Я оглядел лежащих на кроватях и индифферентно пялящихся в потолок магов и, кашлянув, чтобы привлечь внимание, солидно произнес: – Приветствую! Как самочувствие? Маги подняли головы, посмотрев сначала с недоумением, а потом и с узнаванием во взглядах. Пугающе синхронно их лица исказились в гримасе ненависти, и кто-то слабым голосом воскликнул: – Это он! Бейте его! – Да-да, – вторил ему другой, – нам только доползти да на пол его завалить, а там уж мы ему… Следом в кирасу мне легонько тюкнулась еле доброшенная деревянная кружка, и я с удивлением посмотрел на ее хозяина, свалившегося с тяжелым дыханием обратно на постель, словно бы он только что лично закатил сизифов камень на вершину горы. Это что же, они ослабели из-за подавляющего поля? Или это магическая ломка так действует? – Не тратьте силы, коллеги, – устало попросил архимаг, также смеривший меня неодобрительным взглядом, – нам сейчас и кутенку голову не свернуть. Вы что-то хотели, Павел Алексеевич? – Да нет, просто зашел спросить, как себя чувствуете, – испытывая легкие угрызения совести, ответил я. – Спасибо, отвратительно. Как и днем вчера, как будет и днем завтра. Что-то еще? – Ну, в общем-то, нет, – пожал я плечами, потому что сам свой визит ничем, кроме банального любопытства, объяснить не мог. – Тогда я бы попросил не раздражать моих коллег – им сейчас нужны все силы, а вы их заставляете эти силы растрачивать попусту. Криво улыбнувшись столь неприкрытому намеку на дверь за моей спиной, я было развернулся, когда вдруг голос Кхана, из холодно-недовольного ставший напряженным, произнес, мигом окатив меня волной пробежавших по телу мурашек: – Стойте, что это на вас?! – ПСИ-защита, – обернувшись, ответил я. – Хм… – буркнул мой собеседник, однако после лишь устало вздохнул и пробормотал: – Действительно, что это я лезу? Их дела, пусть сами и разбираются. – Вы о чем? – поинтересовался я, застыв в нерешительности на пороге и слегка напрягшись от этого непонятного архимагова бормотания. – Да так, ни о чем, – пробормотал ректор академии. Но затем, дернув себя со злостью за бороду, проговорил скороговоркой, не глядя на меня: – То, что вам дали, эта защита… Она неполная. – Знаю, – кивнул я, – шлема нет. – Там не шлем. Но… нет, неважно. Важно другое, – Кхан взглянул на меня пронзительным взглядом голубых глаз, в этот раз – без своих странных очков. – Не всегда общее счастье важнее вашего личного. Трижды подумайте, надо ли вам оно. – Что «оно»? – переспросил я. Но архимаг уже отвернулся, резко замолчав. И как я ни пытался, ничего больше добиться от него не смог. * * * Выйдя из управления, я расстегнул плащ, поправил кушак и, задумавшись и привычно не обращая внимания на косые взгляды окружающих, пошел к академии. Слова ректора все не шли из головы. Слишком уж странными они были. Нет, я и так знал, что здоровый эгоизм полезен для организма, но почему это было сказано именно так и именно сейчас? Мысли плавно перескочили на Караул Смерти, невольно вызвав в душе тепло с толикой уважения. Смог бы я так? Глушаков бы смог, точно знаю. А вот я пока такой уверенности в себе не чувствовал. Сознательно идти на смертельный риск… Да, действительно, тогда была самая натуральная Эпоха Героев. Героев без страха и упрека, готовых идти до конца. Не то что я… – Стоять, кто таков?! – вдруг спросили у меня. Как оказалось, дорогу мне, грубо прервав размышления, заступил наряд городской стражи. – Инквизиция, – ответил я и, стянув перчатку, светанул кольцом, заставив вспыхнуть иероглиф на торце. Наряд заметно расслабился, опустив крепко сжатые в руках алебарды, а старший, чуть склонив голову, уважительно, но без подобострастия произнес: – Простите, святой отец. Впервые вижу подобное одеяние, обычно ваши все в рясах. А вы словно с границы, в доспехе. Вернулись откуда-то? – Да нет, – хмыкнул я, – местный. Поставили вот в академии за магами следить. – А, ну тогда понятно, – заулыбались стражники. – С этими-то да, только в броне и ходить. Мы разошлись, а я вдруг подумал, не сболтнул ли лишнего совсем посторонним людям. Но в итоге рассудил, что они – не совсем левые, тоже служивые, так сказать, и большого вреда от этого не будет. Тем более что я и так к академии иду, и если кому-то взбредет в голову за мной проследить, то конечный пункт моего маршрута установить проблем не будет. Народу, кстати, мой прикид был в новинку. Я и сам находил одеяние несколько странным для магического средневековья, скорее уж оно отдавало каким-то технофэнтези. Многие оглядывались, а встречные старались уступить дорогу, опасливо поглядывая на шипастые латные перчатки, выглядывающие из рукавов плаща. Поначалу-то я этого не замечал, погруженный в свои мысли, но после разговора со стражей понял, что, словно белая ворона, смотрюсь на этих улочках чужеродным элементом. Выходцем из другого мира. А вокруг меня тем временем продолжалась привычная для полудня обывательская суета. – Ах ты!.. – услышал я злой мужской голос, а затем увидел, как пузатый мужик с размаху бьет женщину перед ним ладонью по лицу. – Ты, мать моих детей, днем, когда я в поте лица тружусь в лавке, бегаешь, как последняя шлюха, по чужим домам! Я тебя кормлю, одеваю, все для тебя делаю! Так чего тебе еще не хватает?! Вот чего?! На маргиналов и люмпенов эта пара не походила, однако я замедлил шаг, внимательно на них поглядывая. Органически не люблю, когда бьют женщин. Сам по себе мужик был этакий богатый горожанин. О достатке говорили явно новая, яркая цветастая одежда и огромное пузо, которое он с большим достоинством нес впереди себя, как бы показывая окружающим, что с едой у него в доме все в полном порядке. Женщина тоже была хорошо одета и ухожена. Не худышка, слегка в теле, но с приятными глазу пропорциями, которые угадывались под платьем. Это, наверное, в первую очередь и остановило меня от немедленного вмешательства. – Члена, – вдруг тихо, но отчетливо ответила дама. – Члена, и желательно – с мужиком, который может нормально трахнуть, а не потеющего хряка с мизерным стручком, которого хватает только на полминуты. Я аж споткнулся от подобной «честности», а толстяк и вовсе схватился за сердце, выпучив глаза и молча разевая рот. После чего побагровел так, что казалось, будто его сейчас удар хватит. – Да как ты… – произнес он, но от былой злости не осталось и следа. Из мужчины словно выпустили воздух, он обмяк и как-то даже весь съежился. «По больному ударила», – понял я, и сам испытав иррациональный укол стыда. Кому из мужиков будет приятно услышать подобное? И симпатии мои медленно начали перемещаться на сторону толстяка – просто из мужской солидарности. – Да вот так, – грубо бросила его жена. – Думаешь, я выбирала, когда меня родители выдали за тебя? А то я не знаю, сколько ты отвалил моему отцу за женитьбу, чтоб ему эти деньги черти в зад в аду засунули. Я, между прочим, всегда мечтала, что муж у меня будет высокий, красивый, благородный – настоящий воин, вон как этот хотя бы, – она неожиданно показала пальцем на меня. Толстяк бросил было свирепый взгляд в мою сторону, но, увидев тускло поблескивающую кирасу и «стальные» кулаки, стушевался, опуская взгляд в пол. Впрочем, на этом женщина не остановилась. Еще раз презрительно оглядев мужа с ног до головы, она буквально выплюнула: – А не скряга-лавочник, единственное счастье в жизни у которого – нажраться от пуза и сыто рыгать, сидя на лавке, да поучать жизни. Тут из дома, возле которого семейная пара устроила скандал, вышел детина метра под два ростом в штанах и жилетке без рукавов на голый торс, что лишь подчеркивало величину мышц. Едва уместившись плечами в дверном проеме, он басовито хохотнул и спросил: – Райла, ты до сих пор здесь? А это кто с тобой? – он, прищурившись, смерил взглядом еще сильнее скукожившегося толстяка. – Муж, – коротко бросила дама. – Муж? – выпучился здоровяк, а затем захохотал. Отсмеявшись же, поинтересовался: – И что он тут забыл? – Да узнать хотел, куда я хожу. Детина хохотнул вновь, после чего спросил у смурного мужика: – Ну узнал, и что? Неужто инквизицию привел? Поймать, так сказать, жену на горячем? Она, кстати, очень горячая. Только, видать, не с тобой. А меня вдруг так заели эти их хамовато-презрительные взгляды, наглость с насмешками и неприкрытое издевательство над ничего не способным им ответить человеком, что я решительно двинулся вперед, буквально в три широких шага преодолев расстояние между нами, и гаркнул в голос: – Инквизиция! – а затем добавил вдогонку: – Отдел нравов! – наверное, чтобы просто немного припугнуть парочку прелюбодеев. Вот только эффект превзошел все ожидания. Женщина после моих слов стремительно побледнела и хлопнулась в обморок. Толстяк, снова схватившись за сердце, буквально через пару секунд последовал вслед за ней, а здоровяк наоборот, покраснев, развернулся и рванул от меня внутрь дома, истошно голося на всю округу: – Облава! Не знаю, почему я бросился за ним, возможно, что, как у гончей собаки, сработал инстинкт: убегает – догоняй. О том, что глупо врываться одному в дом с неизвестными, я подумал уже потом. Проскочив полумрак коридора, буквально кубарем скатился по лестнице в подвал, нырнул в распахнутый проем, чуть подотстав от орущего детины, пробежал новый коридор, потом, повернув, еще один… и замер от открывшегося моим глазам действа. Не просто так от меня убегали, ох не просто. В огромном помещении, куда меня привел бегун, одновременно совокуплялось как минимум десятка три разнополых партнеров. Какие уж там отдельные кровати… Это был сплошной живой ковер шевелящихся тел в пропитанной запахами пота, благовоний и каких-то афродизиаков душной атмосфере самого натурального секс-притона. Я потянул носом смесь, витающую в воздухе, и глубокомысленно изрек: – Ну все понятно: кокаин, марихуана, крэк… А затем от души вжарил по всей этой извивающейся толпе расслабляющим проклятьем. Расчет мой оказался верен. Сложно продолжать, когда, извините, всех вокруг настигает мгновенная коллективная дефекация. Сопутствующие звуки и ароматы «ванили», соединившись с уже витающим в воздухе коктейлем, дали такое ядреное амбре, что мне пришлось, зажимая нос, убегать подальше в коридор, откуда я и заорал затем в полную воплей отчаяния, криков и проклятий залу: – Инквизиция! Всем выходить по одному! Живо! Спустя пару минут к выходу потянулись первые горе-свингеры, прикрывая срам кто чем. В том бедламе найти свою одежду было невозможно, поэтому кто что первое схватил, то и напялил, не разбирая, мужское оно или женское. Кого я только не увидел в этом ряду полуголых обосранцев: и мужиков с женскими корсетами на чреслах, и дам, прижимающих к прелестям чьи-то исподние кальсоны… Менее везучие метались с одной женской шляпкой в руках, не зная, куда ее лучше приладить – спереди или сзади. Кто-то спешно перематывался полупрозрачной газовой шалью. В общем, полный сюр. Дождавшись, когда последние участники веселья покинут притон и соберутся на улице перед домом, я оглядел вонючую кучку жмущихся друг к другу извращенцев и скомандовал: