Иосиф Петрович Говорков надул щеки, изобразив на своем помятом лице обиду, и покачал головой: — Да нет, Константинович, так, самую малость. — Так что, Петрович, ты так и не поинтересовался, почему он вернулся? — спросил Забродов. — Или просто уже не помнишь? Говорков достал из пачки сигарету и нервно закурил. — Да спрашивал я его, Илларион, — проговорил он, — только он ничего не сказал толком. Только буркнул, что ему нужно решить какие-то проблемы, или он решал их вечером… Забродов, смерив своего собеседника сочувствующим взглядом, задумчиво покачал головой и тоже закурил сигарету. — Так что, Виктор утром отправился на базу? — уточнил Забродов. Говорков кивнул и подтвердил: — Да, Константинович, рано утром ему позвонили, и он тут же ушел из дому, даже не позавтракал. — Позвонили? — переспросил Забродов. Иосиф Говорков кивнул: — Да. Забродов уточнил: — Кто? — Точно не знаю, — ответил Говорков, — но то, что это была женщина, нет сомнений. Забродов удивленно взглянул на своего чудаковатого соседа. — Петрович, откуда такая уверенность? — с недоверием спросил у Говоркова Забродов. Иосиф Петрович, снисходительно усмехнувшись, ответил: — А чего тут быть неуверенным, Илларион, если Витя назвал ее Шуркой?! — Так это совсем другое дело, Петрович! — радостно воскликнул полковник. Илларион Константинович нервно вскочил со стула и несколько раз прошелся по кухне. — Какое «другое дело»? — удивился Говорков. Забродов тут же остановился и повернулся к нему. — А то, Петрович, что есть маленькая, но весьма существенная зацепочка, чтобы распутать этот запутанный клубок! — проговорил Забродов, не скрывая радости. Иосиф Петрович был не очень-то способен быстро и логично мыслить и переспросил: — Ты про че это, Илларион Константинович? — Я про то, Иосиф Петрович, что зло должно всегда быть наказано, — ответил Забродов, — и, как говорил Жеглов, вор должен сидеть в тюрьме! Иосиф Говорков на мгновение задумался над словами собеседника и вдруг одобряюще затряс своей взъерошенной кудлатой головой: — Точно, Константинович, верно! Твоя правда, дорогой, всем должно воздаться по заслугам и их делам! И этим гадам, и этому Шурке! Говорков начал истерично махать руками, потом стучать кулаком по столу. Илларион попытался успокоить разбушевавшегося хозяина квартиры. — Петрович, криком делу не поможешь! — строго проговорил Забродов. Говорков внимательно посмотрел на Забродова и вдруг поник — то ли от правдивых высказываний своего собеседника, то ли оттого, что силы начали покидать его. — Верно, Константинович, — проговорил он заплетающимся языком, — твоя правда, дорогой мой человек, не поможешь… При этих словах Говорков начал оседать, и Забродову пришлось подхватить хозяина квартиры под руки, чтобы тот не упал. — Боже мой, — тихо, но раздраженно прошептал инструктор, вытаскивая Иосифа Говоркова из кухни, — и когда же это уже закончится! Илларион Константинович уложил Петровича на диван и накрыл его одеялом. Потом выключил свет и, выйдя из квартиры, нажал на кнопку замка, которая моментально защелкнулась. — Ну, бродяга, вот и все вроде бы на сегодня, — облегченно произнес Забродов и стал медленно подниматься по лестнице наверх, — конец моим мучениям! Оставалось зайти домой, принять душ, переодеться и отправиться к Ирине. Однако, сделав несколько шагов по лестнице вверх, Забродов вдруг поймал себя на неприятном ощущении неудовлетворенности, но никак не мог понять, с чем это связано. И, став копаться в своей памяти, неожиданно вспомнил, что могло его расстроить. Инструктор вспомнил, что Говорков говорил, что Виктору Олифиренко звонила женщина по имени Шура, но потом Илларион, порывшись в своей памяти, ясно вспомнил, что сосед упомянул имя Шурка как мужское имя… — Твою мать, — громко и зло выругался уставший полковник, — так кто же это был: мужик или баба?! И вообще, существует ли какой-то или какая-то Шурка в природе или только в больном сознании хронического алкаша?! Постояв на лестничной площадке несколько минут, Забродов неожиданно сплюнул и решил, что этот вопрос нужно оставить на утро. «Пусть Иосиф проспится, — раздраженно и зло подумал полковник Забродов, — а потом мы серьезно возьмемся за его видения и галлюцинации! А заодно нужно будет подскочить в футбольный клуб «Спарта» или на его базу в Подмосковье». Откинув манжет куртки и взглянув на свои командирские часы, Забродов понял, что ему уже давно пора быть у Ирины. Глава 2. Свидание уставших сердец Ирина Мирошниченко, переступив порог своей квартиры, первым делом бросила вещи в коридоре и, подойдя к телефону, сняла трубку и набрала питерский номер своей родственницы. Она хорошо помнила просьбу Иллариона позвонить в Санкт-Петербург и напомнить родственникам, чтобы те непременно забрали медицинское освидетельствование смерти Вячеслава и вообще чтобы постарались быть в курсе хода расследования убийства брата. Через несколько минут на другом конце раздался уставший женский голос: — Але, я слушаю вас… Ирина Александровна, слегка откашлявшись, глубоко вздохнула и сказала: — Тетя Маша? — Да, это я, — ответила тетя Маша сонным голосом, — простите, кто это? Мирошниченко, виновато улыбнувшись, снова кашлянула и произнесла: — Это я, Мария Сергеевна, Ирина! — А, Ириночка! — тихо воскликнула пожилая женщина. — Ну как ты долетела? — Нормально, тетя Маша. — А чего так долго не звонила? — обеспокоенно поинтересовалась Мария Сергеевна. Ирина устало вздохнула: — Да немного задержали вылет из «Пулково», да и не хотелось слишком рано вас будить. В телефонной трубке раздался кашель Марии Сергеевны, которая, по-видимому, так же как и ее племянница, простыла во время похоронной церемонии. — Да я, Ирина, и не спала почти всю ночь, — призналась собеседница. — Да, Мария Сергеевна, трудно заснуть после всего случившегося… — согласилась москвичка и тут же поинтересовалась: — Ну а как там все закончилось? — Да все нормально, Ирина, ты не переживай и не беспокойся, — заверила родную племянницу тетка. — Сегодня пойдем на кладбище к Славику… В телефонной трубке вдруг раздался старческий всхлип, отчего у Ирины к горлу подкатился дерущий комок, а на глазах навернулись слезы. Однако она постаралась сдержать свои эмоции. — Не нужно, тетя Маша, плакать, — проговорила Ирина сама едва сдерживая слезы. — Славика уже теперь не вернешь… Пожилая родственница, всхлипнув еще несколько раз, протяжно вздохнула: — Да, Иринка. Только трудно с этим смириться… Ирина покачала головой и, смахнув кончиками пальцев набежавшую слезу, твердо и даже как-то жестко произнесла: — А никто и не собирается мириться, тетя Маша! Вы, Мария Сергеевна, непременно соберите все документы и держите меня в курсе всех дел, связанных с расследованием. — Да, Ирочка, я помню твою просьбу.