— Обещаю, что весь этот разговор останется только между нами. Надеюсь, ты дашь мне такое же обещание. — Конечно. — Хочешь что-нибудь добавить к основным правилам? — Только то, что мы будем говорить друг другу правду. — Абсолютно согласен. Скажи, сколько тебе было, когда мы впервые встретились? — Мы с Рейчел — ровесницы, — уклончиво ответила Джулия, но после сердитого взгляда Габриеля добавила: — Семнадцать. — Семнадцать? Габриель выругался сквозь зубы и почти залпом осушил фужер. Джулию его поведение очень удивило и даже насторожило. — А зачем ты приходила ко мне в тот вечер? — Я пришла вовсе не к тебе. Меня пригласили на обед. В дверях я столкнулась с Рейчел и Эроном. Оба были напуганы погромом в доме и не хотели оставаться. Я услышала шум на заднем крыльце, вышла и увидела тебя. Габриель задумался, а затем спросил: — И ты знала, кто я? — Знала. Кларки постоянно говорили о тебе. — То есть ты знала, что я куча дерьма? — Этого я от них никогда не слышала. Во всяком случае, в моем присутствии о тебе говорили только хорошее. Даже потом, после того дня. — А что случилось на следующее утро? Джулии очень не хотелось отвечать на этот вопрос. Она взялась за пирожное, надеясь, что Габриель не заставит ее отвечать с полным ртом. — Джулианна, я спрашиваю не ради праздного любопытства. Я хочу знать, что было утром. У меня очень размытые воспоминания. Глаза Джулии гневно сверкнули. Она с трудом проглотила кусок пирожного и ответила: — Действительно? Что ж, позволь тебя просветить. Я проснулась перед восходом солнца. Одна. Посреди леса. Решила, что ты меня бросил, и жутко испугалась. Схватила плед и пошла прочь. Дороги я не запомнила, к тому же было еще темно. У меня началась истерика. Часа два я бродила сама не знаю где. Каким-то чудом меня вынесло на тропку к дому твоих родителей. А я уже думала, что пропаду в этом лесу. — Даже сейчас, шесть лет спустя, Джулию трясло от воспоминаний. — Так вот куда ты делась, — прошептал Габриель. — Что ты там шепчешь? — Понимаешь, я никуда не исчезал. — Да? И как это понимать? — Теперь послушай меня. Я проснулся раньше тебя. Ты крепко спала в моих объятиях, и я не хотел тебя будить. Но мне необходимо было облегчиться. Потом я решил выкурить сигарету и набрать нам яблок на завтрак. Когда я вернулся, тебя уже не было. Я подумал, что ты отправилась в дом Кларков, и поспешил туда. Но тебя и там не было. Я подумал, что ты меня бросила. Тогда я забрался на второй этаж и с досады начал крушить мебель в своей бывшей комнате. — Ты подумал, что я от тебя ушла? — Да, — не сводя с нее глаз, ответил он. — Неужели ты не слышал моих криков? Я звала тебя. Орала во все горло: «Габриель! Габриель!» — Честное слово, не слышал. Наверное, похмелье притупило мне слух. Или тебя занесло куда-то в сторону. — Ты сказал — решил выкурить сигарету? Но пока ты был со мной, ты не курил, — скептически заметила ему Джулия. — Держался. Не хотел, чтобы ты вдыхала табачный дым. Кстати, потом я вообще бросил курить. — А почему ты не пытался меня найти? — спросила она. Габриель виновато отвел глаза. — Я заснул в своей бывшей комнате прямо на полу. Когда Ричард меня растолкал, был уже день. Он сказал, что ждет от меня объяснений по поводу того кошмара, что я учинил в их доме. Когда я спросил у него про Беатриче, Ричард назвал это пьяным бредом. — А Рейчел? — Я уехал до ее возвращения. Рейчел тогда очень сильно на меня рассердилась и несколько месяцев вообще не желала со мной разговаривать. — Габриель, зачем ты мне врешь? Когда я проснулась, рядом лежала твоя куртка. Я взяла ее и вместе с пледом принесла в дом Кларков. Свернула, положила на крыльце, поверх пледа. Вот тебе и подсказка. И неужели никто не видел мой мопед? — Я не вру. Может, Кларки и видели. Куртку мне отдала Грейс и тоже ничего не сказала. Тогда я начал думать, что пережил сильнейшую галлюцинацию, приняв иллюзорную Беатриче за живую девчонку. — Как ты мог поверить в галлюцинацию? Ты же был не настолько пьян. Габриель закрыл глаза и сжал кулаки. Джулия молча наблюдала, как пульсируют вены на его руках. Наконец он открыл глаза, но его взгляд уперся в стол. — Потому что я был с похмелья, сбит с толку. Но самое скверное… я тогда сидел на коксе. «Бум!» Джулии показалось, что она услышала грохот. Это рушилась ее романтическая сказка о прекрасном принце Габриеле, ударившись о гранитную стену реальности. Джулии стало тяжело дышать. — Рейчел тебе не рассказывала, что спровоцировало тот погром? Ричард догадался сразу, как увидел меня в аэропорту в Гаррисбурге. Он заметил, что я как-то странно себя веду. Мне Ричард ничего не сказал, но перед обедом порылся в моих вещах и нашел дозу. Тогда он спросил, как это понимать. Я ответил, что моя личная жизнь его не касается. Чем больше он говорил, тем сильнее меня злили его слова… Остальное ты знаешь. Джулия зажмурилась и обхватила голову руками. Габриель сидел, терпеливо дожидаясь, пока она заговорит. — Значит, кокаин, — прошептала она. — Да. — Это что же, я целую ночь провела в лесу наедине с двадцатисемилетним наркоманом? А утром у него к похмелью добавились ломки? Боже мой, какая же я была дура! — Джулианна, ты вовсе не была дурой. Ты была слишком чистой, чтобы понимать некоторые вещи. Это мне нужно было напрячь остатки мозгов и не тащить тебя на романтическую прогулку. У нее затряслись плечи. — Джулианна, посмотри на меня. Она покачала головой. — Между прочим, в то утро я видел твоего отца. — Ты? Моего отца? — встрепенулась Джулия. — Сама знаешь, каково жить в маленьком городишке. Слухи поползли, когда Ричард привез в больницу Скотта и ни один из них не объяснил причину его травм. Окровавленного, нос сломан. Сплетни добрались и до твоего отца, и он сразу же отправился в дом Кларков узнать, не надо ли чем помочь. — Отец даже не упоминал о визите к ним. — Ричард и Грейс были в шоке. Твой отец хотел уберечь их от городских пересудов. Еще хорошо, что нас с тобой никто не видел, а то бы такого накрутили… — Он замолчал и потряс головой. — А почему ты ничего не рассказала Рейчел? — Я была в шоке. И чувствовала себя униженной. Сказанное ударило по Габриелю. Он попытался взять Джулию за руку. Казалось, его глаза прожигали ее насквозь. — Разве ты не помнишь того, что было между нами? Однако Джулия с силой оттолкнула его руку. — Конечно помню. Именно поэтому мне и было так больно. Сколько раз я по минутам восстанавливала тот вечер и ночь. Вспоминала каждое твое слово. Пыталась убедить себя: должно быть, у тебя имелись причины, чтобы взять и исчезнуть. Иногда мне казалось, что ты решил просто поиграть со мной. Мне часто снились кошмары: я блуждаю по лесу и никак не могу выйти. Но страшнее всего было даже не это. Сама не знаю почему, я надеялась, что ты вернешься. Годами надеялась, что однажды ты постучишь в мою дверь и скажешь, что я тебе нужна. Правда, глупо? — Совсем не глупо. Я себя не оправдываю. У тебя были все основания думать, что я тебя бросил. Но клянусь, у меня и в мыслях такого не было. Если б я только знал, что ты реальная девушка, живущая в Селинсгроуве, я бы в тот же день постучался в твою дверь. — Габриель прочистил горло. Джулия чувствовала, как дрожит его колено под столом. — Джулианна, я человек, подверженный зависимостям. Одна из них — контроль над людьми и событиями. И от этой зависимости мне не освободиться. — Ты сказал, «одна из них». Значит, есть и другие? Те же наркотики? — Нет! Почему ты так думаешь? — Ты сам назвал себя человеком, подверженным зависимостям. Есть я или нет меня — разницы никакой. Зависимости остаются. — Ошибаешься. Разница есть, и значительная. — Насколько я понимаю, человеку, подверженному зависимостям, все равно, за что цепляться. Наркотики, выпивка, секс, люди… Что, если ты, как говорят, подсядешь на меня? — Я уже подсел на тебя, Беатриче. Но ты намного опаснее, чем кокаин. Джулия покачала головой и наморщила лоб. Габриель снова потянулся к ней и стал гладить вены, проступившие на ее худенькой, бледной руке.