— Боюсь, что начал ее вовсе не я. Он скользит пальцами по коммуникатору, активируя какую-то программу, и по помещению разносится знакомый язвительно-трагический голос: — Цессяне гнусно решили захватить власть, уничтожив императора, и, чтобы отвести от себя подозрение, вынудили меня быть посредником в своих переговорах с пиратами… — Это ложь! — Бледное лицо Монта багровеет, и он вскакивает со своего места, опираясь ладонями о столешницу. — Где этот… этот… — задыхается от негодования, не находя подходящих слов. — Я его удавлю собственными руками! Его кулаки сжимаются, сминая лежащие на столе листы бумаги, а затем их скручивая, словно цессянин уже чувствует под своими пальцами шею иперианина. — Успокойтесь, ли’Тон, — спокойно реагирует на это Атис. — Истинное положение дел мне известно. Никто не собирается вас обвинять, в противном случае эта запись уже давно была бы обнародована. Что касается Джаграса Гун он’Ласта, то он будет находиться под арестом на моем корабле до судебного разбирательства. — Зачем же… — непонимающе встряхивает беловолосой головой альбинос, опускаясь обратно на сиденье. — Хотел убедиться в том, что вы цените справедливость в той же степени, в которой отстаиваете свою невиновность. — Говорите. — Монт прищуривается, откидываясь на спинку кресла. — Джаграс сделал все, чтобы Дейлина приняла предложение вашего сына, не имея иного выбора. Думаю, что вы об этом догадывались, но посчитали несущественным, потому что наследница была свободной. — Допустим, — уходит от прямого ответа король. На мгновение его глаза находят меня и вновь возвращаются к леянину. Взгляд холодный, неприятный, осуждающий. Видимо, король уже понял, к чему ведет его оппонент, и моя роль в этом ему не нравится. Я невольно ежусь, а в душе вновь рождаются опасения, которые уже почти исчезли. И тут же чувствую уверенное, успокаивающее пожатие, потому что Атис накрыл мои судорожно сжатые ладони своей рукой, продолжая разговор с цессянином. — Как видите, сейчас ситуация в корне иная. Сомнительно, чтобы принц своевременно информировал вас обо всех нюансах отношений, которые были между ним и Дейлиной, но о том, что влечения к нему у девушки нет, вы все же в итоге узнали. Так что вас не должно удивлять, что между нами возникли взаимные чувства. — Я вижу, что вы, ат’Шон, ловко воспользовались тем стечением обстоятельств, о которых вам стало известно, — презрительно кривит губы Монт. — И наглядно продемонстрировали поведение, недостойное вашего королевского статуса. Вы спровоцировали влечение у девушки, прав на которую у вас нет. — Мне казалось, вы прозорливее, ли’Тон, — возвращает ему упрек леянин. — И умеете делать правильные выводы. — И в чем же я ошибся? — Белые брови поднимаются с явной издевкой. — В том, что вы нашли способ прибрать империю к рукам, соблазнив наследницу и рассчитывая на свадьбу с ней после того, как Атиус откажется от нее как от фаворитки? Так это очевидно. — Очевидно ровно в той же степени, в которой вы причастны к гибели Ит Мун ро’Лона и его жены, — холодно отчеканивает Атис. — Хорошо. — Монт поднимает руки, демонстрируя, что аналогию понял и готов пойти на уступки. — Допускаю, что вы действовали, не имея умысла. Верю, что удачно для вас сложились обстоятельства. Однако Дейлина — фаворитка моего сына. Надеюсь, вы не станете отрицать того, что, вступая с ней в личные отношения, вы, пусть невольно, — он снова умышленно делает оговорку, — но нарушили закон? — До момента приглашения на второй свадебный танец либо отказа от такового в случае, если данный отказ объявлен любовником официально или сам танец становится невозможным по факту отсутствия возможности его провести, фаворитка остается свободна в определении личных предпочтений. Об изменении уровня либо объекта влечения она обязана сообщить своему любовнику, чтобы тот принял правильное решение о рациональности второго танца, — явно цитирует статью леянин. — Так что закон нарушил не я, а ваш сын. Или вы до сих пор считаете, что последний инцидент, который произошел с Атиусом, — несчастный случай? — Объяснитесь. Король хмурится, сцепляя пальцы в замок, а я начинаю понимать, что невозможность отказаться от любовника, о которой все мне говорили, вовсе не означала, что я не имела права просить Атиуса или даже настаивать на том, чтобы он отказался от меня сам. То есть запрет на отказ — всего лишь способ пощадить гордость и самолюбие мужчины, не сумевшего удержать на должном уровне влечение к себе у девушки. А такое явление не редкость, если сексуальному контакту не предшествует танец, ведь в этом случае привязка неизбежно начинает угасать. В общем, мужчине нужно быть очень-очень хорошим, заботливым и постоянным любовником, чтобы сохранить верность своей партнерши. И этот самый запрет на огласку нужен лишь для того, чтобы другие не знали истинного положения дел и считали, что мужчина просто избавляется от надоевшей ему фаворитки, делая это по собственной инициативе. Вот ведь как однобоко могут иногда трактоваться законы… — В тот день Атиус Рэль ли’Тон, вероятно думая исключительно об интересах империи и заботясь о том, что ей необходим император, не прислушался к словам Дейлины, которая свое мнение ему сообщила. Забыв о недопустимости применения силы, принц в грубой форме вынуждал девушку с ним танцевать. По этой причине он и был укушен шигузути, а наследница обратилась ко мне за помощью. С неприятным скрежетом ножки резного кресла, в котором сидел Монт, прокатываются по полу, когда альбинос резко встает и, оттолкнув мешающий ему предмет мебели, уходит к оконному проему. Лучи закатного Бокуса, уже не слепящие, искаженные атмосферой, окрашивают его белоснежный костюм в желтые и зеленые оттенки. Король долго стоит молча, сложив руки на груди, глядя на городской пейзаж, которым и я любовалась, когда впервые попала в этот кабинет. Мне сложно представить, о чем именно цессянин думает. Возможно, вспоминает свое прошлое, подробности которого мне так и не удалось узнать. Или же выстраивает новый план, чтобы вернуть себе утраченные позиции и отнять меня у удачливого соперника сына. Да я в общем-то и не пытаюсь постичь суть его размышлений, просто пользуюсь маленькой передышкой, чтобы улыбнуться Атису и показать, что я его люблю и ему доверяю. Наконец король поворачивается к нам. — Дейлина? На меня испытующе смотрят бледно-сиреневые глаза, требуя подтверждения или же опровержения обвинений. И я альбиноса не разочаровываю. — Атиус сказал, что это была ваша идея принудительного танца. — Неофициального! — рычит Монт, хватаясь за голову и падая на диван, который, к счастью, в этот момент оказывается у него за спиной. — Тайного танца без свидетелей, а не принудительного! Я надеялся, что у него хватит ума и обаяния тебя уговорить, убедить, чтобы ты, даже не имея привязки, согласилась на это добровольно… Что же в этом было сложного? Дихол! Я думал, сын не повторит моих ошибок! Он дергает себя за волосы так сильно, что я пугаюсь. Вырвет ведь от расстройства! К счастью, обходится без повреждений. Король, взяв себя в руки, тяжело вздыхает и говорит усталым, почти бесцветным голосом: — У меня есть предложение. Раз уж так вышло… Дейлина, умоляю тебя, не злись и не обижайся на моего сына. Да, он повел себя недопустимо. Но я обещаю, что лично буду контролировать, чтобы в дальнейшем Атиус вел себя достойно и в первую очередь учитывал все твои интересы и пожелания… Вы ведь привязку не сбили, как я понимаю. — Он исподлобья буравит взглядом Атиса. — Я прошу вас это сделать и определить, какую компенсацию от нас желаете получить. Вы же прекрасно сознаете, что в противном случае вас станут считать корыстным и хитрым типом, пожелавшим захватить власть. И это неизбежно отразится на правах Ле как планеты, входящей в состав империи. Напряжение и возмущение леянина после этих слов становится настолько очевидным, что мне кажется, он, невзирая на последствия, не сдержится и Цесс лишится своего короля. Но все же лицо Атиса остается непроницаемым, поза непринужденной, и отвечает он спокойно: — Я готов закрыть глаза на нанесенное мне и наследнице оскорбление, потому что понимаю, какие причины подтолкнули вас к этому. Я искренне и всем сердцем люблю Дейлину. И бесконечно счастлив, что она не только обратилась ко мне за помощью в трудной для себя ситуации, но и ответила взаимностью на мои чувства. Если бы можно было сказать «заберите власть себе, только от девочки отстаньте», я бы так и сказал. К сожалению, это невозможно. Мне страшно представить, что станет с империей, если контроль и управление будут в ваших руках. Изначально ровный, даже мягкий тон приятного мужского голоса постепенно становится все более жестким, резким, и в нем уже слышатся нотки истинных чувств, обуревающих леянина. — Поэтому у меня есть встречное предложение. Ваш сын добровольно официально откажется от фаворитки и сделает это, не дожидаясь своего свадебного танца. В качестве компенсации, я очень на это надеюсь, его устроит отсутствие обвинений в принуждении. Не будет и межпланетного скандала, который вряд ли упрочит позиции Цесса, аналогично тем, о которых вы упомянули в отношении Ле. Возврат крейсера, столь неосторожно доверенного вами Джаграсу, тоже возможен, но только после проведения соответствующих следственных процедур. Атис замолкает, а помрачневший Монт принимать предложение не спешит. И встречаться с нами глазами тоже избегает. Определенно он понял, что все его попытки торговаться и шантажировать не только бессмысленны, но еще и опасны, потому что оборачиваются против него самого. Покинув диван, король возвращается в кресло во главе стола, барабанит пальцами по белому глянцу столешницы, хватается за какие-то бумаги и тут же их роняет. Взъерошивает белые волосы и хмуро бросает: — Для этого нужно время! Атиус в коме. В отличие от цессянина, леянин долго не размышляет, отвечает немедленно: — Мои помощники сделают все, чтобы капсула стабилизации позволила вашему сыну прийти в себя в кратчайшие сроки. А я и Дейлина будем счастливы гостить в вашем дворце. И мы сами, и мой эскорт, и леянская эскадра, и даже флотилия Ипера, которая присоединилась к нам, чтобы обеспечить конвой преступника, — все будут терпеливо ждать, пока принц не поправится. — Флот? — Король дергается, торопливо включая настольный экран, и, по всей видимости, принимается отыскивать отчеты по объектам, находящимся на орбите и в самой звездной системе. Его противник лишь улыбается одними уголками губ, наблюдая за суматошными попытками убедиться в реальности нависшей над Цессом военной угрозы. Я же окончательно успокаиваюсь. Нам ничего не грозит, даже если Монт что-то нехорошее задумал. Атис и тут подстраховался, обеспечив нас полноценной защитой. Леянин помогает мне подняться и, не дожидаясь комментариев короля, уводит из кабинета. Всем ясно, что на этом тема беседы исчерпана. Можно не продолжать. — Не буду я с ним говорить, — приглушенно, но все же различимо возмущается женский голос. — В конце концов, это твой брат. Вот сама с ним и объясняйся. — Тебе трудно сказать ему, чтобы не приходил? — негодующе шипит другой. — Взялась уж замещать Дейлину, так будь добра, делай это со всей ответственностью! Чтобы ей потом не пришлось за тебя краснеть. — Ха! — изумляется оппонентка. — Это я-то безответственная? Да я… я… — Ты самая замечательная! — не выдерживаю и полностью раскрываю проем. — Я и не сомневалась, что на тебя можно положиться. Шагнув внутрь комнаты, тут же оказываюсь в плену тесных объятий бросившихся ко мне подружек. Однако если Лурита радостно взвизгнула, то Файола отреагировала куда менее эмоционально. Определенно ее что-то беспокоило. — Что случилось? — Взяв за руки девушек, тяну их к дивану, чтобы посадить по разные стороны от себя. — Эстону сегодня разрешили ходить, — вводит меня в курс рогранка, расправляя темно-фиолетовую гладкую струящуюся ткань юбки. — Поговорить и увидеться с тобой было для него навязчивой идеей все это время. Вот он и рвется сюда. Я с трудом сумела убедить его на пару часов отложить визит, чтобы успеть предупредить Луриту. Ясно. Планов мне понравиться ее брат не оставил и пользуется тем, что Атиус ему помешать не может. Атиус. Но не Атис. Уверена, леянин найдет нужные слова, чтобы рогранин все понял правильно и не остался обиженным. — Ты ему рассказала? — вспоминаю, как повел себя принц, узнав о мнимом сопернике. — Про изгнание? Нет, — мрачнеет Фай и меняет тему, показывая, насколько прежняя ей неприятна. — А что у тебя произошло? Мой пересказ событий не так уж и долог. О чем-то я умалчиваю, понимая, что есть вещи, которые не нужно знать даже подругам, о чем-то говорю вскользь, щадя чувства Луриты, которая не сводит с меня глаз, едва речь заходит о Джаграсе. — Сволочь, — категорично высказывается о любовнике иперианка. Откидываясь на спинку дивана, она переплетает пальцы в замок, складывая руки на ярко-желтой ткани блузки. — Улетел ведь, даже меня не предупредил. Я до последнего не знала, думала, он, как обычно, просто меня избегает. — Останешься с ним? — осторожно спрашиваю, хоть и надеюсь, что ее влечение уже не должно провоцировать такой сильной тяги, как раньше. — Не хотелось бы, — радует меня решением подружка. — Я же тебе говорила, что в постели Джаграс — то еще счастье. А уж про личные качества, которые могли бы эти недостатки компенсировать, и говорить нечего. Жаль, что придется ждать, когда он соизволит от меня отказаться. — Думаю, с этим не возникнет проблем. — Теперь, узнав истинную трактовку закона, я в этом уже уверена. Дядюшка не захочет, чтобы к обвинениям, которых и без того будет немало, добавили еще одно. — А Эстон отказываться от Виарии не собирается? Обернувшись к Фай, вижу, как та отрицательно качает головой. — Это он, только пока болел, видеть ее не желал, а вчера, когда альбиноска вернулась, прекрасно с ней развлекался. Она всю ночь провела в его спальне. А утром он мне сказал, что лучше уж иметь под рукой вот такую готовую на все малышку, чем постоянно думать и искать, с кем сбросить напряжение. Говорит рогранка ровным голосом, явно сдерживаясь, но и без этого понятно, что позиция брата ее возмущает. Я же из чисто женского любопытства спрашиваю: — И при этом не оставлял мысли жениться на мне? Или все же в случае свадьбы отказался бы? — Сомневаюсь, — отвечает Фай грустно. — Жена, фаворитка… Он считает, одно другому не мешает. Вот мы и вернулись к тому, с чего начали. То есть к бесперспективности разговора с тем, кто решил дать мне статус жены, получить империю и при этом ничем не поступиться. Правильно Файола давала указания Лурите: просто сказать мужчине, чтобы больше не приходил. Но все же хорошо, что мне в итоге не пришлось даже этого делать. Вернее, пришлось лишь услышать от Эстона снисходительное «молодец, хороший выбор сделала» на прогулке в оранжерее, а от Атиса получить уверенное рукопожатие и ласковый взгляд. Ясно, что мужчины сами между собой все выяснили, и, честно говоря, у меня нет никакого желания узнавать в подробностях, как это происходило. Для меня важен результат. А он — вот, рядом. Притягательный настолько, что я не могу оторвать от него глаз, даже по сторонам почти не смотрю и красот оранжереи совсем не замечаю. Предупредительно провожающий обратно в комнаты и позволяющий остаться наедине с подругами, когда для этого приходит время. Неизменно возвращающийся, едва я начинаю скучать. Искренне заботящийся обо всем, что мне нужно. Такой… такой… — Дейлина, очнись! — сердится и толкает меня в бок Лурита. — Я все понимаю, ты влюбилась, но я же не могу за тебя решать. Вот это платье брать? — Ты себя ничуть не лучше вела, — возвращаю я ей упрек и присматриваюсь к наряду, который она сняла с вешалки. Мы с подружкой решили с пользой распорядиться имеющимся у нас временем и упаковать в контейнеры мои вещи. Все равно ведь наше пребывание на этой планете скоро закончится. Мы и так уже второй день ждем, когда Атиус выйдет из комы.