Разговаривая, Расфельд и санитар подошли к лифту и теперь стояли прямо под балюстрадой. Каспар находился всего в нескольких метрах над их головой, настолько близко, что слышал дыхание Брука, который хрипел так, словно кто-то через трубочку пытался высосать последние капли из бумажного стаканчика. – Я прошу вас не называть пациента психом, – сказал Расфельд, словно ему нанесли личное оскорбление. Каспар вздрогнул, заметив какое-то движение в непосредственной близости от себя. Но затем догадался, что это всего лишь отражение в большом панорамном окне, которое находилось в кирпичной стене несколькими ступенями ниже. Шторм снаружи превратился в настоящую снежную бурю. Тусклые лучи фонарей в больничном парке слабо противостояли крупным, размером с монету, снежинкам. Они закручивались вихрем, напоминая Каспару белый пчелиный рой, который сливался перед его глазами в единую массу. Он сконцентрировался на отражении в стекле и на долю секунды увидел зловещее групповое изображение: двое крепких мужчин везли каталку, на которой лежало неподвижное тело с торчащим из горла швейцарским перочинным ножом. Двери лифта открылись с возмущенным скрипом, и картинка исчезла так же быстро, как в нос Каспару ударил запах. Запах пожара. Гари. Дыма. Неужели это предвестники воспоминаний? Каспар невольно отступил от лифта, словно воспоминания могли подняться к нему вместе с лифтом и внезапно выпрыгнуть из кабины. Его бросило в холод. А потом он вскрикнул – в тот самый момент, когда, пятясь, наткнулся на худую фигуру, которая все это время тайком наблюдала за ним из темноты. 19:10 Мужчина жевал жвачку, на руках у него были тонкие кожаные перчатки, но его выдали свежевымытые волосы. Не помогло и то, что он курил в открытое окно. Табачный дым въелся в редкие пряди его волос, и когда он лихорадочно помотал головой, вокруг него распространился затхлый запах. – Ладно, все в порядке, я тебя не выдам. В клинике было запрещено курить, но особый цинизм ситуации заключался в том, что Линус закурил именно во время «дней спорта и велнеса» на вилле. Значит, все-таки это не предвестники. Больше никаких воспоминаний. – Пойм, я жентозать! – Уголки губ Линуса дернулись, он выглядел испуганным. Слишком испуганным для того, чтобы причиной этого стало нарушение внутренних правил клиники. Он беспокойно махал руками, словно пытался объясниться на языке жестов, что в случае его ограниченных возможностей коммуникации было, на взгляд Каспара, не такой уж плохой идеей. – Что случилось? – спросил он. Вместо ответа, Линус схватил его руку с пакетом и потащил за собой. Он открыл дверь напротив, на которой висела табличка «Фитнес-центр». В любом другом заведении это было бы обыкновенное помещение для лечебной гимнастики. Каспар еще никогда сюда не заходил и поэтому несколько удивился современным высокотехнологичным тренажерам, которые стояли в спортзале с зеркальными стенами. Он окинул взглядом беговые дорожки, силовые скамьи и тренажеры для гребной тяги и только задался вопросом, для чего нужна мигающая резиновая лестница в углу, как Линус приложил палец к губам и выключил свет. Затем открыл стеклянную дверь, ведущую на небольшой балкончик. Неожиданно стало светлее, но это был лишь оптический обман: снежинки, крутившиеся теперь у их ног, отражали мигающие огоньки электронных спортивных снарядов. «Вот, значит, где ты выкурил сигарету», – подумал Каспар и остановился. Линус снова замахал рукой. Очевидно, он хотел, чтобы Каспар следовал за ним. Наружу, на обледенелый и покрытый мокрым снегом деревянный пол балкона. – Эй, дружище, ты это видишь? – Каспар помотал головой и указал на свои ноги. – Я в носках на мороз не пойду. – Я жентоозать, – прошипел Линус. На этот раз еще более нетерпеливо и испуганно. Затем сделал шаг назад, еще раз кивнул Каспару и через секунду исчез в темноте. – Вернись! – крикнул Каспар. «Ты погибнешь». Его передернуло от этой мысли, прежде чем он успел ее озвучить. И что теперь? Он не мог терять времени. Расфельд и остальной персонал как раз отвлеклись на нового пациента. Удобный момент для того, чтобы незаметно улизнуть из клиники. Между тем Каспару вдруг показалось, что он сумел перевести вавилонскую тарабарщину Линуса. «Пойм, я жентозать» – «Пойдем, я должен тебе что-то показать». Проклятье. Возможно, Линус с криком побежит за ним, если Каспар сейчас развернется и уйдет, а такое внимание ему было ни к чему. Каспар натянул ботинки и накинул на плечи пальто. Жалюзи на окнах были опущены на одну треть, а Каспар был на две головы выше Линуса, поэтому ему пришлось нагнуться, чтобы выйти на балкон. Ледяной ветер уперся в него, как невидимый привратник, который хочет помешать посторонним проникнуть в его царство холода. Каспар еще больше согнулся и обхватил себя руками. Ветер немного ослабел, благодаря выступу эркера слева, который защищал от метели, но не от сибирских температур. Линус, тоже стоявший с подветренной стороны, опять приложил палец к губам. – Тнизу, – прошептал он и указал на красный снегоход, который был припаркован перед входной дверью. Большая часть машины находилась под навесом. Лишь острая морда выдавалась на заснеженную дорожку. Еще теплая, так что снежинки, опускаясь на нее, тут же таяли. – О чем ты? – Каспар нагнулся вперед, но увидел еще меньше, потому что вышел из укрытия эркера. Снег летел прямо в глаза. Каспар заморгал и наклонил голову, сердясь на себя за безрассудство. Вместо того чтобы пробраться мимо Бахмана и сбежать из клиники, он теперь стоял со склонным к психозам пациентом в темноте на обледенелом балконе. Только он хотел вернуться, как ветер поменял направление. А с ним изменилось и восприятие Каспара. Неожиданно он его увидел. Пятно. В снегу. Оно начиналось у задней правой гусеницы и тянулось в сторону входа в клинику. В матовом свете, который падал из комнаты Бахмана, пятно напоминало желтую лужицу мочи, но Каспар сразу понял, что это на самом деле. Бензин. Либо шланг топливного бака вырвался сам, либо ему кто-то помог. Но почему? Зачем кому-то выводить из строя единственное транспортное средство, способное перемещаться в такую непогоду? Он хотел было спросить Линуса, знает ли тот, кто ковырялся в снегоходе, как музыкант рванул его назад в тень эркера. За секунду до того, как Бахман, неожиданно появившийся за снегоходом, успел взглянуть наверх в их сторону. 19:18 Вообще-то он вернулся в свою палату лишь затем, чтобы дождаться, когда консьерж клиники наконец покинет зону ресепшен и начнет обход. Но сегодня, похоже, все шло не по плану, и Каспар понял, что его побег – если это вообще был побег – все больше осложнялся. Он торчал здесь без какой-либо связи, а теперь еще и консьерж по непонятной причине вывел из строя транспортное средство, которое Каспар собирался одолжить для спуска по снегу. Плевать. Он и так доберется вниз, в крайнем случае сидя на своем полиэтиленовом пакете. Ни при каких обстоятельствах он не проведет здесь еще одну ночь. И не только из-за жуткой мысли, что мог оставить где-то свою нуждающуюся в помощи дочь. Он чувствовал, что с загадочными новоприбывшими в клинику проникло что-то еще, чего лучше сторониться. Угроза, невидимая, как вирус. Она распространялась, нарушала отработанную вечернюю рутину маленькой клиники и, как он сейчас выяснил, даже нашла путь в его одноместную палату. Что здесь происходит? Каспар замедлил шаг, подходя к своей двери. Она была распахнута, а в палате горел свет, хотя он погасил его всего несколько минут назад. Какого черта? В коридоре послышались два взволнованных голоса. Один принадлежал Софии, которая своим вопросом «Что вы задумали?» словно озвучила мысли Каспара. Каспар тоже не мог объяснить вид, который открылся ему, когда он дошел до своей палаты. Почему этот парень стоял в грязных сапогах на его письменном столе и протягивал руку к окну? – Мне казалось, у меня только что был столбик, – рассмеялся молодой мужчина. Каспар узнал санитара по голосу, который совершенно не подходил его внешности. Почему-то он представлял себе водителя совсем по-другому. Погрубее, с синяками под усталыми глазами, которые говорили о долгих ночных сменах. Однако перед ним стоял прототип избалованного яппи, какого ожидаешь увидеть скорее в нарциссическом двухместном автомобиле, чем за рулем кареты скорой помощи. – Столбик? – удивилась София. – Ну, или как там называют этот индикатор на дисплее. Санитар спрыгнул со стола и показал Софии крошечный сотовый телефон. – Я думал, может, здесь под крышей будет сигнал. Простите. – Он бросил на Каспара дружеский взгляд, затем снова посмотрел на врача. – Дверь была открыта, я только проверил, нет ли здесь связи. София едва слышно щелкнула языком и осуждающе стряхнула грязь от сапог со стола. – Мобильные телефоны не работают на всей территории клиники. – Напряженная поза Софии говорила, что она думает о санитаре. Каспар тоже изучал парня, словно это был противник на боксерском ринге. При этом худой мужчина выглядел вполне безобидно, благодаря гладкому подбородку и коротким волосам, уложенным гелем вперед. В другой ситуации Каспар даже не обратил бы внимания на юнца, но ему не понравилось, что тот игриво подмигивал Софии. – Пожалуйста, спуститесь на первый этаж, и господин Бахман покажет вам вашу комнату, – сказала она. Молодой человек улыбнулся: – Значит, вы действительно хотите, чтобы мы вместе провели здесь ночь, фрау доктор? София едва заметно закатила глаза. – О моих желаниях речь не идет, господин Шадек. К сожалению, мы здесь застряли. К радости Каспара, она проигнорировала просьбу санитара называть его Томом. – Но ваше руководство ведь наверняка пошлет кого-то к машине скорой помощи, если вы своевременно не сообщите о своем возвращении? – Вряд ли. – Шадек помотал головой. – Это был мой последний выезд, затем я должен был поехать домой. На станции меня ожидают лишь завтра в обед. София с сожалением пожала плечами. – Ну, как бы то ни было, пробираться в темноте сквозь метель смысла не имеет. По прогнозу, погодные условия улучшатся завтра утром, а дороги скоро очистят от снега и обработают реагентами. И тогда мы вместе, при дневном свете, начнем спуск вниз. «Вниз», – повторил про себя Каспар и поставил полиэтиленовый пакет рядом с кроватью. Из уст Софии это прозвучало так, словно они находились на головокружительной высоте – на крутой вершине отвесной скалы, у подножия которой бились волны темного океана.