На обратном пути отряд провёл бомбардировку города-порта Хакодате, который был политическим, экономическим и культурным центром юга острова Хоккайдо. Когда-то Хакодате был столицей республики Эдзо, но после её капитуляции город был превращён в одну из японских баз освоения Хоккайдо. Сейчас Хакодате являлся административным центром округа Осима. Выйдя на внешний рейд города, отряд потопил японские канонерку и миноноску, которые охраняли порт, после чего обстрелял город, сделав несколько залпов. Основной целью этого демарша было вызвать панику среди японского населения. И она возникла, особенно на биржах. Этому также поспособствовал рейд двух самых быстрых русских крейсеров – «Новик» и «Богатырь», которые прошлись по западному побережью Японии, обстреляв порты городов Акита, где разрушили электростанцию и потопили миноносец «Ниигата», пустили на дно два парохода и хорошо повредили канонерскую лодку. При этом крейсера поймали по несколько снарядов малого калибра, не потеряв ни одного человека убитым. За эти рейды Иессен получил звание контр-адмирала и, воодушевлённый этим событием, повёл Владивостокский отряд в полном составе в новый рейд. В этот раз под удар шести крейсеров попали неохраняемые войсковые транспорты противника. Три из них были потоплены. Достаточно сказать, что только на одном, «Хитачи-Мару», находилось около тысячи солдат японского гвардейского корпуса и восемнадцать 280-миллиметровых гаубиц, предназначенных для 1-й японской армии. Английский капитан транспорта предпринял попытку таранить «Громобой», в результате «Хитачи-Мару» был расстрелян практически в упор и добит торпедой с русского крейсера. При возвращении во Владивосток крейсером «Новик» был задержан и взят как приз английский пароход «Аппатон» с грузом контрабанды. Одновременно миноносцы № 203, 205, 206, действовавшие отдельно от крейсеров, уничтожили одну и захватили две японские шхуны, которые занимались рыбной ловлей у острова Ребун. Две недели назад часть Владивостокского отряда в составе броненосных крейсеров и пяти миноносцев совершила очередной пятидневный поход. Вечером 14 октября недалеко от входа в Корейский пролив произошло столкновение с отрядом транспортов в сопровождении трёх вспомогательных крейсеров и пяти миноносцев, которые следовали в Гензан. В результате боя были потоплены два парохода, один вспомогательный крейсер и три миноносца, которые напали на русский отряд в самоубийственной атаке, когда японцы спрятались в заливе Ульсанман. «Рюрик» получил мину в скулу, но остался на плаву. Скорость его упала до шести узлов, и Иессен был вынужден дать команду на возвращение. На обратном пути во Владивосток был задержан британский пароход «Четельхем», взятый как приз. Одновременно три бронепалубных крейсера в сопровождении трёх миноносцев совершили набег на Гензан. Были потоплены японский пароход и шхуна, а также артиллерийским огнем повреждены японские казармы. При этом был потерян миноносец № 204. Визгу в газетах Европы, Англии и САСШ по поводу этих походов было множество. Российская империя и её корабли «варварски обстреливают мирные города Японии», «бесцеремонно захватывают нейтральные суда, которые якобы перевозят контрабанду», и прочее, и прочее. То есть когда англичане под японским флагом расстреливают Инкоу – это нормально. Они несут цивилизацию варварам. Но стоит варварам поступить так же, то визгу выше крыши. Император Николай II заявил через прессу, что Российская империя адекватно отвечает на японскую агрессию, используя её же методы, а также методы других цивилизованных стран, которые направили своих добровольцев воевать за микадо. Это заявление вызвало ещё больше агрессивных по отношению к России статей в зарубежной прессе. Российская империя ещё раз убедилась в справедливости слов императора Александра III о том, что у неё только два союзника – её же армия и флот. Все остальные при первой возможности ополчатся против нас. И вот 28 октября 1903 года Порт-Артурская эскадра в составе броненосцев «Цесаревич», «Ретвизан», «Севастополь», «Ослябя», «Победа», «Пересвет», бронепалубников «Михаил Хохлов», «Аскольд», корабля-госпиталя «Ангара» и отряда из десяти истребителей взяла курс к Цусимскому проливу и утром 1 ноября в него входила. Адмирал Макаров держал свой штандарт на «Цесаревиче». Степан Осипович стоял на мостике боевой рубки и задумчиво смотрел вдаль. Погода была для ноября прекрасной. Чуть больше плюс двадцати, небольшой ветерок, ясное небо и солнце, поднимающееся на востоке из воды. – О чём задумались, ваше превосходительство? – задал вопрос адмиралу подошедший командир броненосца, капитан 1-го ранга Григорович. – Прикидываю, Иван Константинович, как события будут развиваться. – И на что ставите? – Думаю, что Кабаяма выйдет в море. В этот момент на горизонте появилась точка, которая направилась к русской эскадре. Григорович поднял бинокль, висевший у него на груди, и всмотрелся вдаль. – Что там, Иван Константинович? – нетерпеливо спросил Макаров. – Наш истребитель возвращается. Не могу пока разобрать, кто идёт и какой сигнал передаёт. Режим радио молчания. В этот момент на мостик из рубки выскочил офицер штаба и доложил: – Ваше превосходительство, с дальномера передали, что на истребителе поднят сигнал: «Враг в поле зрения». По семафору же передают: «Вражеские корабли преследуют Владивостокский отряд с восток-юго-востока, курс не определён». Адмирал довольно улыбнулся в свою роскошную бороду. – Что же, Иван Константинович, заканчиваем игру в молчанку. Запросите контр-адмирал Иессена, пусть доложит обстановку. И передайте на корабли эскадры – играть боевую тревогу. Адмирал Иессен сообщил, что он ведёт за собой в шести-семи милях сзади японскую эскадру в полном составе. «Громобой» изображает из себя подбитый корабль, который периодически теряет ход. «Новик» и «Богатырь» отгоняют от него японские истребители, а остальные крейсера ведут из кормовых орудий огонь по кораблям противника, которые в кильватерной колонне преследуют Владивостокский отряд. Рассмотрев составленную по докладу схему, Макаров приказал владивостокским крейсерам увеличить ход до максимума, а штурман «Цесаревича» получил задачу рассчитать курс, по которому Порт-Артурская эскадра вклинится между двумя отрядами, ставя японским кораблям палочку «над Т». Через час кильватерная колонна русских броненосцев, ускорив ход, пошла наперерез японским кораблям, открыв огонь из главного калибра. Владивостокский отряд начал закладывать петлю, чтобы встать в конец колонны Порт-Артурской эскадры. Японцы также увеличили скорость, чтобы навалиться нам на голову. «Севастополь», который давал всего четырнадцать узлов, начал сдерживать наши броненосцы. – Передать капитану первого ранга Чернышеву: покинуть колонну. Броненосцу «Севастополь» вести бой на своё усмотрение, – Макаров обвёл глазами собравшихся в рубке флагмана офицеров. – Ничего, господа, мы с Николаем Кузьмичом рассматривали этот вариант. Он знает, что делать. А его двенадцатидюймовки нам пригодятся в этом бою. В этот момент «Цесаревич» содрогнулся, получив попадание, судя по всему, с головного японского броненосца «Микаса». Двенадцатидюймовый снаряд попал в носовую башню главного калибра. Через несколько минут пришёл доклад, что японский снаряд ударил в броневую крышу башни около амбразур. Броня крыши треснула и опустилась вниз, ограничив угол возвышения левого орудия. Оно теперь могло стрелять не дальше тридцати кабельтовых. Среди личного состава башни легко ранены мичман Козловский, кондуктор Пугачёв и комендор Сладких. Им оказана помощь, и орудийный расчёт готов продолжать бой. Погиб только квартирмейстер Колобов, которому крупный осколок снёс половину черепа, забрызгав мозгами и кровью окружающих. Как бы подтверждая доклад, носовая башня ухнула одним орудием, и находящиеся в рубке адмиралы и офицеры напряжённо смотрели за траекторией полёта снаряда. Какой же неожиданностью для всех стал расцветший бутон взрыва на мостике «Микасы». Громкое «ура» разнеслось по русским кораблям. Прошло несколько секунд, и флагман японского флота рыскнул, после чего начал сваливаться в циркуляцию. Но через пару минут корабль стал выравнивать свой курс. – Видимо, рулевых выбило, а теперь кто-то опять к штурвалу встал, – не удержавшись, громко прошептал один из матросов-сигнальщиков, но в возникшей тишине все его услышали. – Сосредоточить огонь по «Микасе», – отдал приказ Макаров. Морской бой начал набирать свои обороты. Кроме японцев в этом бою русским морякам придётся встретиться с пенителями морей – британцами, которых недаром называли лучшими моряками мира. Русские корабли, увеличив скорость, резали курс японцам и англичанам. «Цесаревич» и «Ретвизан» сосредоточили огонь носовых башен и орудий правого борта по японскому флагману. Им вторили десятидюймовки «Победы», «Осляби» и «Пересвета». Было видно, как на «Микасе» стали всё чаще возникать взрывы, которые громким рёвом восторга сопровождали моряки на русских кораблях. Вот на носовом мостике флагмана вновь с грохотом вспыхнуло ослепительное пламя. В рубке «Цесаревича» все затаили дыхание. Второе попадание, можно сказать, туда, где находится главный мозг, управляющий действиями японского флота. Какой же будет результат?! В этот раз, видимо, уже не было возможности кому-то встать за штурвал, потому что броненосец «Микаса» начал сваливаться в крутую циркуляцию, подставляя под обстрел свой левый борт. Этим немедленно воспользовались русские корабли, усилив обстрел флагмана японского флота из всех возможных орудий. Через несколько минут корабль стал похож на полыхающий костёр с заметным креном на левый борт. Следовавший за «Микасой» броненосец «Ясима» не стал повторять траекторию движения головного корабля, а, сохранив прежний курс, прошёл мимо флагмана, попадая под огонь русских броненосцев. И в этот момент случилось то, чем славны и сильны были британцы. Их броненосцы стали выходить из кильватерной колонны, выстраиваясь в цепь, сразу же открыв огонь из носовых орудий главного калибра. При этом, судя по силуэтам, «Голиаф» и «Оушен» сосредоточили огонь по «Цесаревичу», который проходил мимо них, подставив правый борт. «Асахи», повторяя манёвр британцев, вывалился левее ставшего головным «Ясимы» и вместе с ним, а также с «Альбионом», сосредоточили огонь по «Ретвизану». Огонь шести двенадцатидюймовых орудий сказался на третьем залпе. Один из снарядов прилетел в рубку русского броненосца. Сложилось такое ощущение, что сегодня был день попаданий по мостику. В боевой рубке никто не смог устоять на ногах. Уже позже было установлено, что защитный козырек с правого борта был сорван взрывом и брошен внутрь рубки. По дороге он сбил подвесной дальномер и уничтожил доску со всеми переговорными трубами. Сам снаряд ударил в крышу, разрубив и вогнув её внутрь. Куча осколков и окалины устроили внутри боевой рубки настоящий ад. Командир «Ретвизана» капитан 1-го ранга Щенснович, получив множество мелких осколков в голову и грудь, лежал без движения, но по кровавым пузырям, образовывавшимся на его губах, было видно, что он ещё жив. Лейтенант Развозов лежал на палубе рубки и пытался вытащить из живота большой осколок, не обращая внимания, как к нему прикипает кожа ладоней и закипает вокруг куска раскалённого металла кровь. Зрачки лейтенанта от боли, казалось, полностью заполнили глаза, превратив их в черные дыры. Мичман Саблин-третий, сидя на палубе у выхода из рубки, закрыв ладонями уши, тряс головой, и было видно, как из-под ладоней текли струйки крови. Боцман Спиридонов пытался подняться, держась за обломки штурвала. Дальномерщику Галкину снесло полголовы, а дальномер, который сбил козырёк, проломил грудь квартирмейстеру Пономаренко. За Спиридоновым начали подниматься другие более или менее уцелевшие офицеры и нижние чины, наполняя боевую рубку стонами и бестолковыми выкриками. У некоторых было такое изумление на лицах, будто они еще не верили в свое спасение. Старший артиллерийский офицер лейтенант Кетлинский, с рассеченным лбом, шатаясь, осмотрел рубку и дал команду уверенно стоявшему на ногах сигнальщику Лаптеву спуститься в центральный пост и доложить, что командование и управление кораблём переходит старшему офицеру корабля, находящему там. В этот момент, подтверждая изречение, что беда не приходит одна, в кормовую башню «Ретвизана» попал тяжёлый снаряд, и её заклинило, сместившийся от удара назад 305-миллиметровый снаряд левого орудия раздавил заряжавшиеся в этот момент полузаряды и заклинил зарядник. А при тушении загоревшихся парусиновых чехлов на амбразурах водой залили реле и клеммы электропривода. Несмотря на это, комендор Лука Гайниченко до конца боя из заклиненной башни умудрился сделать десять выстрелов и даже два раза попасть. Он стрелял в тот момент, когда вражеские корабли в процессе маневрирования эскадр попадали в прицел. Бой продолжался. Японцы и англичане, сближаясь, пытались, как загонщики на охоте, выбить из главного калибра как можно больше орудий правого борта русских броненосцев, которые продолжали проходить мимо них в линию. А за вражескими броненосцами кучкой скопились японские истребители, готовые, как собаки, наброситься на подранка, чтобы пуском нескольких торпед пустить его на дно. Русские корабли, выполняя приказ флагмана, продолжали идти в кильватерном строю, но цели выбирали уже самостоятельно по простой схеме: что попадало в прицел, по тому и стреляли. Руководить такой стрельбой было бесполезно, так как во вспухающих водяных столбах трудно было определить, чей это снаряд прилетел. Поэтому оставалось уповать только на мастерство комендоров и их чутьё. Тем более что «Ретвизану» вновь досталось. Броненосец, стреляя, продолжал идти полным ходом, на мгновение он закрывался всплесками воды и дымом от разрывавшихся снарядов, и тогда казалось, что броненосец тонет. И тут ещё одно попадание, и броненосец лишился фок-мачты и возможности передавать сигналы. Взаимное избиение броненосцев продолжалось. На «Альбионе» сосредоточили свой огонь «Михаил Хохлов» и «Аскольд». Адмирал Иессен, видя складывающую картину боя, закончив разворот, начал своим отрядом заходить в тыл японской эскадры, приказав выбивать истребители и броненосный крейсер «Кинг Альфред». Броненосец «Микаса», заканчивая круг циркуляции, получил ещё один тяжёлый снаряд ниже ватерлинии, который стал последней каплей, и буквально через пару минут он опрокинулся. Гибель японского флагмана вызвала дикий восторг на русских кораблях, и те усилили огонь, который и так вели на грани скорострельности. Вражеские броненосцы и «Кинг Альфред» прошли за кильватерным строем русских броненосцев и начали выстраиваться в одну линию. «Михаил Хохлов» и «Аскольд», обстреливая британский крейсер и миноносцы, не выдержав ответного огня, ушли к Владивостокскому отряду. На море наступило временное затишье. Каждая из сторон осмысливала результаты. Японцы потеряли флагман и три миноносца. Судя по всему, серьезные повреждения получил британский крейсер, который начал отставать от строя, на глазах теряя скорость. К нему тут же устремились «Новик», «Богатырь» и пять «Соколов». У нас больше всего досталось «Ретвизану» и «Севастополю». Последний, отстав от колонны броненосцев, в конце концов оказался под огнём чуть ли не всей японской эскадры, получив несколько попаданий в корму. Снаряд, попавший в броню около правой кормовой 152-миллиметровой башни, вывел из строя электрическую подачу боеприпасов, и их пришлось подавать вручную через верхнюю палубу, что привело к большому числу осколочных ранений, которые выкосили оружейную прислугу. Имелись попадания в боевую рубку, дымовые трубы и фок-мачту. Особенно сказалось попадание снаряда в кожух дымовой трубы, повредивший пароотводные трубки, и «Севастополь» на время лишился паров в одном из котельных отделений, в результате и без того невысокий ход упал до восьми узлов. Тем не менее корабль был на плаву и на ходу. Адмирал Макаров, выйдя на мостик, смотрел вслед уходящему строю японско-британских кораблей. – Что будем делать, Степан Осипович?! Противник уходит! – задал вопрос подошедший начальник штаба эскадры контр-адмирал Молас-второй, голова которого была перевязана, а на щеке запеклась кровь из резаной раны. – Михаил Павлович, отдайте приказ «Новику» и «Богатырю» не выпускать японскую эскадру из виду и каждый час докладывать о её местонахождении. А остальным кораблям – курс на Сасебо. Разгромим эту базу, и японскому флоту, можно сказать, некуда будет возвращаться. А броненосцы от нас никуда не денутся, сами придут. – А если они пойдут в Порт-Артур? – Одна пушка на берегу соответствует трём на корабле. Отобьются. А мы в этом случае и на Такесики сходим. Надо инфраструктуру и этой военно-морской базы уничтожить. Порезвимся, пока угля хватит. Хотя, – Макаров хитро улыбнулся, – а почему бы нам не провести бункеровку и ремонт в Такесики или Сасебо. Как вы на это смотрите, Михаил Павлович? * * *