Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 3 из 14 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Ты безусый молокосос или воин?! – гневно посмотрел он. – Воин! – постарался вложить уверенность я. – Вот и зови меня, как воин, а не сопляк! – Да, Бранд. – Так-то лучше. Сейчас пока нужно обезопасить твое пребывание в порту. Я разузнаю, что к чему, а ты поживешь тут. Подыщу одежду подобающую и с остальным помогу. Сначала он побрил меня. Потом пришлось надеть дурно пахнущие обноски. Затем, неожиданно, засветил в глаз и разбил губу. Вдобавок измазал сажей. – Мы не знаем, что творится в среде ярлов. Тебя не должны узнать, понял? – на мой вопль возмущения рявкнул он. – Да, – с обидой отозвался я, внутри понимая, что Бранд прав. Около двух дней я трудился в порту. Тяжелая работа спасала от ужасных мыслей о произошедшем. Разгрузка и погрузка, фасовка, работа посыльным. Ремонт судов любых размеров и видов, вязка снастей. Дрянная еда, мятежный сон и частые драки. Меня раза три успели крепко поколотить. Скрипя зубами, терпел каждый плевок в свою сторону, хорошо понимая, что магия под большим запретом. А в уличной рукопашке портовая голытьба почему-то легко одолевала меня. Пусть толпой, но могла. Я научился убегать, хотя раньше бы никогда на такое не пошел. С некой обидой и удивлением открыл для себя мир простого люда и понял, в каком благоденствии жил. Злость, обида, ненависть, тоска, боль – все это наполняет меня до краев. Я погружался душой из одного чана в другой, наполняясь тяжестью произошедшего. И лишь в моменты, когда пять разъяренных ровесников неслись следом, становилось не до мыслей о смерти родни. К возвращению Бранда я успел составить план, как буду жить и работать дальше. – На, поешь, – бросил он мешок на стол. – Ну, гляжу, тяжко тебе приходится? – Я их всех потом размажу, – прорычал я и вгрызся в кусок вяленого мяса. – Не размажешь уже, – бросил он и устало растянулся на огромном мотке веревки. – Один! Одноглазый черт, когда же ты меня призовешь?! Ненавижу эту жизнь сильней, чем мерзкое дыхание Хель под ухом. Слышал когда-нибудь? – Нет. – А я много раз. Смеясь, она говорила, что еще не время, – сплюнул он. – Так, короче, тебе оставаться в Кальмаре нельзя. Паскудная тварь, что, видимо, только по воле Локи стала конунгом, да будет он проклят, не спешит выяснять, что тут стряслось. У них две версии: братья передрались друг с другом и нападение пиратов. Пиратов, Ингви! Понимаешь?! Он расхохотался, перешел в кашель и обматерил ярлов и конунга с такой изощренностью, что распутным женщинам стало бы стыдно. – Не знаю, что там у них происходит, но за уничтоженный род Крузенштернов мстить не спешат. И я боюсь, что если кто-то прирежет тебя в порту, прознав истину, – чесаться тоже не станут. Так что, Ингви, остается одно. Есть у меня старый знакомый, на Русь ходит. Ты же наполовину русич? Вот и отправляйся на родину. Будет трудно, но здесь я не могу тебя оставить, дружок. – В Гардарику?! – переспросил неверяще я. – В нее самую. Готовься, скоро отплытие. Глава 4 Кольбейн и его кнорр подходят друг другу, как бывалый воин и доспех. Как ножны и меч. Корабль пережил не одно буйство на море и, как мне кажется, не одно нападение, судя по зарубкам и впитавшимся пятнам крови. Капитан суровый, с прищуром, шрамами, темным высохшим лицом и таким же голосом. Бранд сумел убедить взять меня на борт, с высадкой в Колывани – русском городе на западных рубежах. Напутствовал: – Как устроишься, напиши мне. Послание передашь через Кольбейна. Он частый гость в тех портах. Понял? Я только кивнул. Не мог тогда, не могу и сейчас, качаясь на волнах, представить, что такое «устроиться» на Руси. Страх и неуверенность грызут нутро. Бегая по поручениям, выливая ведра с помоями, стирая руки о канаты, я мучился неизвестностью будущего. За короткий миг потерял всё. В том числе поддержку родных. Быт на кнорре разнообразием не отличается. Команда – восемь человек, а так как я оказался самым младшим и никак не защищенным, получил работы по полной. Судно забито под завязку, и когда выяснилось, что для меня свободного места нет, я нашел теплый уголок между бочками и мешками, где можно схорониться во время дождя и даже высокой волны. Здесь я уже не стеснялся пользоваться магией, но без внешних эффектов. Просто согревался и пережидал непогоду. До той поры, пока не пошлют вычерпывать воду или еще что-нибудь.
Однажды мне стало совсем худо. Получил тумаков от помощника капитана по прозвищу Акула, вылил два ведра с отходами, и под моросящий ледяной дождь забрался в свой закуток. Команда и капитан предались пьянству, кутаясь в теплые шкуры под трепещущим полотном навеса. В очередной раз нахлынули воспоминания о случившемся. Сердце и душа закровоточили от горя. Я давлюсь стонами и всхлипами. Остался совсем один. В жутком мире. Кругом бессердечные уроды. Им плевать, помру ли я от воспаления или иной болезни. Обращаются хуже, чем с псом. Я мечтал, что стану великим, как отец, а сейчас у меня даже имени нет. Кольбейн и команда зовут Треской. Мелкая рыбешка. Червяк. Вспомнилась моя первая любовь, и сердце отозвалось стонущей тоской. Словно наяву вижу тот день… Из воспоминаний Ингви о ведьме Пещеры Прилива Рослый парень приблизился к краю обрыва над морем. Плечист, но долговяз. Взгляд серебристых с синим ободком глаз заскользил по открывшейся безбрежной панораме. Дует умеренный морской ветер, чайки радуются отливу и пиршеству на освободившемся от вод берегу. Парень не долго любовался морем. Оно его нисколько не удивляет и особо не манит, ведь живет он возле него с раннего детства. Сегодня, рискнув и убежав из дома, Ингви решился на приключение – отыскать путь в Пещеру Прилива, в которой, по слухам, живет ведьма. Это опасно, и отец сильно накажет, если узнает. Не спасут даже увещевания матери. Единственный видимый с лодок и кораблей вход – это небольшой черный зев в центре стены обрыва, откуда иногда виден свет. Но это все слухи, ведь никто не рискует подплывать ближе – дно у берега изобилует клыками скал, а море над ними словно сходит с ума, и даже в штиль, стоит только подплыть, поднимается волна. Опять же, по слухам, есть и второй вход. В него можно попасть только в час отлива, возле основания обрыва. Никто толком его не видел, у места дурная репутация, но слухи – вещь очень упорная, а для юной головы сына ярла еще и заразная. Потому он развернулся и поспешил к берегу – скоро как раз будет пик отлива. Крутой каменистый склон вывел на дикий пляж. Привычно воняет слизью, тухлой рыбой и морем. Где-то далеко поют дельфины. Солнце в зените. Ингви приблизился к торчащим клыкам оголившихся скал, выглядящих как пасть монстра. Вонь усилилась. Тут и там виднеются остатки судов, веревок и прочего хлама. Словно кладбище. Набравшая песка кожаная обувь погрузилась в черный ил, но снимать ее нельзя – ноги запросто можно рассечь. Ингви теперь с трудом переставляет ноги, приближаясь к первым острым скальным выступам. Схватился за скалу и тут же отдернул руку. Нашел взглядом порез – жирная капля крови набухла и скатилась струйкой. Вокруг места пореза стала распространяться синюшная опухоль. Яд! Ингви с ужасом начал качать эфир, щедро плеская, словно пьяница, несущий полное ведро воды. Потом собрался, насупился и уже обстоятельно растворил яд. Кожа быстро обрела здоровый вид, а порез затянулся. – Великая Хель! – сплюнул парень. – Я даже входа еще не нашел, а уже чуть не сдох. Богиня оставила реплику без ответа, но у Ингви вдруг открылось зрение – он увидел, что скальные клыки обмазаны светящейся фиолетовой смолой, от которой исходит пар. Двигаться по скользкому дну по колено в воде тяжело. Еще и злые волны яростно накатывают. Парня качает, каждый склизкий участок норовит стать последним. Если схватиться всей пятерней за ядовитую поверхность, то даже силы эфира может не хватить. И уж тем более если врезаться корпусом. Поэтому, когда очередная волна особо сильно толкнула, Ингви рухнул вперед, в воду. Поток вдруг подхватил, взвихрившись. Чутье закричало, что задействована магия, но элементаль воды оказался столь сильным, что скрутил по рукам и ногам. Его влекло все ближе к скальной стене. Ингви даже успел увидеть зев пещеры, но потом его приподняло и тут же бросило в пучину. Дна почему-то не оказалось, и сверху стал быстро меркнуть свет. Как только элементаль выпустил, Игви постарался выплыть, быстро заработал руками и ногами, ощущая острое желание сделать вдох. Ужас начал охватывать разум. Сверху словно жесткая крышка. Невидимая, но крепкая. Не будь парень одаренным или, как говорят на севере – гальдрамадром, то сгинул бы, уподобившись многим другим искателям. Но род взял свое, и парень сумел успокоиться и тут же вызвал тотем осетра, могучего и быстрого. Мышление чуть помутилось, но стало намного лучше видно, и желание дышать практически исчезло. Ингви огляделся. У самого дна чернеет вход. Не задумываясь, юноша поплыл в ту сторону. Воздух начинает заканчиваться, а того, что удается получать за счет тотема, не хватает. Если бы было время на подготовку, то плавать Ингви смог много дольше. Что-то успело внутри вздрогнуть и сжаться, но во тьму подводного лаза парень сунулся сразу. Проплыл пару саженей. Со всех сторон его стали стискивать водоросли или что-то на них похожее – в сгустившейся тьме не различить. Но почувствовал другое – магический след существ, коим противно все живое. Это страшные твари, их образы часто являются в кошмарах, даже отец не любит говорить об этом. Говорят, что лучше даже в мыслях избегать упоминания их имен. Первым гальдрамадрам в древности пришлось труднее всего, ибо тварей, порожденных теми существами, было намного больше нынешнего. Тогда и был найден Святой Огонь – единственное, что позволяет отпугнуть их. Безмолвно крича от боли и пытаясь выпутаться, Ингви собрал последние остатки эфира и сотворил это пламя. Сначала появился свет, и, к ужасу парня, он высветил кости и черепа, на которых растут эти водоросли. Перед глазами пронеслись десятки судеб, оборвавшихся здесь. Потом пошли пузыри пара, от которых щупальца стали корчиться, а юношу стало спешно выталкивать наверх. Спустя мгновения, отхаркиваясь и плюясь, он выбрался на пол пещеры. Лишенный сил и с плывущим от перенапряжения сознанием. Но пока не отполз от воды на несколько саженей, не позволил себе его потерять. – Милочек, просыпайся, – пропел чей-то приятный голос. – Акх-гхар, – смог выдавить из себя Ингви и с трудом разомкнул веки. Тут же сощурился от яркого света. Полежал немного. Вскоре глаза более-менее привыкли, и парень смог оглядеться. Сбоку от лежанки сидит молодая женщина с длинными распущенными волосами. Они в пещере, но не дикой, а вполне обжитой. Где-то неподалеку журчит вода. Из хода наружу доносятся крики чаек и шум прибоя. – Вот, молодец, – с мягкой улыбкой похвалила красивая женщина. – А теперь садись. Ингви выполнил просьбу. Попробовал что-то сказать, но горло опять выпустило лишь нечленораздельные звуки. – Они забрали у тебя дар речи, – печально сказала она. Ужас отобразился на лице юного человека. Он заметался в приступе безумия, но ведьма, а то оказалась именно она, повела рукой, и юноше полегчало.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!