- Ты чёртов дьявол! – сумел крикнуть Усам и сам удивился тому, что язык его слушается. Русский изобразил злобную улыбку и сказал: - Нет, ты ошибаешься, я не дьявол. Я – его сын… Подмигнув Усаму, он плавно развернулся и ушёл в темноту. Просто оставил. Умирать… *** На половине обратного пути погода решила обрадовать Вовку и пригнала в горы огромный грозовой фронт, который не заставил ждать – низвергнул на землю тысячи тонн воды в виде жестокого ливня. Дождь и темнота, в которой обычному человеку даже делать нечего, кроме как прятаться в укрытии, для младшего Росса не помеха. Не мало экспедиций за спиной, которые проходили в подобных и даже более ужасных условиях в компании одного или нескольких местных мохнатых разумных представителей. Они научили, как использовать «дары» природы на полную катушку. К концу пути ливень кончился, но лить не перестало. Дождь перешёл в остаточную фазу – накрапывает, мешает, раздражает. Но и помогает. Некогда мощная колонна, имеющая в наличии два бронетранспортёра, теперь выглядит жалко – часть техники уничтожена, а та, что уцелела, никуда не годится – ущелье завалено с обеих сторон и чтобы разгрести завал нужно задействовать людей и технику, которых по близости нет. Оставшиеся бойцы Усама ждут возвращения командира, кучно собравшись под наспех поставленным на ровном участке скал навесом. Костра не жгут. И даже не разговаривают. Мёрзнут, боятся, но терпят. В режим тишины ушли. Не мешает немного пошуметь. Три гранаты улетели одна за другой и бойцам стал не холодно. Минимум половине точно, потому что мёртвые не мёрзнут. Остальные, кому повезло меньше первых, мучаются от ранений. Смертельных ранений, учитывая местонахождение и близость взрывов гранат. Только семерых можно назвать везунчиками – четверых осколками задело лишь слегка, а трое так вообще целыми и невредимыми остались. Но никому не удалось избежать контузии. Оглушило и дезориентировало не слабо. Вовка, наблюдая за остатками сил Усама Фасхуна, пришёл к выводу, что этого мало. Автомат привычно лёг в руки и начал выдавать одиночные выстрелы. Смельчаков, готовых стрельнуть в так хорошо заметного по вспышкам врага, не нашлось. Умерли все, за исключением одного – молодого паренька, упавшего на камень и закрывшего голову руками. Пусть живёт, потому что кто-то должен остаться и рассказать о поражении. Если, конечно, он выживет. Обратный путь пешком не каждому под силу… *** Прежде, чем добраться до тайника и рассчитаться по долгам с Кафутом, младший Росс решил заняться выполнением основного задания, на которое его отправил отец. И был неприятно удивлён: Усам Фасхун не соврал насчёт слитых информаторов. Бросившись спасать мать, Вовка подставил многих людей. Это была ловушка и он в неё попался. Нужно было думать, а затем делать. Не наоборот. Группа особых людей, сопровождаемая разумными медведями, тоже была слита и уничтожена. Повезло, что среди них был берсерк – особая боевая единица. Именно он убил всех, а затем погиб сам, но благодаря этому враг не получил сведений, которые он вытянул бы посредством пыток. Срыв основной задачи и потеря следа похищения мамы – самый крупный провал в жизни Вовки. Всему виной эмоции и несдержанные порывы. Отец будет зол. Кафут получил своё золото. И один из внедорожников Вовка ему тоже отдал. Вот только радовался немой обогащению не долго: стоило ему распрощаться с работодателем и проехать несколько сотен метров – машина взорвалась. Вовке было жаль Кафута, но иначе поступить он не мог. Отец учил не оставлять следов – следы были стёрты. Пришло время возвращаться. Мама, он её потерял… *** Ничего не изменилось. Я, Никита Ермаков, всё там же, в воспоминании Владимира Росса. Присутствую в нём так же реально, как всю жизнь присутствовал в настоящем мире. Тут нет различий. За одним исключением – изменить что-либо в воспоминаниях невозможно. В реальной жизни такого ограничения нет. Или, всё-таки, есть? Кто знает, может всё уже давно предопределено. Второй, моя копия, моё второе «я», моя защита от сумасшествия, с места не сдвигался. Лежит на земле у стола и безмятежно смотрит в небо, подложив под голову руки и насвистывает до боли знакомую мелодию. Оба Росса, младший и старший, Владимир и Михаил, сидят там же, за столом. Поставлены на паузу, так сказать. Злость! Я хочу убить старшего Росса! За то, что он делал. За его сына. За его дочь. За мужа его дочери. За всех моих родственников, которых он подвёл к смерти. И похрен, что он мой дед. Наказание должно быть исполнено. Сомневаюсь, что Михаил Росс даже в старости понял каким уродом он был. Поэтому перспектива у него только одна – смерть. И если я, его внук, возможно последний из его родных, найду его – то сначала получу все ответы, а затем приведу приговор в действие. - Ох ты ж блин! – Второй подпрыгнул и оказался стоящим напротив меня. Пристально всмотревшись, спросил: - Ты чего такой суровый, друган? Что-то не то посмотрел? Я показал на старшего Росса: - Этот моральный урод, можно пристрелю его? В руке Второго материализовался пистолет. Протянув его мне, он предложил: - Ну на, попробуй, успокой душеньку… Только это, мы ведь в воспоминании, а не в реальном мире. Хрен тебе, а не смерть деда! Поэтому… - он дунул на пистолет и тот растаял. Пожав плечами, сказал: - Не убьёшь ты его. Смирись… Я щёлкнул пальцами и воспоминание продолжилось. - Лихо! – хмыкнул Второй. Ещё щелчок и всё растаяло. Осталась только белоснежная пустота. Второй, не скрывая удивления, начал крутить головой и бормотать: - Всё рассеял, дурачок… там ведь важного много было… эх… - Важное? – изумился я. – Очередное задание, на которое старший Росс отправит своего сына, ты называешь важным? Ничего важного. Я уже всё знаю. Вовка отправится к берсерку-отшельнику. Михаил Росс договорился с тем насчёт кодировки. Та самая хрень, из-за которой Вовка, попав на Землю, изменится. Нет, в том воспоминании ничего важного. Вовка, пока его кодировали, был в беспамятстве. Я всё посмотрел. - А как же Юрий Николаевич Егоров? – Второй состроил недовольную мину. – Ты мог увидеть, что он сотрудничал с Михаилом Россом. Более того, они не просто сотрудничали. Они, можно сказать, одним… - И что? – перебил я. – В воспоминании младшего Росса есть Егоров. На перемотке этот момент посмотрел. Там ясно понятно кто с кем сотрудничал и кто кому чем обязан. Увы, но главного не увидеть – Михаила Росса память пока не доступна. Вот когда умрёт он, тогда и посмотрим… А теперь ты! – я несильно стукнул Второго в грудь. – Если бы ты был более сговорчив и с самого начала рассказал мне про Егорова, то столько времени в пустую бы не пропало. - В пустую? – округлил глаза Второй. – То есть, я ещё и виноват, да? Вот те фокус, блин, циркач… стараюсь, значит… оберегаю, как могу… тяну время… даю полезную информацию по возможности… и виноватым остаюсь? Прости Первый, но ты перегибаешь! - Ладно-ладно, - я решил не накалять ситуацию. – Виноват, переборщил. Ты молодец, воспоминания хорошие, многое прояснилось, но самое главное – теперь я могу смотреть память при одном желании. Увы, но только память Владимира Росса. Остальных родственников воспоминания глядеть по желанию пока не научился. Пока – ключевое слово. - Моя работа! – с довольной рожей сообщил Второй. – Нельзя тебе все знания сразу давать. Мозг вскипит и всё, считай калека… - Я возвращаюсь! – твёрдо решил я. В воспоминаниях, конечно, хорошо, но в реальности будет лучше. Нужно решить вопрос с погоней в лице Саида Аббаса, затем вернуться в посёлки и как следует пообщаться с Егоровым. Ох и жук же этот старый контрразведчик. Знает дохрена и больше, но молчит… - Погоди! – Второй схватил меня за плечо. – Рано тебе возвращаться. Ты ведь там сейчас сродни овоща. Да и вообще обстоятельства для возвращения не самые лучшие. В дерьме тело. В большом и капитальном. Поверь! Я небрежно отмахнулся: - Пофиг! Возвращаюсь и точка! - Нет! – взвизгнул Второй, но было поздно. Он и белая пустота начали таять. Возвращение…. Не думал, что всё так просто… Книга третья. Глава 4 Фрагмент 1 Качает… Лодка это, или что-то покрупнее? Надо бы открыть глаза, чтобы увидеть место, в котором нахожусь. Как же устал-то… - Слышь, Башка, ты точно уверен, что этого дурачка надо везти в Иерихон? Может его в воду сбросить? Рыбкам на радость! Заодно поржём с его барахтаний. Эти кусачие твари махом всё сжирают. Ставлю, что дебил не продержится и минуты! Опа, люди. О чём речь? Голос такой писклявый, молодой… Ага, всё понятно, речь обо мне. Я ведь дурачком, как помнится, остался. Когда ушёл в память, тело не прекратило функционировать. Только разума лишилось, но сейчас он вернулся. Ещё бы усталость прошла, так вообще хорошо стало бы. Открытие глаз дало результат – я в какой-то очень низкой каморке. Приходится пригибаться, чтобы не стукаться головой. Через щели в потолке виден свет. Вокруг слышен плеск воды. Значит, это точно небольшое деревянное судно. И оно плывёт. Правильнее будет «идёт», но именно к этому уродству можно смело применять слово «плывёт». Вряд ли деревяшка, столь сильно раскачивающаяся, может зваться кораблём. Дерьмо с функцией плаванья – вот его название. Уверен в этом. - Саид сказал доставить их в Иерихон – мы доставим. – У этого голос грубый, хрипящий, надрывающийся, какой-то больной. - Не тебе, Дудь, решать кого и куда везти. Твоя задача кормить их. И смотри, чтобы тот, матёрый, фокусов не учудил. Разок уже распутывался – может и второй раз такой финт выкинуть. Спасать больше не буду. - Странно… - голос Дудя прозвучал прямо над головой. Я даже мельком увидел его, потому что его тело закрыло часть пробивающегося через щели света. – Дурной ведь постоянно крышку толкает, а сейчас перестал. С чего бы? Так, это про меня. Крышку я толкаю постоянно, значит… Вот и причина усталости ясна стала. И зачем я её толкал? - Устал, вот и не толкает. – В голосе Башки слышно раздражение. – Дудь, тупое ты создание, просто открой крышку, оттолкни тупого, дай ему жрачки, а сам немного накорми матёрого. Как его там зовут-то? Забыл уже… И это, давай быстрее, надо мне стресс сбросить… - Антон его зовут. – Дудь сел у люка и начал греметь запором. – Или Андрей. Я тоже уже не помню. А, вспомнил, Саня его зовут! Кстати, Башка, долго ещё нам плыть на этом корыте? Уже достала эта качка… Люк открылся и свет ударил по глазам. Зажмурился, но не растерялся. Изобразил тупую рожу и довольно оскалился. Захохотал. - Чего ржёшь, мудила? – Дудь оказался мелким худым пареньком лет семнадцати со слащавой рожей. В руках две пластиковые миски. Спускается по дохлой лесенке осторожно, но равновесие держит умело. Почему так качает? Мы что, в море? Мне вручили еду, а я ведь идиот. Этого плана надо придерживаться. Каша на вкус ужасна, но есть хочется намного сильнее. Сел на деревянное днище судна и начал уплетать плохо проваренную субстанцию за обе щёки, изображая, что очень рад угощению. Благодаря свету стало понятно, что сидел я в каморке не один. Второй – Санька Бодров. И выглядит он не очень. Весь избитый, надёжно связанный по рукам и ногам, пребывающий в беспамятстве. Дудь, попробовав его привести в чувство, быстро бросил эту затею. Посмотрев на люк, крикнул: - Башка, матёрый хреново себя чувствует. Сильно ты его уработал, короче. Что делать? - Жди до вечера, - прилетел ответ. – Жрать или пить захочет – очнётся. Он крепкий, не сдохнет. И давай уже сюда дуй. Не терпится мне… - На, жри! - Дудь поставил вторую миску передо мной и как-то не очень радостно направился к выходу. Собираясь закрыть люк, пробормотал: - Таким темпом дурак, к прибытию в Иерихон, ещё и жирдяем станет. Вот жрёт, блин. А потом гадит… Столь откровенные подробности я решил поспешно забыть. Ну его, то состояние, пока в памяти предков был. Сейчас надо о другом думать. О важном. На свободу выбраться, Санька в порядок привести, расспросить его о том, что же произошло за время моего отсутствия. Но первое, что сделаю – отдохну… Чтобы уснуть не потребовалось много усилий. Усталость такая, что только прилёг на дощатое днище, закрыл глаза, и сразу отрубился. Даже снов не приснилось. Проснулся от шума открываемого засова. Дудь, похоже, вернулся. Вечер, видимо, наступил. Кормить Бодрова будет. И меня тоже, наверное. Снова миски с дерьмовой кашей и обзывание идиотом. Бодров на попытку привести его в чувство методом поливание воды на избитое лицо ответил стоном. Дудь полил из бутылки ещё – Санька начал шевелиться. Я решил, что пора. Медленно поднявшись, подошёл к Дудю, склонился над ним и резко взял в захват за шею. Сил после сна прибавилось, но их всё ещё мало и, к тому же, дикая мышечная боль пока не ушла. Наплевать. Таких хлюпиков душить — ёмного сил не надо. Не ожидая нападения, Дудь не успел ничего сделать. Я схватил его и, немного испугавшись, всё-таки переборщил с надавливанием. Захват гильотина, если умеешь его проводить как надо, быстро человека вырубает. Мой захват не просто вырубил – тонкая шея Дудя как-то слишком легко хрустнула и тот обмяк. Отжил своё пацан. А вот я рад. Так играючи сломать шею – не ушла силушка из рук. Кажется, её даже прибавилось. Странно… Бодров открыл единственный глаз. Второй так заплыл, что видеть им он вряд ли пока способен и прозреет ещё не скоро. Света, попадающего через открытый люк, не так много, как днём, но пока достаточно, чтобы видеть всё не напрягая зрения. Саня меня увидел. Ещё увидел Дудя, лежащего рядом с ним со сломанной шеей. И почувствовал запах, исходящий от умершего. Обделался Дудь, но это мелочи. - Ник… - в голосе Бодрова слышны облегчение и радость. – Если ты завалил его, то это значит, что ты вернулся… хорошая новость… но и минусы есть… там… наверху… ещё трое… будь осторожен… плохо мне… Большего дружище не сказал. Снова отрубился. Ну и ладно, даже за это большое спасибо. Трое – не мало. Эх, рано я начал. Но всё, назад пути нет. Хватятся Дудя скоро и проверить придут, а там увидят, что убит, и убьют уже виновника. Или, в лучшем случае, до Санькиного состояния доведут. Обыск дал результат – в кармане у Дудя обнаружился дерьмовый ножичек, которым разве что сосиски нормально можно нарезать. Но заточен хорошо – верёвки, которыми Саня связан, легко перерезал. Большего, увы, не нашлось, если не считать брелка и зажигалки. Ладно, прорвёмся. Горло вскрыть и такой безделушкой можно. Жаль, что одежда на мне – это то ещё дерьмо, а обуви так вообще нет. Босиком, оно, конечно, тихо, но можно потом занозы не один день из ступней выковыривать. Не смертельно, но неприятно. Выглянул и немного опешил – судно не такое маленькое, как думал. Метров пятнадцать в длину и метров пять в ширину. Мы с Саней, получается, в центре. Да, палуба оставляет желать лучшего – застроена так, что можно назвать кораблик плавучей трущобой – навесы, квадраты из досок с глухими и ненадёжными дверями, какие-то ящики и прочая ерунда. Всё исключительно из дерева. И, что главное, в центре плавсредства, при застройке палубы, был оставлен метровой ширины коридор во всю длину. И в ширину такой же коридор. Именно над крышкой коморки, в которой сидим, коридоры сходятся. Странное решение… Ну да ладно, это даже плюсом можно назвать. Возможно, трое сейчас не вместе и разделать их получится поодиночке. В зоне видимости людей не вижу – уже хорошо. Удача, я верю в твою благосклонность. - Дудь, ну что там? – крикнул Башка. По звуку я без проблем определил его местонахождение. Совсем рядом.