* * * И воззвал Самсон к Господу и сказал: Господи Боже, вспомни меня и укрепи меня только теперь, о Боже! Чтобы мне в один раз отмстить Филистимлянам… И сдвинул Самсон с места два средних столба, на которых утвержден был дом, упершись в них, в один правою рукою своею, а в другой левою. И сказал Самсон: умри, душа моя, с Филистимлянами! И уперся всею силою, и обрушился дом на владельцев и на весь народ, бывший в нем. И было умерших, которых умертвил Самсон при смерти своей, более, нежели сколько умертвил он в жизни своей. Судьи, глава 16, стихи 28–30 А кто обидит одного из малых сих?.. тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской. Матфея, глава 18, стих 6 По данным Национального центра по делам пропавших и эксплуатируемых детей, в Соединенных Штатах ежегодно регистрируется около 800 000 детей, пропавших без вести. Большинство из них находятся. Тысячи — нет. Ночной стучащий[1] 1 Спустя полчаса после того, как самолет Тима Джеймисона Дельта должен был вылететь из Тампы к ярким огням и высотным зданиям Нью-Йорка, он все еще стоял у выхода на посадку. Когда представитель Дельты и светловолосая женщина с бейджем службы безопасности, висящим у нее на шее, вошли в салон, послышался недовольный предупреждающий ропот пассажиров переполненного салона эконом-класса. — Прошу минуточку вашего внимания! — Призвал парень из Дельты. — Сколько еще нам ждать? — Спросил кто-то. — Только не надо приукрашивать. — Задержка не продлится долго, и капитан лайнера хочет заверить всех вас, что рейс в Нью-Йорк прибудет практически вовремя. Мы ждем федерального агента, который вот-вот должен подняться на борт, и нам нужен кто-то, готовый отказаться от своего места. Послышался коллективный стон, и Тим увидел, как несколько человек на всякий случай привели в боевую готовность свои мобильные телефоны. Раньше в таких ситуациях случались неприятности. — Дельта Эйрлайн готова предложить бесплатный билет до Нью-Йорка на следующий рейс, отправлением завтра в 6:45 утра… Послышался еще один стон. Кто-то произнес: «Лучше пристрелите меня». Сотрудник Дельты невозмутимо продолжил: — На сегодняшнюю ночь вам обеспечат проживание в гостинице, плюс четыреста долларов. Это хорошая сделка, ребята. Желающие? Желающих не нашлось. Блондинка из службы безопасности ничего не сказала, только обвела переполненный салон эконом-класса всевидящим, но каким-то уж очень безжизненным взглядом. — Восемьсот, — сделал еще одно предложение парень из Дельты. — Плюс гостиничный номер и бесплатный билет. — Парень похож на ведущего капитал-шоу, — проворчал мужчина, сидящий перед Тимом. Желающих по-прежнему не было. — Тысяча четыреста? И все равно ни одного. Тим счел это странным, но не очень-то удивился. И не только потому, что рейс в шесть сорок пять означал подъем ни свет ни заря. А еще и потому, что большинство пассажиров эконом-класса представляли собой либо полные семьи, направлявшиеся домой после посещения различных достопримечательностей Флориды, либо спортивные парочки, изрядно подзагоревшие на пляже, а оставшиеся места занимали краснолицые, раздраженные парни, у которых, вероятно, были какие-то дела в Большом Яблоке, общей стоимостью значительно больше, чем тысяча четыреста долларов. Кто-то с задних рядов крикнул: «Добавьте Мустанг с откидным верхом и путешествие на Арубу на двоих, и можете занять оба наших места!» Эта шуточка вызвала вспышку смеха, хотя прозвучала не очень-то и дружелюбно. Сотрудник Дельты посмотрел на блондинку с бейджем, но если он и надеялся на помощь, то не получил ее. Она просто продолжала свой осмотр, не сходя с места, двигались только ее глаза. Он вздохнул и произнес: — Тысяча шестьсот. У Тима Джеймисона внезапно возникло непреодолимое желание свалить с этого самолета и проехаться автостопом на север. Хотя подобные мысли ранее никогда не приходили ему в голову, он обнаружил, что с абсолютной ясностью представляет себя делающим это. Вот он стоит на обочине 301 шоссе где-то в центре округа Эрнандо, выставив вперед большой палец. Стоит жара, вокруг роятся любовные жучки[2], билборд рекламирует какое-то скользкое адвокатское агентство, из бумбокса, стоявшего на бетонной ступеньке соседнего трейлера, около которого человек без рубашки моет свою машину, доносится Хватай на бегу[3], и, в конце концов, какой-нибудь фермер Джон останавливается и подвозит его на пикапе с деревянными кольями, притороченными к бортам, дынями в кузове и магнитиком с Иисусом на приборной доске. Очень круто очутиться там без налички в карманах. И стоять в гордом одиночестве, в тысячах милях от этой банки сардин с ее сводящими с ума запахами духов, пота и лака для волос. Однако вторая, более рациональная мысль, подсказала ему, что он должен чуть сильнее сдавить правительственную грудь, чтобы выдоить на несколько баксов больше. Он встал во весь свой совершенно нормальный рост (пять футов десять дюймов[4], может, чуть больше), поправил очки на носу и поднял руку. — Пусть будет две тысячи, сэр, плюс денежное возмещение за билет, и место ваше. 2 Номер ему предоставили в Чизедог-отеле, расположенном в конце самой используемой взлетно-посадочной полосы Тампа Интернешнл. Тим заснул под шум самолетов, проснулся от того же самого и спустился вниз, чтобы проглотить сваренное вкрутую яйцо и два резиновых блинчика из бесплатного завтрака по типу «шведский стол». Хотя блюда, предложенные на завтрак, были далеки от изысканных яств, Тим с удовольствием поел, а затем вернулся в свою комнату, чтобы дождаться девяти часов, когда откроются банки. Он без труда обналичил свой непредвиденный доход, потому что банк знал о приезде Тима, и чек был предварительно одобрен; он не собирался ждать в Чизедог-отеле до скончания веков. Тим взял свои две тысячи полтинниками и двадцатками, сложил их в левый передний карман, забрал у охранника банка сумку и вызвал машину Убер[5], которая отвезла его в Эллентон. Там он расплатился с водителем, подошел к ближайшему знаку 301-Н и выставил большой палец. Через пятнадцать минут его подобрал какой-то старикан в бейсболке с рекламой Кейс[6]. В кузове пикапа не было ни дынь, ни кольев, но в остальном он вполне соответствовал его вчерашним видениям. — Куда направляешься, дружище? — Спросил старик. — Ну, — сказал Тим, — конечная точка Нью-Йорк. Наверное. Старик сплюнул в окно табачный сок. — А зачем человеку в здравом уме туда ехать? — Он произнес это как дравым уве. — Я не знаю, — ответил Тим, хотя точно знал; старый приятель по службе сказал ему, что в Большом Яблоке полно работы для частных охранников, в том числе и в компаниях, которые придадут больше значения его опыту, чем тот долбодятел Руби Голдберг, который положил конец его карьере в полиции Флориды. — Я к сегодняшнему вечеру хочу попасть в Джорджию. Может, мне там больше понравится. — Вот теперь ты дело говоришь, — сказал старик. — Джорджия это очень даже неплохо, особенно если любишь персики. Они налаживают мой стул. Ты ведь ничего не имеешь против музыки? — Нисколько. — Должен предупредить тебя, что привык слушать музыку на полной громкости. Я слегка глуховат. — Я уже доволен тем, что просто еду. Это был Уэйлон Дженнингс, а не Рео Спидвэгон, но Тиму нравилась подобная музыка. За Уэйлоном последовали Шутер Дженнингс и Марти Стюарт[7]. Двое мужчин в покрытом грязью Додже-Рэме слушали музыку и наблюдали за тем, как пролетают мили. Проехав около семидесяти миль по трассе, старик остановил машину, отсалютовал Тиму, приложив пальцы руки к своей бейсболке Кейс, и пожелал ему действительно хоошего дня. В тот вечер Тим не доехал до Джорджии — он провел ночь в еще одном Чиздог-отеле рядом с придорожным киоском, продающем апельсиновый сок, — но добрался туда на следующий день. В городке Брансуик (где был изобретен особый вид вкусного рагу) он две недели проработал на заводе по переработке отходов, причем сделал это не более обдуманно, чем принял решение отказаться от места на рейсе Дельты из Тампы. Ему не нужны были деньги, но Тиму казалось, что ему нужно время. Он переживал переходный период, а это не проходит в одночасье. Кроме того, прямо по соседству находился боулинг и Денни[8]. Трудно победить такую комбинацию. 3 С зарплатой от завода по переработке отходов, добавленной к его непредвиденному доходу от авиакомпании, Тим стоял на Брансуикском пандусе трассы I-95 по направлению на север и чувствовал себя неплохо обеспеченным для обычного бродяги. Он простоял на солнце больше часа и уже подумывал о том, чтобы сдаться и вернуться в Денни за стаканом холодного сладкого чая, когда к нему подкатил фургон Вольво, задняя часть которого была заполнена коробками. Пожилая женщина за рулем опустила стекло со стороны пассажира и посмотрела на него сквозь толстые стекла очков. — Несмотря на небольшой рост, ты выглядишь мускулистым, — сказала она. — Ты ведь не насильник и не психопат? — Нет, мэм, — ответил Тим, подумав: А что еще я мог сказать? — Конечно же, а что еще ты мог сказать, не так ли? Ты едешь в Южную Каролину? Твой рюкзак явно к этому располагает. Какая-то машина обогнула ее Вольво и, выдав гудок клаксона, помчалась вверх по пандусу. Она не обратила на это внимания, продолжая безмятежно смотреть на Тима. — Да, мэм. Но конечная остановка у меня в Нью-Йорке. — Я отвезу тебя в Южную Каролину — далековато до того мрачного штата, но все же немного ближе, чем сейчас — если ты мне поможешь. Рука руку моет, если ты понимаешь, о чем я. — Вы чешете мне спинку, а я чешу вам, — усмехнулся Тим.