Одна половина вагона была для обычных пассажиров. Железные стулья, отделанные поролоном и серой тканью, — единственное удобство. Вторая часть вагона представляла из себя что-то вроде передвижного офиса. Стальная перегородка и дверь почти уцелели. Люди, ехавшие в вагоне, не уцелели. Я остался ждать у рваной дыры, через которую мы попали в вагон. Взбираться наверх нет ни желания, ни сил. Андрюха полез по стульям один, что-то недовольно бормоча. Моими собеседниками на время его отсутствия будут скелеты. Кости могут сказать многое. Взяв в руки ближайший череп, я уставился в пустые глазницы. Гниющая плоть всё же была съедена и, скорее всего, насекомыми. Какие-нибудь муравьи или другие плотоядные ползающие твари. Череп принадлежал мужчине. Большая часть зубов отсутствует. Их вырвали или выбили. В двух местах на челюсти присутствуют следы давно заживших переломов. Обладатель черепа умер в возрасте сорока-пятидесяти лет. Богатым человеком он точно не был. Работяга. Хорошей медицины не видел. Другие черепа и кости сказали тоже самое. Все, кто ехал в вагоне, были работягами. Мне попались криво сросшаяся бедренная кость и кисть, на которой отсутствуют мизинец и безымянный пальцы. Копаться в костях быстро надоело. Андрюха вернулся со стопкой желтых от старости бумаг. Вручив их мне, сказал: — На арабском читаешь? — Нет. Говорить могу. С трудом говорить. — Плохо. — Андрюха указал пальцем наверх. — Там на стене есть карта Пакистана и на ней отмечена железная дорога. Думал, что ты знаешь арабский и мог бы открыть некоторые тайны. Я вернул Андрюхе бумаги и ответил: — Туалетная бумага это и не более. Даже если бы я знал арабский, то нам бы это не помогло. Официальный язык Пакистана урду. Андрюха выбросил бумаги и недовольно пробормотал: — Не товарищ, а ходячая википедия. Череп тебе твои знания не жмут, Никита? Я пожал плечами. — Вроде не жаловался. Слетал бы в Сирию — то же бы знал об этом. Там было много Пакистанских засранцев. И других засранцев тоже хватало. Например, нас… Поезд был Пакистанским. Он доставлял какие-то грузы. Скорее всего полезные ископаемые. Ездил поезд одним маршрутом. Туда, в место загрузки полезных ископаемых, шёл пустым и вёз рабочих. Обратно возвращался гружёным и тоже вёз рабочих. Сколько лет он так ездил и как давно — для нас осталось загадкой. В тот злополучный день поезд попал в портал и из мира нашего исчез. Может это было ночью. Может утром. А может и вечером. Разве это что-то меняет? С Земли исчез целый состав! Как такое осталось незамеченным? Или незамеченным факт исчезновения состава сделали намеренно? Скорее всего так. Количество исчезающих людей огромно. Большая часть исчезновений так и не раскрыта. Мы знаем куда исчезают люди. Знаем, но не можем сказать. Система работает и менять себя она не позволит. Светлое будущее, будь оно проклято! Угрх встретил нас рычанием. Понять то, что оно недовольное, много ума не надо. Медведь чем-то обеспокоен и это беспокойство вызвано не нашим отсутствием. — Мы потеряли много времени, — глядя в глаза Бокова сказал Угрх. — Те, что идут за вами, близко. Я их чувствую. Ищите смерти? — Насколько близко? — спросил я. Беспокоюсь, но пока не паникую. — Я не знаю. — Медведь посмотрел на скалу, с которой упал поезд. — Потоки внимания к вам стали более плотными. Это значит, что кто-то идёт по нашему следу. Расстояние определить пока не могу. — Тогда в путь? — предложил я, и не смог сдержать улыбку. Температура повысилась до плюс пяти-семи градусов. Снег стал влажным и липким. Стенли безмятежно лепит снежки и строит из них пирамиду. Хорошо я его по голове засветил. — Обеда не будет, — уточнил медведь. — Он мог быть, но вы его потратили на ползанье по плохому месту. Пойдём без остановок. До предхребтовья около двенадцати часов пути, если держать умеренный темп и не отвлекаться на пустяки. Совсем скоро вы пожалеете, что отклонились от маршрута… Фрагмент 17 — Что вы там делали, Никита? — спросил Андрюха. — Где? — тут же ответил вопросом я. Мысли не читаю, поэтому ответить «что» и «где» мы делали не способен. Последние минут сорок Боков молчал, а сейчас вдруг надумал поговорить. Мы идём. Темп средний. Температура выше плюс пятнадцати. Снег почти растаял. Вода везде и её неимоверное количество. Ручьи превратились в грязные и опасные бурлящие реки. Угрх постоянно меняет маршрут, потому что некоторые участки для прохождения стал недоступными. Молчаливый хребет, вырастающий впереди, с его величественными вершинами, стал немного ближе. Мы в прехребтовье, как выразился мишка. Ну или почти в нём. Плато осталось позади. То место, где идём, полноценными горами не назвать. В сравнении с хребтом — горочки. — Я про Сирию спросил, Никита. — Боков снова удивил. Ответил после пяти минут молчания. — Что вы там делали, в этой Сирии? Я в этом мире давно и конфликт тот не застал. Так, по слухам только. Особо не интересовался. С Аль-Каидой вы там воевали, или с Талибаном? — С этими тоже повоевали, — ответил я. — Но основной противник был ИГИЛ (террористическая организация Исламское Государство. Запрещена в России). — Кто начал войну? Сирийцы? Или наши? Или там всё непонятно? — Андрюха пожал плечами. Не силён он в новейшей истории. В этом мире, как погляжу, она не в почёте. Некогда людям историей прежнего мира интересоваться. — Гражданская война там. Началась ещё до нас. Мы прилетели поддерживать режим Башара Асада, действующего президента Сирии. Там всё непонятно — самое подходящее выражение. В Сирию лезут все, кому не лень. Мы в их числе. — Я тебя понял. — Андрюха принялся разминать кисти. — Сирия — типичная восточная задница. Как и Афганистан, Ирак, Иран и другие. Люди хотят демократии и под бравые лозунги встают раком. Моё личное мнение — худой мир лучше войны. Хоть и не был я на войне. Не довелось. Жизнь проходила с оружием в руках, но с редким его применением. Профессия, скажу тебе, тоже не сахар. Пару ранений профессия принесла. В отличии от вас, военных, мы во врага стрелять права не имели, за исключением редких случаев. В следственном комитете я работал, если ты не знал. Работал, пока не залез туда, куда не стоило. На клубок змей нарвался и только чудом был не укушен. Итог ты знаешь: я в этом мире. Угрх остановился и скомандовал: — Короткий привал. Я быстро нашёл удобный камешек, постелил на него обрезок шкуры и сев на него, с блаженством вытянул и расслабил ноги. — Скорость передвижения упала, — сказал медведь и полез в рюкзак. — Вы сильно устали. Не замечаете, что идёте медленнее. Люди слабые. Попробую исправить ситуацию. Угрх достал три тёмно-зелёные круглые пластинки размером с пятирублёвую монету и раздал их нам. Пластинка сделана из высушенных и тщательно спрессованных трав. — Сил вам эти пластинки не сильно добавят, но неприятные ощущения снимут. — Медведь вернул свой огромный рюкзак на ещё более огромные плечи. — Усталости не будет. Организм начнёт работать на износ. Темп увеличиваем до максимально возможного. Закидываем допинг и пошли. Возражать не было смысла. Мы продолжили идти. Травяная пластинка радует ароматом различных трав. Усталость из тела улетучилась минуты через три. Ускорились почти вдвое и порой, чтобы поспеть за медведем, приходится переходить на лёгкий бег. Загонит он нас. До смерти загонит. Куда мы так спешим? * * * — Задрал меня этот мишка! — Андрюха бросил взгляд на взбирающегося по крутому склону медведя. — Ни минуты покоя! Угрх ушёл в отрыв. Метров на сто с лишним обогнал нас. Склон, по которому медленно взбираемся, сильно осыпается. Камни постоянно выскакивают из-под ног и улетают вниз. Преодолели меньше половины. Ещё почти пол километра карабкаться. Хорошо, что снег сошёл и всё успело высохнуть. Солнце палит нещадно. Погода переменилась резко. Удивительно резко. Скоро начнёт темнеть. — Терпи. — Стараюсь не говорить. Хоть усталость и не чувствуется, но силы нужно беречь. И особенно нужно старательно контролировать дыхание. Стенли молча взбирается следом за нами. Постоянно опасаюсь за него. Камнепад мы устроили нешуточный. Прибьёт ненароком. Двадцать с небольшим минут и мы на вершине. На левом ботинке не хватает куска подошвы. Оторвал на остром камне. Обувь нужно беречь. Запасной нет. — Не садиться! — сказал Угрх и зарычал. — Да заткнись ты! — Андрюха показал медведю средний палец и несколько раз глубоко вздохнул. — Ты меня достал! Понимаешь это, хорёк-переросток? Мы люди! Мы устали! Дай нам отдых! Угрх посмотрел на меня и раздражённо сказал: — Погоня близко. Я это чувствую. Переубеди его. Я покачал головой. Не хочется мне переубеждать Бокова. Хочется посидеть, а лучше полежать. Тело хоть и не болит, но кажется каким-то деревянным. Резкие движения получаются плавными. Мы устали. Сильно устали. И плевать, что за нами идёт погоня. Позиция хорошая. Надо — примем бой. С этой высоты выкурить нас будет проблематично. Слишком проблематично. — Нам нужно найти хорошую позицию и готовится к бою, — сказал Андрюха. — Для тебя, Угрх, у нас есть оружие. То, что умеешь стрелять, ты нам показал, убив зайца-переростка. В три ствола и при наличии хорошей позиции мы можем сдерживать довольно крупный отряд. Патронов навалом. Оружия тоже. Как такой вариант? Медведь посмотрел по сторонам и ответил: — Я не умею воевать по-вашему. Стрелять могу, но не как вы. Здесь мои навыки почти бесполезны. Другое дело — пещеры. Там я буду полезен и абсолютно бесшумен. Именно поэтому я хочу принять бой в пещере, а не на открытой местности. Со всех сторон нас окружают горы. Сами мы тоже на горе, но не на слишком высокой. Ущелий поблизости нет. Всё просматривается просто отлично на километр с лишним. Незамеченным не подобраться. Позиция у нас хорошая. Не побоюсь слова — прекрасная! — Угрх, мы не дойдём до пещер без отдыха. — Я показал в ту сторону, откуда пришли. — Если погоня настигнет нас на спуске, то будет плохо. Эта высота для ведения войны подходит. За три-пять часов лучше точно не найти. — Хочешь прямо здесь бой принять? — удивился Андрюха. — Тебя не пугает открытая местность? Я покачал головой: — Мы всё видим и всё слышим. Меня может напугать закрытая местность. Всякие ущелья, тропы, склоны. Тут, на вершине горы, мне спокойно. — А если у них есть гранатомёты? — Андрюха жестами показал попадание гранаты в человека. — Как такой вариант? — Отличный вариант, — ответил я. — Главное, что у них нет авиации. Гранатомёты не самое страшное. Мы на горе, а значит в плюсе. С горы стрелять проще, чем в гору. Намного проще. — Три часа, и мы будем в хорошем месте. — Угрх показал в сторону хребта, до которого пытаемся дойти. — Там хорошая позиция. Узкое ущелье с постоянным повышением, затем перевал и постоянное понижение. По обе стороны скалы. Непроходимые скалы. Высокие скалы. С боков к нам никто не подойдёт. Расположимся на перевале. Такой вариант вам подходит? Подумав, я решил уточнить: — Ширина ущелья какая? Скалы точно непроходимые? — Метров тридцать ущелье в районе перевала. Скалы непроходимы. Только со снаряжением, но на это потребуется не один день. Обойти по-быстрому никак. Ущелье безысходности. Чтобы обойти его уйдёт не одна неделя. Думайте.