– Да запросто, – шагнул я навстречу, краем глаза наблюдая, что делают остальные. Впрочем, в едва разбавленном светом полумраке они не представляют угрозы. – Эй-эй! – поднял главарь руки. – Давай хоть вый-дем из подземелий. Слово даю, что бежать не будем и в спину не ударим. – Хрен я на тебя и слова твои клал! Уже был удар в спину, так что идите первыми. По венам разгулялась шальная злость, и я чувствую силу. Очень сладко нагнать добычу и растерзать. Победа невообразимо приятна. Выбрались на территорию дубильни – кругом растяжки с кожей и в нос просится резкий запах. Она на окраине портового района, дальше – поля и робкий лесок. – Пошли к лесу, а то если стражники заметят – всем прилетит, – спокойно предложил белоглазый. Я кивнул. Под солнечным светом они осторожно поглядывают, все, кроме вожака. Всего шесть парней. Пара здоровых кабанов, еще двое хлыщей, но юрких. Пятый – средний, с наметившимся горбом. Главенствует белоглазый. Дошли в молчании, только Шмыга вернул кошель и прибавил сверху. Я оглядел полянку – хороша, почти арена. Сосредоточился на белоглазом. Он начал сразу, едва остановились. Мне пришлось использовать все умение рукопашного боя, чтобы тут же не получить в лицо. Бьет быстро, метко и наверняка с провалом. Такой пропустишь и всё – либо перелом, либо потеря сознания. Выносливость хороша, почти не сбился с дыхания. Опытный боец. Я застыл, и удар в грудь пришелся со всей силы. Белоглазый не ожидал, что остановлюсь. Пошатнулся. Я же принял всю энергию удара, свернул в петлю, щедро расходуя ману, и вернул в кулак потерявшегося противника. Его отшвырнуло. Дружки рванулись, но вожак, морщась от боли, воскликнул: – Стойте! Ослы, блин! Сказал же раз на раз, – кряхтя и шипя, он сел. Глянул с хитрецой. – Поговорить надо. Одного взгляда хватило, чтобы банда разбрелась кто куда. Я подивился дисциплине. Белоглазый непрост. – Значит, ты маг, – констатировал он. – С чего взял? – Ладно, не отбрыкивайся. Когда догнал нас в тоннеле, то сразу стало ясно. Простой человек так не может, – усмехнулся он и с трудом поднялся. – Да и эта твоя волна. Чуть плечо не выбил. – Могу и убить, – холодно отозвался я, все еще ощущая злость. Он приподнял светлую бровь, заглянув мне в глаза, и кивнул лысой головой, так что лучик солнца блеснул на загорелой коже. – Да все, остынь. Не хочу я с тобой ссориться. Вижу, что серьезный парень. Деньги же вернули? Давай одежду подгоню или, вон, ребята постирают. Он протянул руку. Я постарался понять, хитрит ли, но все оказалось чистым. Белоглазый искренне хочет подружиться. – Хорошо, – пожал я его руку – мозолистую и сухую, как у матросов. – Иван! – Ин… – снова споткнулся я, спешно подыскивая русский аналог. – Игорь. Он подмигнул. – Ну, Игорь так Игорь. Может того, отметим встречу? – Как? – Выпьем, к девушкам наведаемся, – плотоядно обнажил он ряды ровных, здоровых зубов. Я засомневался, но Иван спешит со словом: – Расскажу, что тут к чему заодно. – Пошли. Глава 6 Портовая часть города все так же гудит работой. Что-то постоянно продается или покупается, с нескольких мест раздается стук столяра или удары кузнеца, как из ремесленной стороны справа. Дядька устало распрямился и утер обильный пот. Проводил нас взглядом. Вскоре молот снова стал бить, сдабривая каждый удар искрами. Запах кузницы вытесняет другие, и я блаженно надышался ее крепким духом, пока снова не вернулся кислый и дурной. – Вижу, не местный ты, Игорь, – хитро покосился на меня Иван. – Скажи лучше сразу, чего хочешь от меня. – На вид из дворян, но стержень есть. Меня беспокоит его смекалистость. Неужели тут все такие? – Ошибаешься. Я простолюдин. Работал матросом. – А магии где научился? Я быстро пробежался взглядом по его банде – идут на расстоянии, кто-то в стороне. Давно же они воровством промышляют, раз научились маскироваться. Но сейчас главное, чтобы не слышали. – Нашлись добрые люди. – А ты непрост, Игорек. Меня немного разозлил его тон и смешок, но удалось быстро успокоиться. – Так и ты не рубаха. – Да ну? – Ребят хорошо вышколил. – Сами такие прибились, – хитро улыбнулся он, но глазами похолодел. С их цветом выглядит пугающе, словно не человек перед тобой, а драуг. Я собирался сказать что-нибудь колкое, как на улице, пересекающей нашу, стали разбегаться люди – шарахаются в стороны от копыт конного отряда, в середине коего мчит карета. Я замешкался и получил в лицо грязи, как и на недавно выстиранную одежду. Вспыхнувшей злости не дал выйти Иван, вдруг повисший на плечах и умело оттянувший назад, выведя меня из равновесия. – Что за мрази?! – было возмутился я, но он зашипел: – Тихо ты! Это боярин Скотович. Все здешние земли принадлежат ему. – А император? – сглупил я. – Он же не сам ими заведовать будет! – огрызнулся Иван. Кавалькада далеко не уехала – остановилась чуть ниже, возле большого склада. Мы, как и прочие зеваки, осторожно стали приближаться. В двери ворвались сразу около пяти воинов и почти тут же вышли. Я заметил сундучок в руках. За ними, едва не падая, оглашая округу криком, выскочил полноватый мужичок, умоляющий пощадить. Дверцы кареты открылись, и на свет показался осоловело-жирный, хрякоподобный человек в богато украшенной одежде. Тут тебе и нить золотая, и пуговицы костяные. И так пышное тело, словно торт, украшено всякими висюльками и камнями. Карета заметно склонилась под весом. – Ваше благородие, умоляю, не забирайте все деньги! – бросился в ноги мужичок. – А ну! – едва ли не взвизгнул боярин Скотович, и охраняющие воины тут же отбросили просящего подальше. Следом выбежала женщина, вся в слезах, тоже пала в грязь, пачкая добротное платье. Я проникся к ним симпатией. – У нас не монастырь прощения тут! – важно заявил пухлый дворянин, пуще прежнего краснея, словно вареная свекла. Противно прокашлялся. – Должен был давно налог уплатить… Кхак-кхе! Я тебе и так давал неделю. Заведующий складом мужичок вдруг повернулся к жене, схватил за волосы и так поднял на ноги. – Сгинь, дура! Пошла давай! – и, подкрепив слова пинком, толкнул ее в сторону дверей. Женщину бросило в больший плач. Она, споткнувшись, растянулась на грязных камнях, завыла от обиды и боли. К ней подбежали зеваки, тоже женщины, и помогли подняться. – Ваше благородие, – елейно заговорил муж, – вашими заботами мы тут все живы. Простите дурака несчастного. Отвернулась что-то от меня удача, жена вон дура. Дайте неделю срока еще, молю вас. Товар уже есть, осталось продать. – Ну-у, – сочно проворчал Скотович и снова прокашлялся, – что бабе место указал и что раскаиваешься – это хорошо. Кхак-кхе! Пусть люди видят, что у меня есть чувство доброты. Даю тебе две недели срока. Верните ему сундук! Мужичок на коленях, в слезах и соплях, начал кланяться и благодарить. Потом принял деньги и долго осыпал боярина лестными словами и пожеланиями, поминая всех известных богов.