— Каждый раз так, — пожаловался Андрюха. — Стоит ему поспать и тут же всё забывает. Приходится объяснять заново. Тяжёлая у тебя нога, Никита. Или ты его прикладом огрел? — Ногой. Точно не прикладом. Я же испуганный был, но помню всё отлично. Андрюха подошёл к Стенли, сел на корточки и начал объяснять: — Друг, ты в новом цирке. Это цирковой медведь. Первый в своём роде. Мы научили его говорить. Не бойся. Стенли с опаской глянул на медведя, затем снова посмотрел на Бокова и спросил: — Он точно не съест меня? — Да нужен ты мне, — недовольно буркнул Угрх. На английском буркнул. Удивил! Андрюха начал объяснять Стенли где мы находимся и почему мы тут находимся. Угрх тихо спросил: — Что такое цирк? Твой друг не хочет рассказывать. Это какое-то место? Я, заулыбавшись, ответил: — Да, это место. В мире, откуда мы прибыли, оно довольно распространено. Там люди ездят на велосипедах, прыгают через горящие кольца, калечат себя и дрессируют. А цирковые медведи и другие звери на это всё смотрят и веселятся. Такое вот дурацкое место. — И вправду дурацкое, — задумчиво кивнул Угрх. — Звери вашего мира, они ведь неразумны. Зачем над ними так издеваться? Показывайте всё это таким же, как вы. Все-таки странные вы, люди… Пришло время ужина. Или завтрака? Не знаю, что сейчас. День или ночь? Уцелевшие на моей руке часы показывают пол третьего. Разберёмся. Угрх отодвинул от огня свой солидный котелок и открыл его. Запахло чем-то вкусным. Мясо с пряностями. Уже хочу попробовать это чудо кулинарии человекомедведя. И почему человека? К людям разумные медведи имеют такое же отношение, как люди к земным приматам. Мы похожи в строении и не более. Медведей этого мира можно считать отдельным разумным видом. И кто придумал это дурацкое слово «медвлюдь»? Путеводители к этому миру точно идиоты пишут. — Все к столу! — пробасил Угрх. В его лапах волшебным образом возникли несколько коричневых тарелочек и увесистый половник. Таким на раз полтора литра можно зачерпнуть. Боков быстро подкинул в костёр пепельно-чёрных поленьев, а затем притащил из темноты пещеры увесистый стол, сделанный из тонких древесных прутьев, которые кто-то умело связал. Не сомневаюсь, что стол сделал Угрх. Через пару минут мы сели за стол. Угрх разлил похлёбку по тарелкам. Сделаны тарелки из чёрной древесины и покрыты каким-то водоотталкивающим составом. Однако, всё не так плохо, как ожидалось! Стенли за стол не сел. Решил есть в углу. — А ложки? — спросил я. Угрх бросил Андрюхе ленивое «принеси» и подняв голову, вылил содержимое своей тарелочки в рот. Пару раз жевнув, он проглотил еду и смачно рыгнул. Посмотрев на меня, сказал: — Не люблю есть подолгу. И это, вы давайте быстрее, я не наелся. Мне еды требуется много. Андрюха притащил ложки. Так же он принёс немного сухарей, соль, и запаянную в пластик приправу, которая нам не пригодилась. Попробовав на вкус похлёбку, я был удивлён. Состоит она из воды, мяса неизвестного мне зверя, похожего на говядину, и различных специй. Самое главное — очень вкусно. Не заметив, как опустела тарелка, я попросил добавки. Угрх, наполняя тарелку, пробормотал: — Жрёте вы, конечно, многовато. От лишнего рта не мешало бы избавится… Оприходовав три тарелки, я улёгся на топчан и с удовольствием расслабился. Когда поели Андрюха и Стенли, Угрх поинтересовался, не желает ли кто добавки и получив ответ, что добавка никому не требуется, прямо из котелка доел похлёбку, не забыв вылизать его шершавым розовым языком. Снова рыгнув, медведь улёгся на пол пещеры рядом со мной и засопел. — Сейчас день или ночь? — поинтересовался я. — Ночь, — пробасил Угрх. — Это ведь очевидно, человек. — Мои часы не показывают день сейчас или ночь, — сказал я. — И я не разумный медведь. — Чтобы понять это, хронометр не нужен. — Угрх поднял лапу и одним когтём указал в темноту пещеры. — Выход совсем близко, человек. Будь сейчас день — ты бы увидел свет. — А туалет у вас где? — поинтересовался я, чувствуя, что съеденное и выпитое скоро попросится на выход. Угрх показал когтем всё в том же направлении и ответил: — Туалет везде, но только не в пещере. Пусть тебя твой друг сводит. Снаружи безопасно. Я чувствую. — Пошли, — сказал Боков, устало поднявшись с топчана. — Приспичило же тебя… Фрагмент 4 Мы вышли из пещеры, и я пришёл в ужас. В метре от выхода каменный пол обрывается, а внизу чернеет пропасть. Горы нависают чёрной стеной со всех сторон. Вправо и влево от входа тянется тропа шириной в метр. Небо затянуто тяжёлыми тучами. Ни звёзд, ни луны не видно. Как мы сюда забрались? — Метров пятьсот лететь примерно, — сказал Андрюха, посмотрев в черноту обрыва. Дно пропасти трофейный фонарь осветить не способен. — И долго мы сюда шли? — спросил я. Высота — это один из моих страхов. Я боюсь пропастей. Не панически, но боюсь. К краю подойти не способен. Если только подползти. — Часов семь от подножья гор. — Андрюха посветил фонарём влево. Тропа — некогда созданный природой уступ, немного расширенные кем-то. Следы механического воздействия на камень видны отлично. Кому понадобилась тропа в Черногорье? — Меня нёс Угрх? — я прижался спиной к камню. Способен ли я спустится с этой высоты самостоятельно? Не знаю. — Кто же ещё, — ответил Андрюха. — На этом шерстяном переростке пахать можно. Дури на десять человек хватит… Пошли, Никита. Покажу тебе наше отхожее место. Тебе понравится. Мне не понравилось. Туалет условиями не блещет. Проходишь метров сто по тропе, и она начинает расширятся. Получилась довольно просторная и ровная терраса. Вода проточила камень во многих местах. Одна из щелей под действием воды расширилась и получилась самая настоящая водосточная труба. Вся вода, которая скапливается на плоскости террасы, стекает в эту трубу. Куда эта труба выходит, узнать нам не суждено. Как туалет она просто идеальна. — Природа шутит, — сказал Андрюха, застёгивая ширинку. — Сколько жил, но справлять нужду в столь древний туалет мне не приходилось. Удивительно, да? Я кивнул. Труба трубой, но диаметр у неё почти метр и если оступиться, то можно попрощаться с жизнью. Мало того, что обскребёт об камни во время падения, так ещё и в пропасть выбросит. — Мы тут на долго? — спросил я, присев на удобный уступ. — И куда двинем? Голова пока плохо варит, поэтому решать тебе. — Думаю, что утром пойдём дальше, — ответил Андрюха, прохаживаясь по краю пропасти. — Ты вроде поправился. Идти можешь. Угрх пообещал вывести нас к людям. Грех не воспользоваться его помощью. Твой друг-медведь молодец. Без него всё могло быть иначе. — Стенли, он ничего не вспомнил? — Нет. — Андрюха осветил уходящую вертикально вверх стену камня. — И, похоже, не вспомнит. Да и зачем нам его память? Кто такой Адриан Лейн мне известно. Второй такой Лейн в этом мире вряд ли сыщется, Никита. — Всё настолько плохо? — тихо спросил я. — Плохо — слово неподходящее. — Андрюха выдержал трёхсекундную паузу. — Вот жопа — самое оно. Полная жопа… Адриан Лейн — большая шишка в братстве наёмников. У него даже прозвища имеются. Одно из них — Бог смерти по найму. Ещё царь наемников и король купленной смерти. Адриан Лейн — тот, кто всем заправляет в Сан-Венганза. Светлое будущее решило пойти более простым путём и отдало заказ на нас в руки Адриана Лейна. Мы в жопе, Никита. И при этом в полной… Андрюха выключил фонарь и убрал его в карман. Вместо него он вытащил другой, кемпинговый фонарь. Тоже трофейный. Пространство осветили многочисленные диоды. Когда-то давно, или не так давно, люди пользовались керосиновыми лампами. Доводилось пару раз встречать их. Раритет, так сказать. С приходом века технологий керосиновые лампы стали не нужны. Китай штампует всё и для всех. Его мощностей хватает и на этот мир. Угрх бесшумно вышел из темноты и остановился. Большой и грозный медведь. В пещере он казался меньше. Расправив плечи и вытянувшись в полный рост, наш разумный медведь не многим уступает берсерку, встреченному в пещере. Два с половиной метра роста минимум. Широченные покатые плечи. Мощный, перевитый бугрящимися мышцами, торс. Медведь и человек слишком похожи, но такие разные. Мы, люди, считали себя венцом эволюции. Смотрю на медведя и понимаю, что это не так. Чем мы можем похвастаться перед этим разумным видом? Разве что способностью всё уничтожать… Разумные медведи этого мира показывают нам, людям, что мы ничтожны. Странно, что многие упрямо этого не замечают. Угрх сердито заговорил: — Говоря, что снаружи безопасно, я не соврал. Было безопасно. Вы слишком долго здесь находитесь и привлекли внимание. В небе кружит коготь. Людям его нужно боятся. Андрюха уставился в небо и спросил: — Коготь — это что? — Кто, — поправил Угрх. — Коготь — это птица. Крупная птица. Он с лёгкостью унесёт вас в своё гнездо, а затем прикончит. Его птенцы съедят вас. — Это горный орёл, — сказал мне Андрюха. — Суровая птичка весом килограмм под триста. Местная авиация. Что-то я и вправду расслабился. — Для тебя он опасен? — спросил я медведя. — Не опасен. Я опаснее. Он не успеет взмахнуть крыльями, а его внутренности уже будут лежать на камнях. — Угрх продемонстрировал нам свои длинные и острые когти. — Я тоже вооружён! Мы вернулись в пещеру, подкинули дров в костёр и принялись готовиться к ночлегу. Угрх, расстелившись на своём огромном топчане, громко засопел через минуту. — Спи, Никита, — посоветовал Андрюха. — Тебе не мешает набраться сил. Я тоже посплю. — Кто будет караулить? — тут же спросил я. Андрюха, усмехнувшись, показал на медведя и ответил: — Караулить не нужно. Угрх чувствует опасность даже когда спит. Идеальная охранная система…