— Во имя Сына. Во имя Духа. Они пришли. В зале словно лопнула натянутая струна. Пространство тонко завибрировало изумлением и усталостью. Храмовники один за другим опускались на колено, склоняясь и прижимая вздрагивающие пальцы к точке меж бровей. Алиса обернулась, небрежно убирая упавшую на глаза прядь. Волосы опускались, змеясь по плечам. Смотря по сторонам, и Даниил затих на вздохе, трансформируясь в человека. — Отцу и Сыну и Духу, — от десятков хриплых мужских голосов зал загудел, резонируя каждой колонной, каждым окном. И застыли. Мечи опущены. Руки на лбах. Никто так и не перекрестился. Командор помог Владыке опуститься на пол. Отец Сергей, сев и отдышавшись, махнул рукой наставнику: — Веди их к нему. Не медли! Время камня прошло. Наставник Борислав, церемониально опустился на колено и, коснувшись ладонью пола — красной, тягучей массы, — поднял руку и тронул меж бровей, оставив красное смазанное пятно. И развернулся к йахам: — Идите за мной. Тяжело поднявшись, прошёл мимо оцепеневших соратников, мимо застывших инквизиторов, склонивших головы, мимо монахов, замерших у стен. К дверям во внутренние покои. И, не оборачиваясь, застыл на пороге, дожидаясь йахов. Алиса сглотнула и посмотрела на Даниила. Хмурый и взъерошенный, с отросшими до плеч волосами, с литым, совершенным телом, он казался совсем иным человеком. Но это был он. Тёмные горячие глаза смотрели с недоверием и удивлением, словно весь мир вокруг оказывался для него нов и неизведан. Это смотрели глаза человека. Она протянула руку и тихонько пальцами обвила его пальцы. Даниил неловко поймал её ладонь в свою и бережно обхватил. Мимо храмовников, мимо инквизиторов, мимо монахов… Командор дождался их на входе и шагнул за дверь. Коридор, полный тихого света огня негасимого. За коридором — зал. За залом — коридор. За коридором… Когда они подошли к высокой двери за красными шторами, Алиса знала, что увидит там. И всё равно — сердце рвалось от ощущения конца. И ощущения начала. Командор Борислав без слов потянул блестящие медным боком длинные рукояти. И распахнул двери. … Глава 61 Конец Всё было так, как она не раз себе представляла… Так, и не так. Никогда не чувствовала она в своих фантазиях этого воздуха. С запахом крови и трав. Одуряющего, сладостного воздуха, кружащего голову и проникающего сквозь поры. И — заполняющего тело до самого нутра. Аромата, наполняющего каждую клетку ощущением сытости и силы. Дающего больше, чем жар из только что порванного горла. Чувство святости… И этот воздух потоком шёл — бил, прошивая насквозь и истончаясь в изголодавшемся теле — из открытых дверей. Командор, чуть обернувшись на входе, посмотрел на Алису краем глаз: — Дальше вы одни. И отшагнул в сторону. Почти солдатский разворот — и командор застыл в стороне от дверей стражем и постовым. Ветер святости, сытости и силы ударил сильнее. Переглянувшись, йахи шагнули внутрь. И замерли, найдя взглядом, внутренним чутьём источник этой силы. Зал с портьерными шторами на высоких стреловидных окнах, стол под богатым сукном, черный ноутбук с золотой эмблемой яблока, автоматчики в серых рясах по углам комнаты… И человек. Лицо оставалось скрытым за крышкой ноутбука, но Алиса, как всегда, видела тончайшие седые пряди, клубящиеся пухом на голове и худые, болезненно приподнятые плечи, затянутые, словно в корсет, в черный пиджак. Человек несуетно протянул руку. Сухие пальцы, затянутые в перчатку, поверх которой светились перстни, обхватили крышку ноута. Красный камень в золотой розетке, жёлтый, зелёный, синий, чёрный… Человек неторопливо опустил крышку и поднял глаза на вошедших. — Влад… Влажные глаза Алисы задрожали вертикальными чертами. Он оказался таким, каким представляла. Пожилой, но ещё вполне крепкий мужчина, в солидном красивом фраке. Только вот ни в каких фантазиях она не видела, что его кожа пергаментного цвета, в тончайшей паутине едва заметных морщин, что его глаза узки, и в них ясно проглядывают вертикальные зрачки. И что меж бровей ярким пятном сидит кровавая точка. Человек улыбнулся. — Я ждал вас, дети мои. Алиса… Даниил. Его голос был тих, словно песня истёршихся друг о друга за долгое время камней. — Прото… — Даниил шагнул вперёд. — Ты свободен! Влад улыбнулся и осторожно покачал головой: — Свободен? Но я не пленник, Даня. Пленник — ты. Даниил нахмурился, обежал взглядом зал, серые вооружённые фигуры. Алиса шагнула вслед за другом и тронула его за плечо, словно отодвигая от разговора. Она уже начала понимать. — Ты — Гроссмейстер, — устало сказала она. — А мы — пешки? Прото медленно и бережно, словно хрустальные, сложил пальцы перед грудью и откинулся на кресло. Задумчиво оглядел стоящих в молчаливом напряжении йахов. — Проходная пешка. И ладья. — Наконец отозвался он. — Тура? — хмуро переспросил Даниил. Его губы едва заметно раздвигал проявляющийся оскал трансформации. — Пешка стала ферзём, — задумчиво отозвался Влад, смотря на свои пальцы, — А ладья защитила её, даже не стремясь к движению. Активная малоходовая фигура. И фигура, способная одним своим присутствием на доске заставить обходить значимые ей места. И это первая партия за долгие века, которую я смог выиграть. Хотя и погонять вас пришлось… — Довольно! — рыкнул Даниил и отодвинул Алису к себе за спину. — Мы пришли не об играх говорить! Кое-кто считал, что твоё освобождение сделает мир счастливее. Я, как дурак, поверил этому! И теперь… Влад перебил: — И теперь ты требуешь, чтобы я… — он усмехнулся — доказал тебе это или опроверг? — Да, чёрт побери! После дикого рыка йаха звенящая тишина окутала зал, словно осязаемое полотнище. Закрывая глаза, Прото глубоко вздохнул. Тронул пальцами веки, словно проверяя их на присутствие. И отозвался: — Может статься, что от моего освобождения мир станет светлее и чище… Возможно, всё измениться настолько, что люди перестанут умирать, а мёртвые восстанут из могил, возвращаясь к родным и близким. Вероятно, что вся суша станет единым садом Эдема… Люди перестанут восставать брат на брата. Самые страшные хищники будут ластиться у ног и не будут знать иной пищи, чем трава и плоды множественных древ, встающих там, где засуха стягивала и рвала землю… Он говорил, не открывая глаз, а Алиса стояла, беззащитно подняв плечи. Ей хотелось плакать. Даниил стискивал кулаки, щурился, и губы не могли сойтись на узких зубах нежить. — Да… — задумчиво продолжал Прото, держась за глаза. — Может статься, что праведники сойдут на землю с небесного свода и пойдут по городам, проповедуя любовь и веру, и все, до кого они будут касаться, станут безгрешны. И не будет государств, не станет границ, и каждый будет отдавать в мир свой труд, и получать благ по своей нужде… Может статься так. Он убрал пальцы и посмотрел на йахов снисходительно, словно старый родитель: — Но только при двух условиях… — Каких? — они вздрогнули одновременно. Губы Влада сошлись в единую линию жёсткой строгости: — Если вы верите во всё это. И если вам хватит на это сил. И, опершись на подлокотники, медленно, оберегая хрупкое тело, стал подниматься. Алиса вдохнула, словно глотнула жаркого воздуха пожара. Даниил вздрогнул, зашарив глазами по сторонам, заметался, с нарастающей яростью смотря на дрожащие портьеры, на опускающиеся на колени серые фигуры воинов-стражей. — Что это значит? — прошептала Алиса, бессильно смотря на Прото. Истинный йах выходил из-за стола. Высушенный временем, ставший хрупким, словно пересохший лист гербария. Но величественный в каждом движении — несуетном, степенном, зрелом, выверенном тысячелетиями существования. — Это значит, — Влад снова улыбнулся мирно и покойно: — Что вы пришли. Это значит, что вам вести дальше этот мир. Вести тех, кого вы будете по праву родной крови защищать от врагов и бедствий. Кого вы обережёте от подобных вам и от иных. — Вести? — Алиса растерянно раскинула руками. — А как же?! Ведь ваше освобождение…