Даниил стиснул зубы и криво усмехнулся, угрюмо следя за Прото: — Всё просто, Аля. Это не его свобода приносит изменения. Это его смена приносит изменения. Не торопясь, Влад поощрительно качнул головой: — Ты станешь хорошим преемником, сын мой. Твоя душа и сознание долго блуждали во тьме, и потому ты сделаешь всё, чтобы не потерять света. А ты, моя милая Аля, — Влад посмотрел на девушку ласково: — Ты смогла сохранить в себе свет, даже научившись бояться и ненавидеть. Значит, ты сумеешь сохранить и дар, которым бог наградил тебя… Изумлённо вскинувшись, Алиса распахнула губы, выпуская единый вдох — беззвучный, но осязаемый. Прошедший ветром — светлым, ласковым, пряным, — по всей комнате. Прото прикрыл глаза и глубоко вдохнул, ловя цветочный аромат и солнечный свет, и могучую силу звёздного притяжения, и мягкость материнской груди, и серебряную росу на дрожащей паутине, и льдистую кромку ледника… — Дааа… — выдохнул Прото, с наслаждением смотря поверх ошеломленно застывших йахов. — Дух говорит в тебе. Только Дух так зовёт бога по имени… Алиса схватилась за горло, стиснула, вздрагивая испуганной мышкой. Хмуро смотря на Прото, Даниил обнял девушку за плечи, делясь силой и уверенностью. Его волосы опустились, а лицо стало вновь человечьим, задумчиво-угрюмым. Но взгляд в тревоге шарил по дрожащим портьерам. Влад вздохнул: — Ты научишься говорить, Алиса. Научишься мыслить, как должно. Недаром дух избирается из тех, чьи человеческие знания и силы скудны, но чьё сердце велико. У тебя будет не одно тысячелетие для этого… — Избирается? — угрюмо переспросил Даниил. — Бог? — справившись с горлом, произнесла Алиса. И тут же посмотрели друг на друга. Владиславу отвечать не пришлось. Он молча провёл рукой по волосам — седой пух ломко задребезжал под пальцами и вниз, легко кружась, упали серебристые пылинки. Словно звёзды или снежинки. — Моё время на исходе, — просто сказал он. — Я уйду, оставляя вам всё, чем владел по воле всевышнего. Возьмите Церковь мою. Этот камень теперь ваш. С рождением вашего дитя… Алиса вздрогнула и вцепилась в ладонь Даниила — судорожно, нервно, словно его отнимали. Нахмурившись, бывший бет сжал её плечо. А Прото продолжал, витая взглядом над головами приемников: — …появится на земле новый Храм, новая вера. Чем она станет — решать вам. И не вам. Ибо ничто на земле не происходит без воли Его. И ничто не происходит без воли нашей. Вам отныне искать согласия меж собой, согласия меж людьми, и согласия с богом. Не обольщайтесь своей высокой миссией… — он опустил взгляд и посмотрел на них прямо: — Она выше, чем может вынести душа… Алиса смотрела в глаза Влада, не отрываясь. И губы её дрожали. Вместо звуков, вместо слов, лился ветер с ароматом прелых красных листьев в осеннем водоёме, с благоуханием осыпавшихся яблок, оставшихся под холодным дождём несобранными, с запахом состриженных волос, падающих под ноги… Влад улыбался ей, но она видела не его, а серую дорогу от горизонта до горизонта. И восходящее солнце. И поднятый с дороги камень. И руки, кладущие камень на гору. И камни, ложащиеся выше. И как камни становятся Храмом, оставаясь камнями. Даниил же смотрел в глаза Владу и его брови сходились, рождая грозную складку, похожую на разлом молнии. Он видел дорогу от горизонта до горизонта. И меч, переломленный и отброшенный. И сотни стрел втыкающихся в тело. Протыкающих белые одежды и выплёскивающие кровь. И камни с кровью на камнях. И камни, сложенные в храм… Прото вздохнул, отворачиваясь, чтобы уйти… Освобождаясь от дурмана, йахи вздрогнули. Даниил дёрнулся к уходящему: — Нет! Мы не возьмём на себя! Влад не повернулся, не оглянулся. Только остановился и поднял голову выше, смотря под самый потолок, смотря сквозь его каменную толщу в утреннее солнце, и выше, выше. — Поздно, — безучастно отозвался он. — Я покинул клетку, как только вы вошли. Теперь — это ваша судьба. — Нет! Портьеры вздрогнули и раздались. Даниил толкнул Алису за спину и сгорбился, собирая все силы йаха. Люди в золотых одеждах — жрецы и стражи — стояли с шести сторон. И у каждого руки были подняты и с губ тянулся невидимый звук — тонкий и тяжёлый, спутывающий время и пространство в густую массу и опускающий его над йахами тонкостенным куполом. — Нет! — Даниил метнулся, врезался плечом в невидимую преграду и осел назад. Рубящиеся воины… Ядерный взрыв… Тигр, рвущий ребёнка… Жрец, вскрывающий грудь девушке… Рушащийся небоскрёб… Драка детей за хлеб… Тонущий корабль… Разламывающийся материк, и осколки его, плывущие навстречу новому столкновению… Сознание мутилось от миллиардов смертей и болей. И жестокого понимания своей причастности к ним. Одним этим шагом за пределы судьбы. Алиса подхватила друга, обняла, закрывая от проклятия. Зашептала что-то неслышимое, неосязаемое в чёрные волосы на макушке. Протяжно-нежное, густое от ласки и силы. Но Даниил не приходил в себя. Сознание бежало от страха сопричастности. Влад вздохнул и сгорбился, спиной чувствуя дребезжание сферы. Его она не сдерживала больше. — Вы в клетке своих душ. Потому что без йаха в корне Храма, не останется Храма, не будет духовности, не станет морали. Какой ей быть — решать вам. И не вам. Но строить это вы сможете только на себе. Только из себя. Своей силой, своей жизнью. Камень за камнем. Сердце за сердцем. — Нет, — Алиса зажмурилась, до судороги прижав в груди голову Даниила. — Только так, — улыбнулся в пустоту перед собой Влад. И поднял руки. Яркая вспышка пронзила мир. Словно пятиконечная звезда вспыхнула из человека. Живая, дрожащая слепящим светом. Секунда, две. И она распалась на тихие мирные огни. Спадающие Негасимые. Алиса вжалась лицом в волосы любимого и заплакала.