорят, вы совершенно не имеете понятия, что такое оргии, – она смеётся, отбрасывая полотенце на пол. – Нет, можете быть спокойны, мистер Рассел, ваша мать ещё не была в моей постели, но она не против. Это я знаю наверняка. Очень легко понять тайные желания любого человека, угадать, о чём они мечтают и что видят в снах. По моему опыту, все женщины би. Только кто-то честно признаётся в этом, а кто-то мучается несбыточными грёзами, приводя себя к разрушению и отсутствию наслаждения вовсе, – добавляет она, продолжая улыбаться, и медленно поворачивается к столику. – Меня не интересует твой опыт, Бланш. Где моя мать, и по какой причине ты находишься в спальне, принадлежащей ей? – Резко спрашиваю ею. – Так вас не предупредили? – Она изгибает чёрную бровь и, подхватывая какой-то тюбик, выдавливает суспензию на ладонь. – Нет. – Так как ваша матушка больше не является женой Тедди, то не имеет права занимать главную спальню супруги. Эти ваши британские семейные кодексы очень утомительны, я в них глубже не вдавалась, но мне любезно предложили занять эту комнату, пока я здесь. Это довольно мило, не находите? – Она втирает в волосы вязкую жидкость, от которой и исходит этот аромат ванили. А масло имеет ноты орхидеи. – Нет, не нахожу. Ты выселила мою мать и ещё смеешь так язвительно говорить об этом? Чего ты добиваешься, Бланш? Какое задание тебе поручил Уилсон? – Как только я произношу имя её первого и главного клиента, руки этой женщины замирают, и она оборачивается ко мне. Её зрачки расширяются, хотя других подтверждений меткого попадания в цель не наблюдается. Никакой дрожи от страха, никакого нервозного подёргивания губ, а только спокойствие и смех. Да, именно смех, который она сдерживает. – Уилсон? Так вы вычислили моего друга только сейчас? Теряете хватку, мистер Рассел, ведь я никогда не скрывала, что Джонни был тем, кто предложил мне отправиться в увлекательное путешествие вместе с ним. Наоборот, об этом начали говорить, как только наш самолёт коснулся английской земли в аэропорту. Ревность его жены, угрозы детей, и даже были покушения на мою жизнь. Это так интересно, вы не представляете, но, увы, вскоре он стал слишком скучным, и мне пришлось ему отказать. – Ложь. Ты работаешь на него. Из-за тебя мой отец ушёл в отставку, чтобы освободить дорогу одному из людей Уилсона и, наконец-то, добраться до денег. Не делай из меня идиота, Бланш, я хоть и терпеть не могу людей, но слежу за ними и замечаю больше, чем ты можешь представить. И я хочу получить ответ, пока не поделился своими умозаключениями с более высокопоставленными людьми, чем твой покровитель. Это приведёт к тому, о чём я предупреждал ранее, но всё же, я позволю тебе скрыться, даже помогу в этом, если услышу честный ответ, – требовательно подхожу к ней. Она даже не дёргается, стоит передо мной обнажённая, с блестящими глазами и приоткрытыми пухлыми губами. Без косметики она выглядит намного моложе, в этом я был прав, её образ жизни правильный, и она очень следит за собой. Очень, могу даже добавить, с маниакальной тщательностью, вспомнить только то, что между бёдер нет волос. Извращение. Наверное. Не знаю. Я должен сконцентрироваться на другом. – Можно? – Она делает шаг вплотную ко мне, её соски соприкасаются с моей сорочкой, отчего моё личное пространство полностью нарушается. Её аромат создаёт тяжёлую дымку вокруг нас, воздействуя на головной мозг, но мой устроен иначе, и я лишь наблюдаю за тем, как цветочные молекулы забивают мелкие свободные поры, но не достигают цели. Её рука тянется к моей, находящейся за спиной, и я чувствую, как влажные тёплые пальцы касаются моей кожи. – Что… – Тише, мистер Рассел, помните, вы мне неинтересны, как мужчина, но я вам кое-что покажу, – шепчет она и сильнее тянет мою руку к своему телу. Эта женщина странная, безумно странная. Позволяю ей раскрыть мою ладонь и положить её на место между грудей, где меня ударяет стук её сердца. Не помню, чтобы когда-то касался женского тела, я ненавижу это, как и людей в принципе. Мне некомфортно, и меня это начинает душить. – Слушайте. Вы сделали неверный вывод, мистер Рассел. Я шлюха, которой оплачивают её работу, она состоит в том, чтобы ваш отец был всегда удовлетворён и счастлив. С Джоном мы давно не виделись, даже если это и происходит, то времени на разговоры нет, только на получение того, чему я обучена. Ни о каком заговоре против вашего отца речи не идёт. Я не собираюсь влезать в политику, она меня не возбуждает. Теперь вы понимаете, что я говорю правду. Каков мой пульс? – Семьдесят три удара в минуту, – моментально отвечаю я. – Но это ничего не доказывает, только то, насколько ты умеешь держать себя в руках и не поддаваться панической атаке. Меня не удивить этим, поэтому я узнаю правду. Да, на это уйдёт какое-то время, но я буду всё знать, и тогда этот пульс изменится. Надеюсь, что пропадёт вовсе. Резко дёргаю рукой и отступаю назад. Мою ладонь неприятно покалывает, и такое чувство, что она меня испачкала или же оставила какое-то клеймо на коже. Терпеть не могу, когда ко мне прикасаются. Ненавижу, когда меня трогают и заставляют ощущать чужое дыхание рядом. Гадость. – Вы можете проверять сколько угодно, но только потеряете время, мистер Рассел. Не советую искать то, чего изначально нет. Хотя вы сделаете так, как ваш разум вам подскажет, – эта женщина усмехается и направляется к шкафу. – Вы девственник, мистер Рассел? – От её наглого вопроса я поджимаю губы, не имея понятия, почему до сих пор стою в спальне, которая поменяла хозяйку. Нет, я не позволю Бланш Фокс стать чем-то большим для отца, чем просто шлюха. Никогда. Я прав и уверен в своих домыслах, мне необходимо найти ещё зацепки, чтобы доказать это и раздавить её. – Тебя это не касается, – отрезаю я. – Нет, не девственник, – моментально произносит она и набрасывает на себя шёлковый белый халат. – Предполагаю, что у вас не было секса около четырнадцати, пятнадцати лет. Вы, скорее всего, не в курсе, что ваш член забыл о своём существовании. Утренняя эрекция для вас – это причина сходить в туалет, а возбуждение – незнакомое явление. Не так ли? Также вы иногда прибегаете к онанизму, и это тоже было очень давно. Лет пять назад. Плохо, мистер Рассел, для вашего здоровья плохо, – эта лекция совершенно противна, как и лектор, читающий мне нотации. Но она точно угадала. Именно так. Я не думаю о том, что у меня между ног, как и у женщин. – А частый обмен тела на деньги не приводит к ранней смерти, Бланш? Сколько было случаев, тебя не волнует это? – С отвращением цежу я. – Вы считаете, что секс – это неотъемлемая часть каждой моей встречи? Ох, нет, мистер Рассел, нет. Ваше развитие в этом вопросе так отстало и не вызывает во мне интереса. Могу вам посоветовать нескольких девочек, они с удовольствием вам покажут, как обращаться с членом, и что он, вообще, может. Вы удивитесь, – она хохочет, явно издеваясь надо мной. Я не сторонник насилия над слабыми, хотя лгу. Сторонник. Порой только силой можно выбить признание, и меня не волнует, кто передо мной. Мужчина, женщина или же ребёнок. Так и сейчас, во мне бурлит желание схватить Бланш за волосы и ударить об стену, чтобы выпытать, то зачем она появилась здесь. Я её ненавижу, она вызывает во мне самые гнусные и опасные позывы, а это может привести к новому сбою системы. – Если ты уверяешь, что никакого задания от Уилсона по поводу отца у тебя нет, то ты согласишься на моё предложение. Сто тысяч, и я познакомлю тебя с более богатым клиентом. Твой ответ? – Сквозь зубы говорю я. Её смех стихает, и она теперь только слабо улыбается. Зрачки сужаются и являют мне вновь скуку. Да что же это, чёрт возьми, с ней? Что ей нужно? Как только я упоминаю о деньгах, которые она ищет, и за которые работает, живой блеск её глаз тут же меняется на утомлённый! – Нет. Мой ответ – нет, мистер Рассел. И я уже так часто вам это говорила, что боюсь полностью разочароваться в вас. Не стоит, правда, не унижайтесь сильнее. Вы так и не поняли, чего я хочу? – Она тяжело вздыхает и делает шаг ко мне. – Расскажи, – предлагаю ей. – Страсть. Я приехала сюда уже богатой, у меня были достаточно обеспеченные приёмные родители. Я жила как принцесса, но мне этого мало. Это скучно, и я задыхалась. Мне необходимо движение, знания, и я нашла то, что меня возбуждает и делает ещё более безумной, чем раньше. Я по вкусу спермы могу определить будущее мужчины, и сколько он проживёт, и это наиболее увлекательнее, чем деньги. У вас нет ничего, что вы сможете предложить мне, понимаете? Я обожаю быть удовлетворённой, мне всегда не хватает этого. И даже сейчас, хотя Тедди отлично поработал языком, я хочу больше, ещё больше, хочу погибнуть в руках мужчины от нескончаемого потока оргазмов. Хочу, чтобы он сделал со мной то, что не делал ни один. Хочу быть рабыней. Хочу стать сумасшедшей и наполненной до краёв. Хочу умирать медленно и с улыбкой наслаждения на губах. Хочу слышать, как стук моего сердца взрывается в голове. Хочу подлететь и рухнуть. Хочу, чтобы меня имели так жёстко, чтобы каждая моя мышца взвыла от боли и умоляла продолжать. Вот чего я хочу, – пока она говорила, я неотрывно смотрел в её глаза, где зрачки с каждым её шагом расширялись всё больше, словно от наркотика. Да, она зависима от химических препаратов. Вены чисты, она не наркоманка, выходит, что её организм устроен так неправильно, и я сейчас не могу даже вспомнить, когда встречал нечто похожее. – К сожалению, Бланш, такого мужчины не существует, – подаю я голос. Сглатываю от сухости во рту и этой ядрёной смеси её аромата, которая опять забирается в мой разум. Нет, черта. – Надеюсь, вы ошибаетесь, мистер Рассел, и когда-нибудь я найду его. Вот с того момента больше никто не увидит меня, потому что я ничего более не захочу. Только его. Сейчас у меня всё есть, и это навевает скуку, и я устала от неё, да и от вас тоже. Почему же вас называют неординарным психопатом, если вы мыслите так тривиально, что не замечаете очевидного? Я отказываю вам в любом случае и в любом предложении, потому что вы никогда не сможете подарить мне то, что заставит меня остановиться, – она цокает языком и отходит от меня. Обижает ли меня это? Нет. Только я не понимаю, почему же я чувствую жалость к ней. Да, именно жалость. С этим чувством я познакомился давно, и сейчас вновь оно ярко вспыхнуло и тут же угасло в моей голове. Слишком много энергии идёт от этой женщины, она специально путает меня, и я поддаюсь, потому что не встречал такой, как она, до этого времени. Мне следует уйти и обдумать всё, распланировать, запросить дело Бланш Фокс и изучить. Проверить мои догадки, а не стоять посреди спальни и смотреть, как эта женщина опускается на кровать и поворачивает голову ко мне. – Что-то ещё, мистер Рассел? Если нет, то позвольте мне отдохнуть. Завтра мне предстоит сделать невозможное, и я предпочла бы набраться сил, да и Тедди должен вернуться ко мне, – приглушённо произносит она. – Зачем это делать? Какой смысл? Признаю, что ты необычная женщина, и я мог бы предложить тебе более выгодное дело, чем продавать себя и лгать о том, что ты ищешь. Нет, тебе необходимо другое, и в моих силах тебе это дать. Так обменяй это на то, что удовлетворит меня, – решаю зайти с другого фланга. – Ложь. Снова ложь, мистер Рассел. Вы лжёте мне, я могу лгать вам, и так до бесконечности. Только вот у всего есть конец. – С чего ты взяла, что я лгу? И в чём я лгу? – Искренне удивляюсь я, когда она поднимается с постели и подходит ко мне. – Во всём. Вы не из тех людей, которые делают то, чего не хотят. Вас очень сложно заставить следовать чьим-то желаниям, вы всегда считаете себя умнее многих. Но всё же, вы здесь, на празднике и в окружении людей, которых терпеть не можете из-за своей особенности и психологического отклонения. Вы считаете именно так, но это ложь. Вы здесь, потому что часть вашей ещё более или менее живой души тянется к тому, что вы знали ранее. Вы боитесь умереть внутри, поэтому всегда оставляете дверь немного приоткрытой, чтобы была возможность вернуться. Вы не можете уйти отсюда, потому что не только не получили желаемого, но и узнали, что не так умны, и ваши ходы легко разгадать. Ваши глаза ледяные, но в то же время они рассказывают о боли и о страхах. Я для вас – один из них. – Ты мой страх? И чего же я должен в тебе бояться? – Интересуюсь я. Какая же она глупая. Правда, ну как можно было мыслить настолько неразумно и иррационально, чтобы прийти к таким выводам, в которых существуют эмоции. Да нет их. Нет. Я потерял их. – Признайтесь в том, что вы не имеете никаких фобий и психологических отклонений. Вы всего лишь очень целенаправленный человек, предпочитающий всё доводить до конца. Да, вы умнее большинства мужчин и развиты, благодаря собственному характеру, но никак не заключению врачей. У вас есть то, что вы предпочитаете скрывать ото всех и даже от себя, потому что узнать правду бывает страшно. И во мне вы видите опасного соперника. Только за что мы боремся, мистер Рассел? В чём причина войны, которую вы развели за несколько часов? – Её голос тих и даже печален, но я не верю ей. Она так же завуалировано оскорбляет меня, как я это делаю с другими. Она пытается вытянуть из меня какие-то полезные сведения, чтобы удержать отца, но я всё понимаю и легко могу увильнуть от её плоской игры. – За право существовать, Бланш. Этот мир на том и построен. Или ты убьёшь, или тебя. Другого не дано. Пока на твоей совести множество смертей, как и на моей. Только вот я не позволю тебе добраться до меня, – спокойно отвечаю ей. – До вас? Господи, вы снова думаете о себе? Как же вы непонятливы. Мне плевать на вас и на то, кто вы такой. Меня не волнует, сколько денег у вас на счету, и каковы ваши возможности. Вы даже не человек, поэтому успокойтесь, ваше эго пора бы сдуть, как и понизить планку самоуверенности. Вас избаловали. Но я великолепно орудую кнутом, мистер Рассел, и легко сбиваю спесь с таких, как вы, если меня это интересует. И сейчас я докажу вам, что вы для меня – пустой звук, и никак не влияете на ход моих мыслей, – она решительно выпрямляется и нагло улыбается мне. – Я всегда составляю контракты со своими клиентами. Контракт с Тедди завершается завтра ночью. И я ещё не приняла решения продлевать мне его или же нет. Возможно, я уже нашла более подходящего клиента под мои требования, а, возможно, я продолжу свою игру с вашим отцом. Кто знает, как моя страсть повернётся завтра. Да, это вас распалит ещё больше, но, поверьте, что бы вы ни предприняли, меня это не затронет, а только вашего отца. Так выбор за вами, решите, кто вы такой: человек или же машина для разрушения личности близких вам людей. Я позволила вам показать мне, что же ещё вы придумаете за полтора часа, и, выходит, что ничего разумного. А сейчас приготовьтесь, мистер Рассел, потому что мы ждём гостя, – только она произносит последнее слово, так не проходит и пары секунд, как дверь за моей спиной распахивается.