Его даже немного передернуло, и он машинально стал отряхивать свою светлую плащевку. Попав в соседний двор, Забродов хотел было свернуть сразу к выходу из него, но неожиданно заметил в противоположной стороне машину скорой помощи, милицейский воронок и небольшую группу людей, среди которых разведчик узнал своих вездесущих соседей по дому. Дворник Ахмет стоял рядом с Говорковым, а смуглолицая пожилая женщина с метлой, по-видимому коллега татарина, что-то им объясняла. Рядом с ними стояли еще несколько подростков и какая-то сгорбленная старушка в зимнем пальто и с палкой. Забродов сразу понял: что-то случилось — и быстро направился к группе возбужденных зевак. — Я смотрю, а сверху вода течет, — с ужасом рассказывала дворничиха. — Ну, думаю, гады, опять трубу прорвало или кто-то кран забыл закрутить. — Ну и что? — нетерпеливо поинтересовался Иосиф Говорков и приоткрыл рот. Дворничиха махнула метлой и продолжила: — Подхожу к двери, а оттуда течет вода на лестничную площадку. Я позвонила в дверь… — Ну а дальше? — спросил Петрович. Смуглолицая старуха всплеснула руками и жалобно, протяжно вздохнув, проговорила: — Захожу в квартиру… Ахмет озадаченно почесал затылок и недоверчиво спросил: — А как же ты зашла в квартиру, если тебе никто не открыл дверь? Дворничиха удивленно вскинула чернявые брови и, широко раскинув руки, простодушно ответила: — Так дверь была открыта. Петрович с подозрением взглянул на старуху: — Это как? — Никто не открывал, — пояснила пожилая женщина, — так я со злости дернула за ручку, вот она сама и открылась. Приятели одновременно шумно вздохнули и понимающе переглянулись между собой, как бы подтверждая убедительность произошедшего. — Ну а там? — снова задал вопрос Говорков. Старуха безнадежно махнула рукой и, горестно вздохнув, печально сказала: — А там она лежит, вся такая красивая и голая… При появлении Забродова Говорков радостно вскинул вверх руки и возмущенно воскликнул: — Константинович, ну где тебя носит!? Я звоню тебе, звоню, а тебе даже лень мобильник поднять. Илларион Забродов недоуменно посмотрел на Говоркова, потом перевел взгляд на молчаливого пожилого татарина, стал хлопать себя по всем карманам и понял, что сотового аппарата на месте нет. — Я его, кажется, дома оставил! — вздохнул Забродов. — А я че говорил! — повернувшись к Ахмету, победоносно произнес Говорков. — Или дрыхнет без задних ног, или мобильник где-то оставил. Пожилой дворник, поправив ушанку, понимающе и молча покачал головой и проговорил: — Ага… Забродов нахмурил брови и раздраженно спросил у Говоркова: — А что, собственно говоря, Петрович, случилось, что я так тебе понадобился? Иосиф Петрович вдруг неожиданно вытаращил свои покрасневшие рыбьи глазки и, разведя руками, осуждающе заголосил: — Он еще спрашивает! С этими словами он взглянул на дворника Ахмета, как бы призывая того в свидетели вины и оплошности полковника. — Ахмет, что тут произошло? — задал Забродов конкретный вопрос дворнику. Старик неуверенно и медленно, словно еще не проснулся, подергал плечами, потом откашлялся и наконец произнес: — Девушка себе вены перерезала. — Вот именно! — тут же подключился Говорков. Забродов не понял, какое отношение имеет какая-то девушка к нему, и, окинув веселую компанию недовольным взглядом, раздраженно спросил: — А я что, врач? Двое приятелей одновременно отрицательно мотнули головами и озадаченно в унисон ответили: — Нет… — Тогда в чем дело, господа разбойнички? — не скрывая недовольства, спросил Забродов и достал пачку сигарет, чтобы немного успокоить себя никотином. Подвыпившие обескураженные друзья удивленно замерли, но только на мгновение. — Константинович, так мы думали, что это поможет в расследовании… — стал оправдываться Говорков. Илларион Забродов, нервно закурив сигарету, снисходительно посмотрел на Говоркова и укоризненно покачал головой. — И чем может нам помочь эта… — начал он и вдруг осекся на полуслове. — Шурка, — вдруг встряв в разговор, подсказала стоявшая рядом и внимательно слушавшая перепалку между мужиками из соседнего двора старая дворничиха. Полковник Забродов от неожиданности замер. — Как вы говорите зовут, вернее, звали покойницу? — переспросил Забродов. Старуха испуганно посмотрела на взволнованного высокого и крепкого мужика. — Шурка, — растерянно ответила дворничиха. — По крайней мере, в подъезде, кто ее знал, так и звали: Шурка — беленькая шкурка… — Беленькая шкурка? — переспросил Илларион Константинович дворничиху. Пожилая женщина утвердительно кивнула и подтвердила: — Беленькая шкур-ка — Шур-ка! Илларион Забродов облегченно вздохнул и тут же, машинально достав из кармана плащевой куртки пачку сигарет, снова закурил. — Значит, у нее светлые волосы, — то ли спросил, то ли констатировал Забродов. — Да, — сказала дворничиха, но тут же поправилась: — То есть нет, черные! — Так белые или черные? — поставил вопрос ребром полковник Забродов. Смуглолицая старуха нервно засуетилась, задергала плечами, потом задумчиво причмокнула сухими губами и наконец-то виноватым тоном ответила: — Были одни, а стали другие. Инструктор спецназа прекрасно знал ситуации, которые происходили на войне, когда темноволосые юнцы выходили из кровавой мясорубки совсем седыми, но чтобы блондинка вдруг стала брюнеткой! Хотя… — Понятно, — произнес полковник, — а вы тут подозрительных людей не видели? Старуха неуверенно пожала плечами. — А кто их знает, подозрительные они или порядочные, — воскликнула она. — Были какие-то двое незнакомых мужиков, но, честно говоря, я их не запомнила. Инструктор тряхнул седой головой. — Понятно… — сказал он и не стал больше задавать вопросы своей собеседнице, а только спросил напоследок: — Какая у Шурки квартира? — Пятнадцатая, голубок, — ответила дворничиха, — на четвертом этаже. Забродов кивнул головой и, ничего не сказав, решительным шагом направился к подъезду, быстро поднялся на четвертый этаж и хотел было войти в квартиру, но на его пути вырос сержант Мальцев. — В чем дело, гражданин? — сдержанно произнес молодой милиционер и загородил дорогу Забродову.