— Господа! Минуточку внимания! А не пора ли нам выпить?! — к большой радости собравшихся гостей, особенно Вовки Джимисюка и Митрича, которые уже успели неслабо приложиться к стакану, произнес хозяин мастерской. — Давно пора, — весело и шумно поддержал Гуреева Джимисюк. — Мы тут, Костяныч, с тоски чуть не померли! — Так, уважаемые и дорогие господа мазилы, попрошу всех вас оставить в покое свои и чужие стаканы и, подняв натруженные задницы, перейти в зал. За столом раздались недовольные возгласы: — Зачем? — Давай сначала выпьем, — предложил Вовка Джимисюк, облизывая свои запорожские усы. Константин Гуреев был непреклонен и, подняв руку вверх, громко сказал: — Выпьем, мужики, но сначала проведем небольшой творческий конкурс! За столом возникла недоуменная пауза, которая переросла в шум и гам, однако хозяин мастерской почти насильно выгнал всех с кухни и дал каждому из художников по небольшому ватману и простой карандаш. — Что за шутки, Костяныч? — удивленно и с некоторым раздражением поинтересовался Дима Власов. — Я уже сто лет как не держал в руках ни кисти, ни карандаша! Константин посмотрел на приятеля в цивильном костюме и, поняв свою ошибку, тут же забрал обратно у него карандаш и бумагу. — Извини, Дима, я и забыл, что ты уже у нас коммерсант, — согласился с приятелем Гуреев, — ты будешь полезнее на другом фронте. Власов снова недоуменно посмотрел на бородатого хозяина мастерской и уточнил: — На каком фронте? — Иди и лучше потолкуй с Лариком, — кивнул кучерявой головой в сторону стоящего в нерешительности Забродова Гуреев, — ты знаешь о чем! Дима не совсем понял намек. — О чем? — переспросил он. — О том, о чем мы толковали с тобой сегодня, — напомнил приятелю Гуреев. — Ну, Костяныч… Так бы и сказал сразу, — протяжно вздохнув, произнес Дмитрий. Гуреев махнул рукой: — Иди, иди! Власов подошел к Забродову, остановился и решил досмотреть спектакль до конца. — Артист, — тихо прошептал Дмитрий Власов и завертел темноволосой головой. — Я еще удивляюсь, как он тебя не заставил рисовать. Илларион улыбнулся. Тем временем Костя Гуреев, окинув всех оценивающим взглядом, взял под руку Митрича и, усадив его в центре комнаты на стул, снова вскинул вверх руку и громко произнес: — Господа, сейчас Митрич будет говорить, а вы должны по словесному описанию энных лиц нарисовать их портреты. Тот, кто сделает это искуснее и удачнее всех, удостаивается звания почетного мастера этих стен и получает премиальные в виде водовки! Художники озадаченно переглянулись. — Так что, слабо мужики? — спросил бородатый балагур и, сам сев за мольберт, рассмеялся. — Или мне одному водку жрать придется. При упоминании о водке Джимисюк насупился. — Это мы еще посмотрим, Костяныч, — ответил хохол, явно не собираясь уступать в мастерстве своему другу. Илларион с интересом посмотрел на собравшихся художников. Петр Стремский, Юрка и Аркадий, фамилию которых полковник не помнил, в отличие от Джимисюка, были спокойны и относились к затее Константина Гуреева как к обыкновенному розыгрышу и очередной шутке. Но, как показало время, профессионализм и чувство первенства взяли верх… — Ну, Митрич, ты готов? — когда все художники застыли в ожидании, спросил Гуреев. Невысокого росточка мужчина, сурово нахмурив пышные брови, неуверенно пожал узкими плечами и провел ладонью по своей лысине. — Да как вам сказать, Константин, — неопределенно ответил Лопухов, — вроде бы готов, только что-то в горле стало немного першить… Хозяин мастерской понимающе тряхнул кучерявой головой и встал со своего места. — Понял, Митрич, — весело сказал он и хотел сходить на кухню за водкой, однако Илларион Забродов жестом руки остановил своего друга: — Подожди, Костя, я принесу. Константин Гуреев с готовностью сел на место, а Илларион Константинович зашел на кухню и, открыв бутылку пива, вернулся с нею в зал. — Митрич, — протянув бутылку с пивом, строго произнес полковник, — пока дело не будет сделано, ни одной капли водки! Ты меня понял? Дмитрий Лопухов развел руками и изобразил на своем испитом лице полную готовность выполнить задание строгого и требовательного командира. — Константинович, ты за кого меня принимаешь? — воскликнул свидетель. — Да мы сейчас с ребятками такие шедевры выдадим, что только пальчики оближешь. Илларион с недоверием посмотрел на Лопухова и уже в который раз пожалел, что связался с этим болтливым алкашом. Однако отступать было поздно, да и некуда. — Ладно, Дмитриевич, — шумно вздохнул Забродов, — работай, не буду вам мешать! Я лучше пойду руки помою, чтобы грязные пальцы не облизывать! Дмитрий Лопухов не стал задерживать, а даже был рад тому, что его спонсор удалился с Власовым из зала. Он только проводил взглядом строгого полковника и, как только тот вышел, оприходовал полбутылки пива, при этом сразу преобразился. — Итак, товарищи, — осторожно отставив на пол рядом со стулом недопитую бутылку пива, громко, словно на трибуне, сказал Лопухов, — прошу слушать меня внимательно! Присутствующие художники слегка усмехнулись, но не стали перебивать пожилого человека, который годился им в отцы. — Слушаем, Митрич, — нетерпеливо произнес Владимир Джимисюк, которому не терпелось поскорее покончить с шуткой Гуреева и снова сесть за гостеприимный стол на кухне, где победителя дожидалась сорокоградусная награда. Дмитрий Дмитриевич поднял руку и стал описывать одного из кавказцев… Глава 10. Проблески в черной дыре Пока Митрич распинался перед художниками, Илларион Забродов и Дмитрий Власов вышли на кухню и, достав из холодильника холодного пива, сели возле окошка на стулья. Илларион достал пачку сигарет и предложил своему собеседнику: — Закуривай, Дима. — Покорно благодарю, Илларион, — сказал бизнесмен, — но больше эту гадость я не употребляю. — С каких пор, Дима? — поинтересовался Забродов. Дмитрий Власов, многозначительно вздохнув, честно признался Забродову: — Когда понял, что жизнь прекрасна, а главное, так быстротечна! — Молодец, — похвалил его Забродов, а сам, прикурив сигарету от зажигалки, затянулся сизым дымом, — хвалю! Я вот тоже понимаю, что жизнь прекрасна и быстротечна, но никак не угонюсь за ней… Дмитрий, сделав пару глотков пива из бокала, неопределенно покачал головой. — Значит, не пришло твое время, — проговорил он, — так сказать, еще не клюнул петух в задницу. Илларион Константинович снисходительно усмехнулся и стряхнул пепел в пол-литровую стеклянную банку, наполовину заполненную окурками. — Скорее, Дима, слишком часто петух клевал, — сказал Забродов, — только не в задницу, а все по голове. Вот и сейчас голова раскалывается… Илларион Забродов глубоко и нервно затянулся сигаретой, а потом шумно выдохнул из себя дым. — Так что там у тебя случилось? — поинтересовался Дмитрий Власов у Забродова. — А тебе что, Гуреев не сказал? — спросил Забродов. Дмитрий неопределенно склонил голову набок. — Говорил, — признался он, — но так, в общих чертах. Сказал, что у Ирки убили брата в Питере… Забродов, затушив сигарету, утвердительно кивнул.