– Артем, – не выдержал Сергей, – а если без загадок, сразу о деле? – Подожди, – улыбался Петрович, отхлебывая принесенный чай. – Сейчас, я думаю, этот метод не применяется ввиду богатства осложнений. А раньше могли брать ликвор на анализ не посредством люмбальной пункции, а субокципитально. Сергей скривился. Он не любил не понимать обращенные к нему слова. – А теперь по-русски, Петрович, – взмолился он. Доктор чувствовал свое превосходство. Довольно улыбался. Сцепил на затылке руки в замок. Положил ногу на ногу. Вальяжно раскачивал стопой. – Короче, сейчас ликвор – спинномозговую жидкость – берут из поясницы, раньше прокалывали затылок. – Ты сейчас серьезно мне это говоришь? – поморщился Сергей. – То есть ты хочешь сказать, что им обеим кто-то перед смертью делал вот это вот твое, суб… как-то там?! А зачем? – Ты прав, – согласился патологоанатом, – все как-то сложно. Но тут дело не в пункции. Точнее, не в заборе ликвора. Раньше этот метод применяли для введения лекарственных веществ. Прямо в пространство вводили. В большую затылочную цистерну. Антибиотики, например, при воспалении мозговых оболочек. Достаточно эффективно получалось, кстати. – Ну и зачем им были нужны антибиотики перед смертью? – спросил Сергей недоверчиво. Петрович думал. Рассуждал вслух. – Ты понимаешь, прокол там точно был. Цистерна точно расширена. Значит, что-то ввели. Трупы пролежали в воде дней пять. Там отек мозга. Он, мозг, был плотный, как булыжник. Я к тому, – пытался объяснить патологоанатом, – что все проделано очень аккуратно. Ничего не задето. Не повреждено. А если и повреждено, то точечно. С таким отеком можно и просмотреть. В смысле, даже если искать. Не увидишь. Сергей пытался проследить за ходом мысли патологоанатома. – Что ввели-то… – Я думаю, алкоголь, – доктор не дослушал вопрос. – Причем, скорей всего, банальная водка. От спирта были бы следы ожога, надеюсь. Хотя я уже говорил, что там не все так просто развидеть. А потом труп в речку. Утонет с гарантией. Пять кубиков чистой водки в голове. Сергей сомневался. – Но как? Какой нормальный человек даст себе добровольно продырявить затылок иглой? Петровича слегка раздражало недоверие Сергея. В то же время он понимал, что тот прав, и чтобы с ним спорить, надо иметь туз в рукаве. А туза не было. Было какое-то внутреннее чутье. Ну, и косвенные улики. Попробуй докажи, что это прокол от иглы, а не точечная царапина от ветки из речки. Даже если она повторяется на двух трупах подряд. – Допустим, – продолжал рассуждать патологоанатом, – жертвы были хорошо знакомы с убийцей. Тогда пару стаканчиков за встречу. Потом жертва пьяна. Девчонки субтильные были. Много ли им надо? А там дело техники. Ты же помнишь, сколько у них было алкоголя в крови. А он, кстати, пока еще кровообращение работало, мог разнестись по кровеносной системе достаточно. Шесть секунд хватит, чтобы у тебя от сих до сих кровь откатила. Ну хорошо, десять, если не прямо в сосуды колоть. – Петрович обвел себя пальцем, нарисовав воображаемый круг. – Предположим, я понял, – согласился Сергей, – а почему такие трудности? Есть более легкий способ убить человека. Лопатой по башке и прикопать где-нибудь в лесочке. – А я скажу, – убедительно продолжил доктор. – Давай сладкого закажем, – отвлекся он на секунду. И пока Сергей подзывал официантку, продолжил свой анализ. – Чтобы следы скрыть. Даже если бы их выловили на следующий день, ничего бы не нашли. Утопление и утопление. Неважно какое, мокрое, сухое или смешанное. Кто заметит прокол на шее с обратной стороны толщиной в один миллиметр? В опухшем теле. Есть, конечно, шансы, но, как видишь, невеликие. В прошлый раз просрали мы это дело. А маньяк, возможно, до сих пор на свободе. Сергей готов был согласиться с доводами. Но, как человек, привыкший отметать все лежащие на поверхности заключения и копать глубже, оставлял себе шанс. – Хорошо, – продолжил он, – ты мне сейчас про затылочную пункцию рассказываешь. Это же профессионал должен быть. Я правильно понял? Дядя с улицы вообще о таком не слыхал. Петрович хмыкнул, откусил от десерта с рисом. – Это может быть и тетя, – он разжевывал сладкий рис и запивал чаем, – но профессионал, как ты правильно заметил. Навскидку: нейрохирург, психиатр, с натяжкой мог бы быть невролог. Патологоанатом, кстати… – Он погладил себя по груди. – Опытный. Я говорил, что этот метод уже давно никто не применяет. Чисто технически я бы смог. Но, по правде, никогда не делал. А вот на периферии остались еще корифеи. Может, там копнуть? Сергей задумчиво вздохнул. Он понимал, что теперь вопросов гораздо больше, чем ответов. Кому и почему нужно топить девушек? Еще и метод какой-то времен инквизиции. Эмоционально затратный. Но если собрать все мысли в кучу, получится следующее. Жертвы знакомы с убийцей. Они доверяют этому человеку, иначе сопротивлялись бы. Убийца – профессиональный врач. Обладает редким навыком даже для медработника – умеет провести затылочную пункцию в достаточно стесненных условиях. Если, конечно, он не делает ее в каком-нибудь стационаре, а труп не привозит затем в реку. Маньяк, скорее всего. Вряд ли в убийствах этих двоих была какая-нибудь корысть. Это осложняет дело. Корысть обязательно проколется и выдаст себя. Маньяк может десятилетиями совершать свои продуманные убийства и ходить рядом. – Да, – вспомнил Сергей, – а что у нас с последним трупом из реки? Петрович подозвал официантку и попросил навынос остатки десерта. – С последним трупом из реки все аналогично. Тоже прокол, тоже лет двадцать пять – двадцать восемь. Они даже внешне все похожи. Ну и так же, как в прошлый раз, твои коллеги хотят это дело замять, – в тоне Петровича было слышно возмущение. – У меня вот дочь растет. У них что, детей нет? Ничего не боятся. Ни за кого не беспокоятся. – Вообще никаких шансов? – спросил Сергей. Петрович уже получил сверток с пирожными для дочери и ерзал на диване. – Шанс единственный – если опознают. Может, какие ниточки и зацепятся. А так снова все на тормозах. Я же не могу в бочку лезть. У меня двадцать лет квартира служебная. Хорошо хоть приватизацию продлили. Есть шанс. Попробуй я сейчас заяви им всем! Останусь, как лох последний, без жилья. Так что у меня тоже круговая порука. – Понял тебя, Артем Петрович, – заговорил Сергей. – Ну что, я вижу, по домам? – Да, поздно уже, – согласился доктор. – Завтра опять на передовую судмедэкспертизы. – Он подал руку Сергею. – Если что-то новое будет, я тебе обязательно наберу. Ну, или отпишусь. А чего ты вообще этим делом-то занялся? – вдруг спросил Петрович. – Да я же говорил, женщина одна есть хорошая. Надо помочь. – Ты серьезно, что ли? – опять удивился доктор. – Ладно. – Он похлопал Сергея по плечу, поднес к уху оттопыренный мизинец с большим пальцем и добавил: – На трубе. Петрович спускался по эскалатору первым. Не оборачивался. Крепко держал пакет со сладостями для Машки. Сергей смотрел ему в спину и чувствовал, как устал от выпитого и сказанного. Он дна в этой проблеме не видел. Не знал, за что браться. Решил почитать про пункцию. Вряд ли прежде было что-то аналогичное из преступлений, но все-таки нужно проверить. Глава 13 Марина уже ждала ее. Сидела на скамейке парковой зоны перед медицинским центром. Улыбалась, как давней подруге. «Мило, – подумала Лиза. – Наверное, я ей очень нужна». Она улыбнулась в ответ. – Ты не умеешь делать это искренне, не старайся, – отреагировала Марина, держа между пальцев тонкую сигарету с ванилью. – Что делать? – переспросила Лиза. – Улыбаться, девочка моя. Улыбаться. Когда люди делают это искренне, у них появляются маленькие морщинки в уголках глаз. У тебя их нет. – Марина широко открыла глаза, но сохранила улыбку, которая превратилась в оскал. – Чувствуешь разницу? – Вижу, – кивнула Лиза. – Сама долго тренировалась? – Спрашивая, она не скрывала сарказма. Марина стряхнула пепел, поднесла остаток сигареты к урне рядом со скамейкой и разжала пальцы. – Это что, я даже когда по телефону разговариваю, улыбаюсь, так можно придать мягкость интонации. А что ты хотела? Профессия обязывает. Клиентоориентированная работа. Она встала. Поправила длинный красный плащ и шагнула в сторону входа. Лиза смотрела на нее с завистью, но старалась изобразить полное безразличие. Марина повернулась. Махнула рукой. Сверкнула изящным браслетом. – Что стоим? – спросила она в недоумении. – Пойдем. Я за тебя анализы сдавать не буду. – Пошли, – вздохнула девушка. Лиза шла чуть позади. Смотрела на свою сопровождающую. Думала, что через год обязательно купит себе плащ и такие же красные туфли на высоком тонком каблуке. По правде, она не хотела афишировать в разговорах с медперсоналом, зачем ей нужен генетический анализ. Боялась лишних вопросов. Реакции окружающих. Но, на удивление, никому до этого не было дела. Заплати – получи процедуру и подробный отчет о результатах на следующий день. А кто ты и что ты – все отображено в паспорте. Остальное – лишнее. – Так, справки свои давай, – торопливо сказала Марина, когда они вернулись к скамейке в парке перед входом. Лиза молча достала из кармана куртки вдвое сложенные бумаги. Протянула. Марина выхватила их, бегло просмотрела. Положила в сумочку. – А где от гинеколога? – спросила она. – Сейчас пойду. Моя врач сегодня во второй половине дня принимает, – Лиза смотрела ей прямо в глаза. Марина прищурилась: – А скажи-ка мне, подруга, я же правильно понимаю, что у тебя все в порядке с циклом? Что ты уже восстановилась и никаких неожиданностей не будет? – Не будет. Восстановилась, – спокойно ответила девушка. – Мне врач давно рекомендовал предохраняться в случае контакта. Сказала, что легко еще раз залечу. Марина понимающе кивнула. – Значит, мужа все-таки не было? Залетела? – хмыкнула она снисходительно. – Нет. Предохранялась. Так получилось, – Лиза старалась не терять самообладания. – А вообще, какое ваше дело? Марина смерила ее взглядом. Достала из сумочки и надела солнцезащитные очки. – Ты на «вы» со мной переходишь, потому что злишься, да? – спросила она. – Да ты не злись. Ничего личного. Ты мне нужна здоровой. И себе нужна здоровой, если хочешь заработать, – сказала Марина сухо. – Все? Я могу идти? – спросила Лиза. Марина указала рукой на скамейку. – Давай присядем. Хочу рассказать тебе о завтрашней встрече.