Спустя минут двадцать безмятежного лежания я услышал недовольное кряхтение. Угрх проснулся, успел встать и теперь потягивается. По сторонам он смотрит с незначительным беспокойством. — Что-то не так? — спросил я, высунувшись из спальника-шкуры по плечи. Медведь кивнул и ответил: — Какой-то хищник бродит вокруг лагеря. Пришёл он ночью и по-прежнему не уходит. Голоден сильно. Меня боится и поэтому не нападает. Мы на его территории. Я поёжился. Как можно спать, чувствуя, что рядом бродит кто-то опасный? Угрх принюхался, посмотрел на скалу и сказал: — Это кошка и она достаточно крупная. Вы, люди, назвали её саблезубым барсом. Из спальника-шкуры высунулась сонная рожа Бокова. Протерев глаза, он сказал: — У меня дома живёт саблезуб. Горный саблезуб. Этот ему не родственник? Угрх кивнул: — Кошки все друг другу родственники. Я их не люблю. Царапаются больно. Саблезубый барс и горный саблезуб отличаются только окрасом и местом обитания. В Черногорье горные саблезубы не водятся. Погода им не по душе… Посмотрите туда. Медведь указал на скалу в ста метрах от нашего лагеря. Точно такая же скала, как и наша, торчащая из земли, но стоящая к нам перпендикулярно. Похожа скала на человеческий передний зуб. Сойдёт снег и сходство утратится. Я пригляделся и увидел сидящего на не большом уступе на высоте метров десяти снежного барса. Бело-серый, сильно сливающийся со снегом, он едва заметен. — Сменил окрас, — прорычал Угрх. — Природа наградила их отличной маскировкой. Меняют цвет шкуры в зависимости от местности, но меня не проведёшь. Почувствовал раньше, чем увидел. Саблезубый барс прыгнул со скалы, совершил красивое приземление, и спокойно направился к нам. — Решил напасть? — удивился я и взял автомат в руки. — Нет. — Угрх снова потянулся. — Нападать он вряд ли станет. Увидел вас и решил, что вы моя добыча. Хочет, чтобы я поделился. Не поделюсь — начнёт злится. — Ишь чего удумал! — Андрюха направил на приближающегося барса автомат и крикнул: — Слышь, Барсик, я тебя сейчас пулей угощу! Брысь, кошатина блохастая! Барс закричал. Его «мяу» мне не понравилось. Злобное и голодное. Останавливаться явно не собирается. Когда барсу осталось до нас метров тридцать, Андрюха спросил: — Может подстрелить его? Я несильно. Подраню только. — Не стоит. — Угрх двинулся навстречу саблезубому барсу. — С кошкой я справится в состоянии. Им нужно показать силу. Если противник сильнее, то они стараются уйти. Медведь и барс остановились в трёх метрах друг от друга. Первым заверещал саблезубый хищник. Показал всё, на что способен. Эхо его грозного рёва распространилось по округе. Медведь зарычал в ответ. Более басисто, но менее громко. Кошка, не испугавшись, прыгнула. Напасть на медведя барс не решился. Он надеялся обогнуть его в прыжке и устремится к нам. Угрх ему не позволил, вовремя рванув на перерез и, поймав саблезубого хвост, сильно потянул на себя. Барс взревел, будто его начали резать. С силой дёрнув, Угрх прямо за хвост отбросил барса метров на пять. Упав в снег, тот пару раз перевернулся, вскочил на ноги и решил свалить от греха подальше. Бегать он умеет быстро и совсем не обращает внимания на снег. — Вали-вали, кошара блохастая! — радостно крикнул вслед барсу Андрюха. — И не возвращайся! Сегодня ты не отведаешь наших вкусных булочек! — Везде эти саблезубы, — недовольно сказал я. — Других кошек в этом мире нет? — Есть, — ответил вернувшийся Угрх. — Есть кошки гораздо крупнее этой. И опаснее. Но они в этих краях не водятся. Кошки для нас не опасны… Позавтракав и собрав пожитки, мы продолжили путь. Плато стелется белым нескончаемым одеялом. Могучие вершины гор видны впереди, но приближаться не собираются. Ближе к обеду погода решила порадовать. Температура повысилась до нуля. От тяжелой одежды, сшитой из шкур, мы тут же избавились, и она частично перекочевала в рюкзак медведя. Скорость передвижения незначительно, но увеличилась. Усталость, накопленная за прошедшие дни, никуда не делась. «Волшебные» настойки, которые варит Угрх, ситуацию спасают частично. Моё тело отвыкло от столь жёстких нагрузок. Надо будет заняться этим и наверстать упущенное. Во время службы подготовка была на порядок выше. Расслабился. Плато хоть и ровное, но по мере продвижения нам то и дело встречаются скалистые островки. Некоторые незначительные, не более десятка метров в высоту. А некоторые вполне серьёзные, по километру длинной и не меньше сотни высотой. Острые, издалека похожие на шипы, которые украшают спину давно вымершего стегозавра. Проходя мимо одних из таких скал, я уловил блик солнца и тут же сообщил об этом. Первым к прицелу приник Боков и принялся изучать скалы. — Это стекло бликует, — спокойно сказал Угрх. — Там, в скалах, лежит что-то из вашего мира. Большое и железное. До скал около километра. Я тоже приник к оптическому прицелу и спустя несколько секунд непроизвольно открыл рот. Поезд! Состав! Огромная куча вагонов! Как пассажирских, так и грузовых, и даже цистерн. — Скажите, что я не сплю… — пробормотал Андрюха. — Это же самый настоящий состав. Он что, через портал сюда попал? — Явно не своим ходом приехал, — ответил я на глупый вопрос. Угрх менять маршрут не хотел, но мы его уговорили. Просто были непреклонны. Пройти мимо и не посмотреть? Никогда такого не будет. Любопытство сильнее. Поезд вошёл в портал где-то на земле. Он был большим. Около сотни вагонов. Вышел из портала поезд в плохом месте. Скала на высоте пятидесяти метров имеет крупную террасу, по которой можно без труда передвигаться на автомобиле. Метров сорок на шестьдесят терраса, не меньше. С одной стороны она закрыта почти ровной, вертикальной стеной. Другая часть террасы, полукруглая, кончается обрывом. Именно в этот обрыв устремился вышедший из портала состав. Тормозить поезду было некогда и не о что. Двухсекционный электровоз упал на торчащие, словно колья, скалы первым. Следом на него посыпались вагоны. Один за другим. Десяток, второй, третий. До последнего. Инерция делала грязное дело. В спонтанные порталы попадают не только машины и самолёты. Поезда не застрахованы. Куча, созданная из сотен тонн искорёженного, деформировавшегося, смятого металла, выглядит словно памятник, который давно не красили, и он начал ржаветь. В момент катастрофы состав был охвачен пожаром, и большая часть вагонов сильно обгорела. То, что не смог уничтожить огонь, теперь уничтожает время и процесс ржавления. — Тут не меньше сотни вагонов… — прошептал Андрюха. — Ты только представь, Никита, целый состав в портал ушёл. Поезд ведь пассажирский был. Частично пассажирский. Ты разбираешься в поездах? Чей он? Я покачал головой: — Может и разбираюсь, но разве есть в этом толк? Понять, как выглядела эта груда металла до катастрофы, я не способен. Электровоз погребён вагонами. Если только забраться внутрь какого-нибудь уцелевшего вагона. Ты правда хочешь знать, что внутри? У меня нет желания посещать это кладбище. На камень, с которого мы осматриваем железный памятник-катастрофу, взобрался Угрх. Почесав заживающую рану на груди, прорычал: — Посмотрели? Убедились? Мне не нравится это место. Хочется уйти. Пахнет смертью. Уходим? Боков ответил: — Я полезу в вагоны и выясню, кому принадлежал поезд. Быть может, он был военным и там сохранилось много добра. Не всё ведь сгорело. Никита, ты со мной? Я, пожав плечами, сказал: — Лучше с тобой. Всяко интереснее, чем сидеть на камне и ждать. Пошли уже. По мере приближения к первым вагонам я успел кое-что понять: поезд был частично пассажирским. Всего пассажирских вагонов насчиталось чуть больше десятка из тех, что видны. Вагонов-цистерн более двух десятков. Основную массу локомотива составили думпкары. Думпкары — открытые вагоны для перевозки сыпучих грузов. Таких как уголь, песок, щебень и им подобные. Куда же ты ехал, поезд, и что вёз? Или ты не вёз ничего? И главный вопрос — сколько времени состав находится в этом мире… Фрагмент 16 Когда до первого думпкара осталось не более десяти метров, под ногой что-то хрустнуло. Распинав снег, я увидел человеческий скелет. Случайно раздавил рёбра. Судя по сохранности останков — скелету лет двадцать минимум. — И тут скелет, — сообщил Андрюха, раскидывая ботинками снег. Я посмотрел наверх. В метрах сорока над нами весит обгоревший пассажирский вагон. Стёкла отсутствуют. Всё деформировано. Люди либо просто выпали, либо они выпрыгивали, если смогли чудом выжить в катастрофе. Человек не хрусталь. И не в таких передрягах выживал. Мы полезли наверх. Снег мешает. Как продвижению, так и созерцанию. Минут за десять взобрались на высоту двадцати метров и через дыру, которая когда-то была окном, влезли в один из пассажирских вагонов. Ценного найти не удастся. Это было понятно ещё на расстоянии. Пожар уничтожил всё. Сохранился только металл и останки. Вагоны были забиты людьми. — Интересно, куда мог ехать такой состав? — спросил Андрюха. — Явно не поезд дальнего следования. — Нет, точно не дальнего следования, — ответил я, изучая почти отлично сохранившийся скелет. — Скорее всего этот поезд ехал на какой-то добывающий комбинат. Возможно за рудой. Или за углём. Порожняком шёл. Рабочих вёз. Самая рабочая версия. Скелет принадлежит взрослому мужчине. Лежит на том, что когда-то было потолком вагона. Я насчитал семь переломов. Один в районе шеи, второй у копчика. Еще сломаны обе ключицы, челюсть, пробит череп в районе затылка, и сильно раздроблена левая нога. Тело человека обгорало в пожаре, а затем разлагалось, но его никто не трогал. Местному зверью это место явно не нравится. Почему? Может потому, что тут был пожар, а потом сильно воняло тем, что перевозилось в цистернах. Скорее всего. Огонь, боль, страх, смерть. Всё это было в этом месте. Всё это осталось здесь и никуда не денется. Памятник-катастрофа будет ещё долго существовать, недоступный для людей. Сколько человек видели его до нас? Думаю, не многие. Единицы. Десяток, может два. Мы потратили час на поиски и нашли уцелевший вагон. Находится он высоко и торчит из общей кучи, словно дымовая труба из крыши дома. Добраться к вагону трудно. Искорёженный металл так и норовит продырявить нас. Острый и опасный. Стоит сорваться, и ты наверняка упадёшь на что-нибудь острое. — Может не стоит? — спросил я, теряясь в сомнениях. — Дался нам этот поезд, Андрюх? — Да не ной ты, — отмахнулся Боков и полез дальше. — Вряд ли мы когда-нибудь вернёмся в это место. Уйти и не выяснить? Не хочу хранить ещё одну загадку в своей памяти. Если ты не хочешь, то можешь вернутся. Я хочу узнать кому принадлежал поезд и куда он ехал. Хочу, но не настолько сильно, чтобы рисковать жизнью. Пару раз уже поскальзывался и чудом не травмировался. Удача может отвернутся. За десять минут мы смогли добраться до вагона и проникнуть в него. Всё оказалось лучше, чем предполагали. Если не считать того, что вагон немного смят в гармошку, стоит почти вертикально и поржавел, то можно сказать, что сохранился он неплохо. Внутри тоже всё цело. Пожар до вагона не добрался.