Без образования никак, решил получить его, чего бы это ни стоило. Поступил в техникум, нашёл работу, жил в общежитии. В то время такая жизнь казалась очень трудной, но потом, когда поступил в институт, понял — цветочки это были, а теперь вкушаю ягодки… Выучился на геолога, устроился на хорошую работу, стал уважаемым человеком в узких кругах. А затем, в возрасте двадцати семи лет, встретил её… Росс, не смевший перебить меня, расценил мою долгую паузу как возможность задать вопрос. И задал: — Кого? — Юлю… — Не понимаю тебя, Никита. Ты говоришь о том, чего не было, ведь мне хорошо известно твоё досье, крайне подробно, Вова постарался, всё про тебя разузнал. — Ты поймёшь, только потерпи. И, прошу тебя, дедушка, не говори больше, что этого не было, не зли меня ещё сильнее. Всё, что рассказываю, было. Если подумаешь, то поймёшь, каким образом. Я более подкован информационно. Всё сейчас происходящее — это часть моего плана. Росс никак не прокомментировал сказанное. Лишь сказал: «Продолжай». И я продолжил: — Юля была младше меня на три года, познакомился с ней в экспедиции на Алтае, закрутилось, завертелось… — голос подвёл, сорвался, потеплел. — Три месяца, и поженились. Иногда так бывает, люди находят друг друга… Мы нашли… Сука, слёзы так и просятся наружу… Ненавижу тебя, Росс… Удержался, не дал волю эмоциям, вернул голосу прежний холод: — В двадцать девять лет я стал отцом, у меня родилась дочь, моё маленькое солнце, мой смысл жизни. Анечка… В тридцать два смысл жизни удвоился, второй раз папа, сына назвал Андреем. Не знал, что так звали моего отца… Когда меня отправили в командировку на Кавказ, дочке было девять, а сыну шесть. Не любил уезжать на несколько месяцев, всегда тяжело это давалось, но приходилось терпеть, такая работа. Михаил, ты помнишь гору Эльбрус? — Конечно помню, Никита, я даже бывал на ней, там красиво. — Знаешь, что в прошлом она была вулканом? — Знаю. — Именно это прошлое заставило меня и таких же исследователей отправиться туда. Позже объясню, почему жалею о той командировке. Будь у меня тогда выбор, остался бы дома. Сейчас, конечно же, всё изменилось, понимаю, что всё получилось именно так неспроста, есть вмешательство чего-то высшего, я чувствую его даже сейчас. Мне помог сам Бог. Ты веришь? — Я атеист, для меня Бога нет, но я сделаю так, чтобы он появился, сам стану Богом, уже почти стал. — Не станешь, не позволю. Все твои амбиции, Росс, разобьются о мою железобетонную месть. Вопрос, заданный дедом, резанул похуже ножа: — Что было на Эльбрусе? — Там я умер, но остался жив. — Подробности будут? — Да, без подробностей нельзя. Всё случилось летом, пятого июля, примерно в пять часов утра. Двадцать три человека, спавшие в палатках, проснулись и увидели гибель мира. Земля горела, а вместе с ней и небо… — Ядерная война? — Росс удивился. — Кто её начал? И почему? — Её начал один идиот, который возомнил себя Богом. Кажется, он хотел мира, но другого способа, чтобы добиться цели, не нашёл. Нет разума — нет войны. Нет войны — есть мир. Глупо… Михаил, ты уничтожил человечество, испепелил большую его часть вместе с городами, применил всё оружие массового поражения, которое люди когда-то создали, убил их своим же творением. Основа помогла тебе, без неё сотворить такое было просто невозможно… — Это бред! Невозможно уничтожить всех, известный факт, я проводил симуляцию, около двадцати процентов населения выживет даже при условии одновременной атаки всем имеющимся оружием. Позже, да, умрут многие, спустя месяц останется не более пяти процентов населения, но даже этого очень много, цивилизация возродится. Будет откат назад, без этого никак, но потом начнётся закономерный подъём, все вернётся на круг. — Симуляцию, откат, подъём, круг — засунь все эти предметы себе в зад. И больше не перебивай, не смей этого делать, слушай внимательно! Я не был солдатом, хоть и служил срочную в армии. Не проявилась во мне тяга к оружию, даже в руки его брать не хотелось, пацифист. Был пацифистом, но пришлось измениться. Там, на Эльбрусе, когда горел мир, я понял, что случилось, но признать, что все, ради кого живу, мертвы, не смог. Ноги не хотели идти, мозг отказывался думать, глаза затмевала пелена неосознанного горя, мешая видеть, но я всё равно пошёл. Я стал беспощадной машиной, которая должна пройти половину сгоревшего мира, чтобы встретиться с родными. Мир, познавший на себе ядерную войну, изменился лишь физически, стал уродливым. Люди, некогда населявшие этот мир, обычные люди, такие же, как я, в изменившемся мире тоже подверглись изменениям. Цивилизованность ушла, мы стали хуже зверей, есть только цель, и неважно, каким способом она будет достигнута. У большинства цель была простой, они хотели выжить, сражались с голодом и с себе подобными. Я просто хотел дойти до места, которое было моим домом. Мне мешали, но помешать не смогли, дошёл. — Я тебе не верю! — Росс наконец покинул угол, который подпирал всё это время. Махнув рукой, он уничтожил иллюзию, которую создал совсем недавно. Мы теперь в пустоте, но продлится она недолго, я заполню её. Вытащив из памяти нужное воспоминание, превратил его в картинку и загрузил в комнату иллюзий. Управление простое — нужно подумать, и всё само собой получается, легко разобраться. Вместо пустоты вокруг меня и Росса раскинулся город, некогда существовавший в таком состоянии, но затем канувший в пучине несуществующего времени. — Новосибирск, лето, август, день недели четверг, девятнадцатое число, примерно первый час дня, более точного времени не назову. — Не сдержался, пришлось смахнуть бегущие по щекам слёзы. Сказал шёпотом: — Здесь я впервые пожалел, что выжил там, на Эльбрусе, а не сгорел вместе с теми, кого любил… Вернув потерянный контроль, сказал уже нормальным голосом: — Росс, ты по-прежнему не веришь мне, поэтому я открыл часть своего сознания. Загляни, убедись… На Михаила будто ведро холодной воды вылили. Посмотрев на меня невидящими глазами, он забормотал: — Ты говоришь правду, не лжёшь, это всё случилось, и виноват я. Не помню ничего, не было у меня такого плана, уничтожение человечества рассматриваю как самый последний, если всё задуманное не сработает, вариант. Неужели я мог пойти на такое? — Мог и пошёл. Но не это главное, дед, главное другое. Ты хотел стать Богом, у тебя почти получилось, но затем вмешался Бог настоящий и послал меня. Не считаю себя избавителем, нет, я простой несчастный, отчаявшийся человек, личность без запасного выхода. Моя цель была и осталась неизменной — остановить тебя. Сделать так, чтобы такие же, как я до той войны, не стали такими же несчастными, как я сейчас. — Чтобы всё изменить, тебе нужно было вернуться назад, в прошлое, но это невозможно без Основы! — Росс кричит, машет руками, проявляет свои настоящие эмоции, становится обычным человеком. — На Земле нет технологий, которые могут переместить сознание назад по ветке времени! Ты не мог! — Я — такая же часть Основы, как и ты. Мы с рождения имеем способности, ты сам говорил. Ты создал меня, ты сделал меня таким, какой я сейчас, но к победе меня привёл кое-кто другой. Сам Бог взял меня за руку и затащил в портал. Выход открылся здесь, на Тауране. Открылся не абы где, а в одной из частей изначальной Основы, в командном центре. Я не понимал, что происходит, но смог активировать искина, и начался долгий диалог. Основа, изначальная Основа, приняла меня. Более того, мои и её цели, они оказались одинаковыми. Я и она хотели остановить это всё, и мы своего почти добились. Оттуда, из командного центра, пробыв на Тауране всего несколько часов, я снова вернулся в прошлое. Вернулся на Землю, но уже другим человеком… — Ты мог попытаться спасти свою семью… — Росс больше не кричит. Теперь он плачет. — Тебе достаточно было вернуться назад и вывести родных из города. Убежище, ты мог их спрятать… — И обречь весь остальной мир на вымирание? — удивился я. — Нет, дедушка, я не ты, мне такое не подходит. Я вернулся в то время, когда был ещё ребёнком, и начал долгое восхождение. Между моим первым возвращением в прошлое и последним, которое тебе известно, есть ещё возвращения, чуть более тысячи. Мы пытались сделать невозможное, и мы смогли. — Мы? — Да, я и Всезнайка. Эта дурочка, будь она неладна, настолько заигралась, что даже познакомила тебя с собой. Забыл? Росс рванул на меня, но уперся в заблаговременно выставленный щит. Осознав, что пробить его не способен, зашипел: — Я контролировал тебя, каждый твой шаг не происходил без моего ведома. Вместе с Урхарером мы уничтожили Всезнайку. Твоё сознание было пустым, я проверял! У меня не получилось не улыбнуться: — Мы приложили много сил, чтобы всё выглядело убедительно. Заинтересовать тебя, привязать ко мне, всё это было частью плана. В давно несуществующей реальности, в которой случилась ядерная война, тебе, дедушка, до меня не было дела. Ты плевать хотел на внука, которого мишки когда-то отправили на Землю. И на сына тебе было плевать. Интересоваться мной ты начинал только тогда, когда мы этого захотели. Кстати, я сейчас приписываю себе очень много заслуг, но по факту не имею к ним отношения. Всё, что сейчас происходит, сделала Всезнайка. Если хочешь сказать спасибо, то скажи его ей. Я до сегодняшнего дня был в таком же неведении, как и ты. Наверное, лишь благодаря этому всё сработало. — Вам меня не уничтожить! — Росс приободрился, расправил грудь, развеселил меня. — За мной Основа, вся её сила! Я хмыкнул: — Собственно, я даже не знаю, сможем ли мы победить тебя. Мне это не под силу, уже убедился, могу только обороняться, и то не бесконечно. Надеюсь на то, что Всезнайка смогла что-нибудь придумать. Она ведь не просто так покинула меня. В моём сознании частица Основы, которую я называю Всезнайкой, выглядит как симпатичная школьница. Некоторые, взглянув на неё, скажут: «Ботаничка!». Наука ботаника тут ни при чём, конечно же. Могу сказать одно — круглые очки ей идут, впервые увидев её вживую, мнения не изменил. Удивился, как без этого! Потеряв интерес к Россу, я переключился на новое действующее лицо. — И когда ты успела вырастить себе тело? — Не выращивала! — Всезнайка похожа на человека, идеально копирует эмоции, мимику, жесты, она такая настоящая, такая живая, мгновенно заразила меня своим мега-позитивом, подняла настроение. — У Основы было много расходного материала, я просто взяла подходящий и немного подкорректировала под себя. — Клонировать людей — плохо! — я погрозил пальцем. — Завязывайте с этим! — Никто не клонировал людей и не собирается клонировать. Андроид это, Никита, их Основа создала для обслуживания себя любимой. Я — часть Основы, поэтому имею право использовать её имущество. У меня вопрос, почему ты не спрашиваешь, получилось у нас или нет? — Потому что знаю, что получилось, — ответил я. — Если бы было иначе, мы бы не выжили… Эпилог Моя история полна плохих моментов, она сложена из них. Хорошего было мало, да и не особо запоминается оно почему-то. Но, как ни странно, конец именно хороший. Смотришь на Витю, бегающего по озёрному песочному пляжу, и понимаешь, что как минимум одно хорошее дело сделал, смог изменить человека. Значит, всё не так плохо. Значит, есть смысл продолжать бороться. Хочется спросить себя, а с кем бороться-то? И тут же напрашивается ответ — с жизнью, конечно же, ведь живым мне из неё не выйти. Уверен, борьба не будет скучной. Закончив рассказ впервые, я понял, что пересказать в скором времени мне его придётся не единожды. И уверен, что делать это надоест до тошноты. Сотню раз одно и то же повторять — не каждый выдержит. Берсерк Рагхар выслушал меня молча. Вопросов, конечно же, не задать не смог. Первый оказался предсказуемым: — Человек Никита, ты мог сохранить всё, что дала тебе Основа, но ты отказался. Выбрал смерть взамен бессмертию, могущество обменял на немощь… Объясни мне, почему? — А зачем мне бессмертие? — вопросом ответил я. — И зачем могущество? Я что, по-твоему, во властелины мира где-то записаться успел? Научен одним примером, не хочу, мне достаточно воспоминаний и того, что остался жив. — Указав на не прекращающего носиться Витю, спросил: — Что ты видишь, Рагхар? Берсерк ответил почти сразу: — Человека, который когда-то лишился смысла жизни, но затем обрёл его вновь. — Если посмотришь на меня, то увидишь то же самое.