Леянин отрицательно качает головой, и я потрясенно пытаюсь сообразить, что же произошло. Ну, Атиус! Ну, махинатор! Лишь изображал, что ему все равно, кто будет невестой! Сказал про одну, чтобы меня напугать и наказать за строптивость, а позвал совсем другую. О себе думал в первую очередь! И пользовался тем, что я не видела, ни кому он отправляет сообщение, ни с кем станет танцевать в соседней комнате. Узнала бы только постфактум, а альбинос наверняка бы сказал, что я не ценю его самоотверженности. Типа мог бы выбрать самый худший для меня вариант, но все же пожалел и предпочел нейтральный. — Что-то не так? — беспокоится Атис, потому что молчание затягивается. — В моей жизни все пошло не так после гибели родителей, — вздыхаю я. Положив голову ему на плечо, принимаюсь обводить пальцем световой блик, который падает на обтягивающую грудь голубую футболку. — Так что неприятностью больше, неприятностью меньше… Не хочу об этом. — Отталкиваюсь, просительно заглядывая в серые тревожные глаза. — Давай купаться. Ровно секунду Атис обдумывает мои слова, а дальше… Хриплый выдох: «Как скажешь, милая». Резкое движение вверх — меня подхватывают на руки. Столь же быстрое скольжение вниз… Я зажмуриваюсь, обнимая леянина за шею, и негромко взвизгиваю. А потом, стирая с лица попавшие на него брызги, смеюсь: — Ты про одежду забыл! И про Черныша! — спохватываюсь и лишь потом понимаю, что напрасно волнуюсь. Глубина у бортика совсем небольшая — едва выше пояса. Так что опасность утонуть малышу точно не грозит. — Если мы снимем одежду, тебе придется со мной танцевать немедленно, — строгим голосом предупреждает Атис. — А Черныш… Я просто не знаю, что с ним делать. — Он с очевидной растерянностью опускает голову, чтобы посмотреть на шевелящийся бугорок, подползающий к вороту. — Малыш любит гулять по бортику, когда я моюсь, — улыбаясь, успокаиваю мужчину. — Уже привык. В подтверждение моих слов шигузути, добравшись наконец до края футболки, высовывает голову и передние лапки, заинтересованно осматривается и с готовностью перелезает на ладонь, которую я ему подставляю. А затем послушно шагает на теплый пластик, которым покрыт пол, ждет, когда я поглажу его пальцем по голове, и, переливчато курлыкнув, отправляется исследовать новое пространство. — Какой он у тебя замечательный! Верный, ласковый. И настоящий защитник… — Наблюдая за нашим общением, Атис тоже улыбается. Впрочем, улыбка быстро меркнет, глаза, отражающие огоньки звезд, темнеют, а в интонациях слышится осуждение самого себя, когда он продолжает: — Прости, что я медлил и ждал, пока ты меня позовешь. Мне нужно было сразу вмешаться. Ты ведь могла пострадать. — Зря себя упрекаешь. Начни ты действовать раньше, и принц быстро бы догадался о твоих чувствах ко мне. Возможно, тогда у нас вообще не осталось бы шанса быть вместе. — Заниматься самобичеванием я ему не позволяю и меняю тему: — Атис, научи меня плавать. Ты ведь умеешь? — Конечно, — определенно радуется моей просьбе леянин. — Только обувь все же придется снять. Смеясь и помогая друг другу, с этим мы справляемся быстро. Теперь Черныш с недоумением обнюхивает появившееся на его пути препятствие — мои промокшие насквозь спортивные тапочки — и брезгливо трясет лапкой, которой наступил в лужицу. Я же внимательно слушаю инструкции и послушно стараюсь их выполнить. Получается плохо. Это только у бортика мелко, а дальше глубина становится больше, и я хоть и пытаюсь не паниковать, но все равно судорожно цепляюсь за своего тренера, вместо того чтобы расслабиться и довериться его рукам, которые меня поддерживают. Вот уж не думала, что это окажется так сложно! Мне ведь вода очень нравится! Оказалось, что только до тех пор, пока под моими ногами прочная опора. А как только я ее лишаюсь… — Ты освоишься, — успокаивает меня Атис. — Это дело привычки. А на Рооотоне негде плавать? — Искусственных бассейнов нет, — отфыркиваясь и задыхаясь, я все же ухитряюсь ему отвечать. — Озера есть, но сильно заболоченные. А на Ле? — вдруг спохватываюсь, вспомнив ледяной пейзаж. — Откуда у вас понятие «плавать»? — Льды — это ведь тоже вода, — помогая мне удержаться на поверхности, объясняет леянин. — Периодически через ледяную кору планеты прорываются гейзеры и образуются огромные озера с теплой водой. Потом они медленно замерзают… Держись! Атис неожиданно меня отпускает и ныряет. Я даже испугаться толком не успеваю, как оказываюсь на его спине и оплетаю шею руками. Он, убедившись, что я держусь крепко, в пару гребков доплывает до прозрачной преграды, где заканчивается вода и начинается пустота космического пространства. Наверное, мой визг в этот момент Атиса оглушил, но мой мозг не смог по-другому отреагировать на увиденное. И инстинкт самосохранения сработал куда эффективнее, чем разум, который прекрасно знал, что отсюда невозможно вывалиться в открытый космос. К счастью, испытывать мое сердце и нервную систему на прочность леянин не стал и тут же развернулся. В поле зрения оказался небольшой фрагмент борта корабля и та самая площадка, с которой мы стартовали. А через несколько секунд и мы сами к ней вернулись. — Испугалась? — совершенно искренне озаботился моим состоянием Атис, осторожно расцепляя судорожно сжатые пальцы и снова сгребая меня в охапку, словно доказывая, что бояться нечего и он всегда будет со мной рядом. — Жутко… — признаюсь я, с опаской оглядываясь на эфемерную границу нашей среды обитания. — Это от неожиданности. Пять-шесть заплывов сделаешь и освоишься. — Не-э-э… — Я отрицательно мотаю головой. — Хоть двадцать. Хоть даже… даже сто раз! К такому невозможно привыкнуть. — Напрасно ты так думаешь, — философским тоном замечает леянин. — Наша психика удивительно пластична. Она способна адаптироваться к любым жизненным трудностям, принимать то, что на первый взгляд неприемлемо, и находить решение в таких ситуациях, которые кажутся совершенно безвыходными. Разве не так? Прислушайся к себе. Я послушно замираю, с невероятной отчетливостью начиная воспринимать все, что меня окружает. Пляшущие световые блики на стене. Ласкающие, накатывающие волны потревоженной воды. Тихие всплески и звуки падающих с моих волос капель. Медленное движение насыщенного влагой воздуха, охлаждающего кожу. Необычный запах — легкий, свежий, прохладный, которым пахнут волосы и одежда мужчины. Его тяжелое дыхание. Соприкосновение наших тел, старающихся удержаться рядом… Впрочем, Атис же не только настоящий момент имеет в виду, но и мое прошлое. Мрачное, давящее, граничащее с безысходностью, которое с каждым мгновением становится для меня все менее важным. Ловлю взгляд, скользящий по лицу, губам, шее. Внимательный, ожидающий и все же показывающий, как сложно ему удерживаться и не переступить тонкую грань приличий. Потому и будоражащий ничуть не меньше, чем физический контакт с тем, ради кого я готова забыть обо всех своих страхах. Кроме одного — потерять своего любимого. — Что нам делать, Атис? — с тревогой спрашиваю, осознав, что именно меня больше всего сейчас беспокоит. — Ты ведь не можешь со мной танцевать, пока я не стану свободной. Я люблю тебя, но по закону все еще связана с ли’Тоном. А он не захочет меня отпустить, не захочет терять власть над империей, к которой теперь так близок. Пожениться тайно, убежать и жить там, где нас никто не найдет, мы с тобой не можем. Это не выход. — Не волнуйся. — Атис мягко притягивает мою голову к себе и касается губами виска. — Я тебя ему не отдам. Чтобы все уладить, нам придется вернуться на Цесс, но улетишь ты оттуда уже свободной и станешь моей женой. Верь мне. Я верю. Верю. Но опасения все равно не исчезают, хоть я стараюсь их скрыть и жить, наслаждаясь теми чувствами и ощущениями, которые доступны мне сейчас. Силой мужских рук, помогающих мне выбраться из воды. Тихим смехом Атиса, когда я интересуюсь, как же теперь добраться до каюты, если мы в мокрой одежде. Теплым полотенцем, в которое он меня укутывает прямо поверх костюма. Возмущением шигузути, оказавшегося под душем из капель на моем плече. И близостью мужчины, который с легкостью и уверенностью несет меня по коридору, оставляя за собой мокрые следы, а потом, поставив на ноги в ванном отсеке каюты и прошептав «люблю тебя, милая», исчезает за дверью. Я же, вспоминая такой насыщенный событиями день, избавляюсь от мокрой одежды, высушиваю волосы и переодеваюсь. Вернее, закутываюсь в мужской пушистый халат, потому что платье надевать на ночь глядя смысла нет. А потом отправляюсь в столовую. Неторопливо ужинаю в компании Черныша, поглядывая на дверь и ожидая, что Атис все же не выдержит и к нам присоединится. Однако терпения ему не занимать. С другой стороны, чему я удивляюсь? Он же влюбленный мужчина и потому будет избегать провокационных ситуаций до свадьбы. В итоге, сытая и уставшая, я падаю в уютные объятия мягкой кровати, покрытой все тем же пушистым материалом, который так часто встречается на леянском корабле. Некоторое время бездумно рассматриваю необычный дизайн потолка, завешенного бледно-голубыми воздушными, колыхающимися тканями, скрывающими медленно гаснущие светильники. Наконец закрываю глаза, прислушиваясь к тихому звуку, похожему не то на свист ветра, не то на шум листьев, и засыпаю мгновенно. А еще сплю, похоже, совсем без сновидений, потому что, когда открываю глаза, понимаю, что ночью меня ничто не тревожило. Вот что значит физкульттерапия! Метод Атиса оказался на удивление разумным и результативным. Однако, как выяснилось утром, имеются у него и побочные эффекты. — Дихол, — раздраженно шиплю, когда понимаю, что привести в порядок волосы, которые я перед сном не расплела, потому что были сырыми, — занятие не из легких. Обычно я их расчесываю до ванны, а вчера ведь они намокли вынужденно, вот я и решила их не трогать. Сердито дергаю запутавшиеся пряди и со стоном роняю голову на столик, за которым сижу. Все. Длинные волосы — это, конечно, красиво, но практичности, особенно в экстремальных обстоятельствах, ноль. Может, обрезать? — Я помогу, — спасает их от неприглядной участи приятный мужской голос, от которого мурашки по коже, дыхание сбивается и сердце бьется часто-часто. — Атис! — Я невольно разворачиваюсь к нему. — Т-ш-ш… — Удержав меня за плечи, он забирает из моих рук расческу и просит: — Сиди ровно. И я сижу, наслаждаясь спокойными, ласкающими прикосновениями и не сводя глаз с отражения леянина в зеркале. Такого красивого. Статного. С идеальной укладкой. С уверенным, спокойным взглядом. Одетого в светло-серые брюки и белоснежную рубашку с закатанными до локтя рукавами, ниже которых смуглая кожа. А под рубашкой в том же размеренном ритме, в котором он расчесывает мои волосы, перекатываются мускулы. По этим рукам так и хочется пройтись ладонями, погладить… Мм… Ах, если бы не формальности! Как же хочется, чтобы побыстрее все закончилось! То есть началось… — Через два часа мы войдем в систему Бокуса, — наверняка заметив мое нетерпение, сообщает Атис. — Через три будем на орбите Цесса. Запросим посадку на наших ботах. — А если они откажут? — пугаюсь я. — Тогда королю Цесса придется лететь сюда. — Атис мне подмигивает и улыбается, стараясь придать уверенности. — Ничего не бойся, ты все время будешь со мной. Тебе одну косу заплести или несколько? Он настолько удивляет меня неожиданным вопросом, что я даже теряюсь и растерянно хлопаю ресницами. — Э-э… А ты умеешь? — У меня пять сестер, — напоминает леянин. — Научился. Ох, еще как научился! Через полчаса я любуюсь весьма оригинальным плетением из десяти косичек, как-то сложно скрепленных между собой. Атис тоже выглядит довольным. — У тебя изумительные волосы. Очень мягкие и послушные, — делает мне комплимент, поглаживая свое творение, словно ему не хочется с ним расставаться. А потом еще и склоняется ко мне, целуя в шею. Я ахаю, и мои руки невольно вскидываются вверх, зарываясь в густую массу его волос, плотных и коротких, но для меня ничуть не менее притягательных. В ответ получаю еще два кратких поцелуя, жаркие объятия и… И он подхватывает меня на руки, чтобы отнести в рубку управления. А на мое робкое предложение пройтись самостоятельно лишь отрицательно качает головой. Да я и не настаиваю. Его забота мне приятна даже вот в такой гипертрофированной форме, потому что я тоже хочу именно этого — быть к любимому как можно ближе. И оказавшись в кресле так далеко от него, разговаривающего с капитаном и своим помощником-военным, я с каждой минутой все острее это чувствую. Так хочется подойти к леянину, обнять, снова почувствовать ту уверенность и нежность, которую он мне дарит. Однако порывы приходится сдерживать. Компенсируя отсутствие рядом Атиса, играть с Чернышом, смотреть на обзорный экран, где медленно, но неуклонно увеличивается в размерах бело-зеленая планета, покрытая бледно-желтыми пятнами, и ждать, все чаще обращаясь мыслями к предстоящему. И прошлому. Ведь только оно способно повлиять на мое будущее. Парадоксально, но это так. Цепочка событий, ведущая к желаемому результату, не только каждое звено которой имеет свое значение, но и их последовательность. Будь она иной — и итог оказался бы другим. Не загорись Джаграс страстью к той, которая не могла ответить ему взаимностью, — я имела бы выбор. Не родись в душе Орлей ревности и ненависти к моей прабабушке — не получила бы я предложения стать фавориткой. Не будь Атиус сыном, у которого уважение к матери сильнее страха перед гневом отца, — и я бы уже давно была его женой. Не прояви алчности милбарцы — мы бы никогда не узнали, кто на самом деле виновен в гибели императора. И все же жаль… Жаль, что в этой цепочке нет звена, которое доказывало бы вмешательство и шантаж со стороны цессян. Это было бы самое простое и весомое основание, чтобы признать мой статус недействительным. И я не понимаю, на что будет делать ставку Атис. Как же долго! Я считала секунды до приземления, а они все не заканчивались. Потом с той же неторопливостью тянулись минуты ожидания транспортника, который должен был отвезти во дворец и нас и груз — те самые материалы для более эффективной работы капсулы стабилизации. Затем под нашими ногами, то есть дном не слишком торопливого средства передвижения, вилась бесконечная пыльная дорога… И все же любое ожидание когда-нибудь заканчивается, сменяясь активностью — действиями и их последствиями. — Атис Алиин ат’Шон! Я рад вашему возвращению, — доброжелательно приветствует спускающуюся с транспортника делегацию вышедший навстречу король. На равных приветствует, без налета превосходства или заигрывания. И даже руку протягивает, чтобы обменяться с леянином касаниями, означающими дружеское расположение и готовность к общению. — Дэйль Монг ли’Тон, — учтиво откликается Атис, который первым спрыгнул на каменное покрытие площади перед дворцом. — Как здоровье вашего сына? — Лучше, намного лучше. Благодаря вам, — улыбается король. — Стазис, даже слабый по интенсивности, тем не менее помогает его организму справиться с ядом. Теперь же я надеюсь на скорое и полное выздоровление. Он отвлекается, чтобы взмахом руки поторопить рабочих, начавших выгрузку, а когда поворачивается обратно, его глаза изумленно округляются. В ошеломленном молчании король наблюдает, как Атис помогает мне спуститься вниз. — Дейлина, — изумленно произносит ли’Тон. — Но… Я ведь утром с тобой говорил. Как же… Он в полной растерянности переводит взгляд на моего спутника, который, лишь усиливая его недоумение, притягивает меня к себе ближе, обнимая за талию. — Я полагаю, что вы не с ней общались, а с ее компаньонкой, — мягко замечает Атис. — Позвольте нам все объяснить. Здесь? Или… Монт спохватывается, кивает, ждет, когда я скользну пальцами по его ладони, и приглашающим жестом просит нас следовать за собой. Вот только если я медлю, то есть иду с опаской, потому что больше всего боюсь попасть в какую-нибудь ловушку, то леянин шагает уверенно, ничуть не страшась ни предстоящего разговора, ни того обстоятельства, что вся его охрана осталась внизу. Однако не только у него выдержка и самообладание на высоте. Король Цесса тоже ведет себя вполне корректно и вопросов больше не задает. Лишь когда мы оказываемся в его кабинете и усаживаемся в кресла, позволяет себе заговорить: — Что за игру вы затеяли, ат’Шон? В голосе пусть скрытое, но все же возмущение. И взгляд, которым он одаряет меня, тоже не светится одобрением. Вот только обвинить меня Атис ему не позволяет.