– А портаните меня в академию… Не успел я договорить, как передо мной открылась воронка прохода, и, не прощаясь, я, держа перед собой обеими руками тюк с инквизиторской броней, шагнул в нее, чтобы мгновением спустя оказаться на брусчатке прямо перед собственным общежитием. «Удобно, – с мысленным вздохом подумал я. – Когда уже сам так смогу?» – Вот ты где! – раздался знакомый голос, и, опустив тюк, я увидел стоящего возле общаги Глушакова. Сергей внешне выглядел спокойным, но казалось, что внутри у него засела скрученная и сжатая до предела пружина, настолько он был напряжен. В темном, каком-то полувоенном облачении, с блестящими на предплечьях металлическими накладками да перепоясанный ножнами с не слишком длинным клинком, он вызывал стойкое ощущение нависшей над головой грозовой тучи, только и ждущей повода грянуть. – Эм… – я с опаской оглядел его сверху донизу. – Случилось чего? – А вот это ты мне скажи, – ответил трудовик. – По городу гуляют слухи, что инквизиция пачками арестовывает магистров. Архимаг, говорят, тоже в тюрьме. Кто-то слышал крики пытаемых. Несколько весьма влиятельных людей спешно покинули империю. Еще и Иквус куда-то пропал. Как считаешь, это тянет на «случилось»? – Да блин… – протянул я, понимая, что людская молва опять раздула из мухи слона. Вот и Глушаков уже в полной готовности, и не он один, похоже. – Все не так, Серег, как кажется. Ты, главное, не волнуйся, это просто недоразумение. Я торопливо обрисовал товарищу истинную подноготную происходящего, и Глушаков пусть не сразу, но расслабился, становясь вновь привычно добродушным, хоть и с легким налетом печали в глазах, преподавателем академии. – Точно? – переспросил он в конце еще раз. – Точнее некуда, – кивнул я. – Ну и заварил же ты кашу… – вздохнул Глушаков и посмотрел на хмурящееся небо. Судя по поднявшемуся ветру и тому, что кучевые облака начали сменяться одним широким темным грозовым фронтом, скоро должен был ливануть дождь. Передернув плечами, он качнул головой в сторону входа. – Пошли уж. На ходу создав небольшую воронку местной дальней голосовой связи, которую я, увы, тоже пока не освоил, трудовик произнес: – Лика, отбой. Архимаг в порядке, подробности лично. – Все настолько серьезно? – удивился я, бросив взгляд на товарища. – Более чем, – ответил тот. – За всю историю империи инквизиция арестовывала архимага и такое количество магистров всего трижды, а делала это ни много ни мало за попытку организации вооруженного переворота и установления магократии. Но там дважды эльфийские уши торчали и еще единожды дело активно финансировалось гномьим золотом. А вот наш архимаг, каким бы ни был, но о перевороте даже не думал. Поверь моей жене, она в этой среде ой как давно крутится. Среди магистров же всякие, конечно, попадаются, но «активно» недовольных не более одной десятой. Поэтому-то магические роды и напряглись. Болтать про душителей свободы и произвол инквизиции легко, но вот когда реально с этим самым произволом сталкиваешься, становится уже совсем не до смеха. – Да не было произвола, – вздохнул я, – объяснил ведь уже. – Объяснил, – усмехнулся Сергей. – Вот только со стороны все выглядело совсем иначе. Хотя узнай я сразу, что тут ты замешан… – А что сразу я? – раздалось ему в ответ мое бурчание. – Ну, ты меня извини, конечно, Паш, – Глушаков хлопнул по моему плечу, – парень ты хороший, правильный, но с тобой постоянно какая-то ерунда происходит. Не обижайся. – Да не обижаюсь я. Что поделать, коль везение у меня такое – влипать во все подряд. – Не только у тебя, – хмыкнул снова Сергей. – Помнится, когда я здесь появился, инквизиция прямо взвыла. Первые полгода я у них через день бывал. Но ничего, обвык, вжился как-то. То ли привык неприятности стороной обходить, то ли они уже сами меня обходят… – Везет, – протянул я. Тут мы как раз добрались до моего чердака, где Глушаков сразу по-свойски расположился за столом, наколдовав себе кружку кофе, а я с облегчением опустил на пол тюк. – Ладно, хватит о везении, – решил Сергей, с видимым удовольствием втянув в себя аромат дымящегося напитка. – Ты лучше расскажи, что такого прихватил. Чувствую ведь – фон магический есть, слабый, но явственный. Вроде что-то знакомое, а вспомнить не могу. – Да выклянчил в инквизиции на замену балахона этого, – взявшись двумя пальцами, я брезгливо подергал мешковатую ткань. – Какая-то ПСИ-защита, сказали, более удобная, а то с этой я через раз хожу и запинаюсь. Медленно поставив кружку на стол, Глушаков сглотнул и переспросил: – Какая, говоришь, защита? – Ну, ПСИ, – повторил я немного смущенно. – Ты не думай, это просто аббревиатура такая, расшифровывается как «полевое снаряжение инквизитора». – Я знаю, как она расшифровывается, – сказал Сергей, поднимаясь из-за стола. Подошел к тюку. Посмотрел искоса. Добавил: – Просто не поверил сразу. ПСИ-защита – это тебе не просто броня. Это произведение искусства. Сплав магии и технологии. Она не только защищает, но и усиливает носителя, даруя невероятные скорость и ловкость. Видел боевую группу инквизиции в такой защите в деле – крайне занимательное зрелище. – Да-а?.. – протянул я и под заинтересованно-внимательным взглядом Глушакова распустил завязки тюка, снова открыв взору темную кирасу с иероглифом посередине. – Хм… – глубокомысленно выдал Сергей. Посмотрел на меня. – А ты уверен, что это ПСИ-защита? Та, которую видел я, была по типу кольчуги с вплетенными в нее тканевыми нитями, кирасы там точно не предполагалось. Я засмущался, наверное, даже немного покраснев, и ответил негромко: – Мне сказали, что это устаревший вариант. – И насколько устаревший? – поинтересовался трудовик, присев и стукнув пару раз костяшками пальцев по глухо отозвавшемуся металлу. – Ну-у, в общем, вроде как первые инквизиторы при образовании империи использовали. – М-да… Вот уж древность, – Глушаков задумчиво поводил ладонью по кирасе и констатировал: – Кое-какие защитные заклинания есть, не развеялись, и это за такой-то срок. Вот только усиления она не дает – лишь защиту. – Ну хоть так, – облегченно вздохнул я, испугавшись было, что мне подсунули совсем уж бесполезный неликвид. – Ладно, давай доставай, посмотрим, как оно вообще, – энергично поднявшись с корточек, скомандовал Сергей, и я принялся вытаскивать и раскладывать на полу все содержимое тюка. По каждому из элементов защиты мой товарищ тут же давал небольшие пояснения, заодно сканируя тот на предмет наложенных чар. Первой после кирасы на свет показалась блестящая тонкая кольчуга. – Хорошая вещь. Плетение восемь в один, судя по весу и отблеску, как бы ни мифрил. Очень прочная. Раньше, помнится, мифрил считался лучшим материалом для легких доспехов, но сейчас предпочитают использовать другие. – А почему от него отказались? – Не отказались, просто мифрил невозможно зачаровать – у него свои, природные магические свойства против нежити и духов. Следующими стали мощного вида стальные перчатки. – О, а про них я знаю, в народе такие прозывают «Кулаками Рандагульфа». По типу зачарования. Неплохо усиливают удар. – В смысле, удар кулаком? – уточнил я, вертя в руках солидные колотушки с пирамидальными выступами над казанками. – Он самый. Дай-ка гляну. – Сергей забрал одну перчатку и коснулся пальцами тех самых выступов, после чего сказал удовлетворенно: – А, ну так я и думал. Навершия из хладного железа, очень неплохи против нелюди. Весьма ядовиты и крайне болезненны для тех же эльфов. Затем я вытащил сапоги с окованными полосками металла носками и пятками, где Глушаков также опознал хладное железо. Потом были: серая стеганка, которую Глушаков обозвал гамбезоном, стеганые же черные штаны и какой-то непонятный длинный кусок ткани алого цвета. – О, кушак! – воскликнул Сергей, разворачивая ткань и складывая ту в несколько слоев. – Для чего он? – спросил я. – Служил изначально вместо боевого пояса, для закрепления на поясе ножен сабель и пистолей. Потом стал частью парадного доспеха. Иногда использовался в качестве декоративного элемента, либо знака различия. Ну это в нашей истории, конечно. Тут я такое, как элемент доспеха, вижу впервые, – ответил Глушаков. – Он, кстати, еще и зачарован, правда, пока не могу понять, на что именно. Не чувствую контрответа. – Не опасно? – Да вроде нет. Не пойму вообще, на что реагирует. Единственное, что могу сказать: это не боевое заклятье. – Ну и ладно, – решил я. – Зато красивый. – Все? – спросил Глушаков, разглядывая опустевший тюк. – Да вроде, – почесал я затылок. – А шлем где? – Не знаю. Не дали, наверное, – развел я руками. Сергей вздохнул и вдумчиво произнес: – Жаль. На шлемах, как правило, самые интересные зачарования, да и полный комплект может еще каким-нибудь интересным магическим свойством обладать. Ну да ладно, что дали, то дали. – Надеваю? – посмотрел я на него вопросительно. – Давай, – кивнул он, отходя и снова усаживаясь за стол. После чего заметил, прищурившись: – Как раз увидим, как выглядели инквизиторы тысячу лет назад. И я надел. Хоть и не так быстро, как хотелось бы. Ну а попробуйте вот так с ходу натянуть ту же кольчугу. Сноровка нужна. Так что я, натянув штаны с гамбезоном и вбив ноги в сапоги, уже кое-как напялил мифрильную кольчугу поверх. Благо что Серега подсобил немного. Он же помог и правильно надеть кирасу. – Тяжеловата, – пропыхтел я, чувствуя, что полностью одетый доспех весомо давит на плечи. – Ну-ка, а с кушаком? – Глушаков намотал его мне на поясе, и стоило только затянуть на боку узел, как мне тут же полегчало, и я с легким изумлением воззрился на довольно лыбящегося товарища. – А так легче! – сообщил я вслух и даже пару раз подпрыгнул, чтобы убедиться в реальности ощущений.