Вот только не могла ручаться, что после своей самоспасательной операции я не нанесла невосполнимый урон будущему поголовью драконов. Зато с точностью могла утверждать: нынешнюю популяцию попаданок отстояла с честью. Брок охнул, распахнул глаза, и я увидела, как его зрачок из змеиного перетекает в человеческий. — Твою ж… за что? — только и выдохнул он сквозь зубы. — Зато я защитила тебя, — дракон все еще лежал подо мной, правда, уже перестал крутиться и изображать угря, нашпигованного хреном и перцем. — Защищала… — подозрительно начал Брок. — Да. От твоих кошмаров. Tы вопил почище нашей верстальщицы Айзы Ооржак, которой статью принесли за час до сдачи номера в печать. А она, скажу тебе, сущая гарпия с луженой глоткой, — ляпнула я, вспомнив журналистскую бытность. — Как орут гарпии-верстальщицы, я не слышал, но вот чарующую песнь могильной гарпии как — то довелось. — матерное шипение в голосе Брока неохотно уступало место досаде — Знаешь, сначала она заманивала доверчивых путников на погост, где и нападала со спины, вгрызаясь в шею… Оттого не пойму, о каких ты воплях? Кстати, а что такое статья и зачем ее совать в печень? — Сдавать в печать, — я машинально поправила дракона и спохватилась: — Не увиливай! Ты так орал и метался, что мне жутко стало. — Поэтому, чтобы тебе не было страшно, ты улеглась на меня сверху? — поддел дракон. — Ни на кого я не… — начала и осеклась. Да этот ящер форменно издевается! Теперь я основательно разозлилась. А если учесть, что даже кровь во мне течет отрицательная, чего уж говорить о характере… В общем, дракон попал. — Конечно. А ещё решила воспользоваться случаем и твоей беспомощностью, чтобы над тобой надругаться. Лицо Брока вытянулось от изумления, но меня уже понесло. — Да, может, я, разузнав, что рядом со мной цельный ящеристый энг, решила от него сразу родить бастарда и получить обеспеченную жизнь на этой твоей твердыне. Надо то всего ничего — забеременеть. И не важно, что через штаны и юбку. Ведь на каждом твоем головастике наверняка стоит знак качества, и по этой причине отцовство тебя подстерегает чуть ли не на каждом углу. Так что да, на твою грудь я улеглась с единственной этой целью. Всю эту тираду я выпалила в оторопевшего Брока, у которого желание поддеть явно упало и закатилось за плинтус. Вообще, заметила, что едва мужику напоминаешь о возможных последствиях его действий, которые через девять месяцев облачаются в памперсы, как даже у самых сильных и брутальных мачо сразу все падает. — Пожалуй, все-таки прав был мой наставник, говоря, что для собственного душевного равновесия с девой тактичным стоит быть всегда, — спустя минуту нашелся Брок. — Тактичным — в смысле вовремя прикинувшимся слепым, глухим и вообще дураком? — невинно уточнила я. В душе все ещё бушевала злость, нашедшая выход в ёрничестве. — Наставник выражался иначе, более многословно. Но общий смысл ты передала верно, — парировал дракон и, дрыгнув ногой, чуть сварливо предложил: — Может, ты с меня уже слезешь? А то, знаешь ли… — он многозначительно замолчал, так и недоговорив. Зато его выразительный взгляд сказал о многом. Я тут же скатилась с Брока, а оказавшись на земле, еще и отодвинулась подальше. Тоже мне, блюститель нравов. Интересно, он вообще не мёрзнет там, на заснеженной вершине своих моральных устоев? — Да нужен мне твой конец любви и два мешка воспоминаний, — буркнула себе под нос, но, как оказалось, у драконов отменный слух. Уже севший на свой лежанке Брок упер руки в землю и, ничтоже сумняшеся, вернул мне издевку: — А кто-то недавно как раз заверял, что нужен, даже о бастардах заикался. Вы непоследовательны, госпожа Лекса. — Учусь у вас, господин дракон, — ответила в тон. Брок, видимо, хотел мне на это что — то ответить, но лишь покачал головой и задумчиво посмотрел на угли прогоревшего костра. Я тоже сидела, изображая тишину. Правда, недолго. Глаза сами собой начали закрываться. Плюнула на все и легла обратно на свое место. Уже засыпая, услышала: — Спасибо, что разбудила. Да уж, долго же до него доходило. Или это затянулся бой между собственной совестью и ненавистью к людям? — Не за что. Только в следующий раз не пытайся меня убить, бултыхаясь в своем кошмаре. — То же самое могу сказать и о тебе. Пожалуйста, больше не буди меня столь оригинальным способом. — Договорились, — я пребывала сейчас в том состоянии, что проще было согласиться с чем угодно, чтобы от тебя отстали, и наконец-таки заснуть. И заснула бы. Вот только женское любопытство, будь оно неладно, подняло голову с подушки в последний момент. Я всегда люто ненавидела эту свою черту. Моя пытливость порою была настолько же привязчива, как хлебные крошки в постели: сколько ни ворочайся, а не уснешь, пока с ними не разберешься решительно и до конца. — А что тебе снилось? — я посмотрела снизу вверх. Брок сидел, все так же глядя на уголья. Четко очерченный профиль, короткая косица, острый нос. — Война, — всего одно слово, в котором смешались в гремучий коктейль и злость, и боль, и отчаяние. — Но не думай. Я ещё не путаю реальность и воспоминания. Хотя, порою во сне я заново переживаю то, чего уже не изменить. А просыпаюсь, лишь прожив очередной кошмар «от» и «до». Брок замолчал, но потом сорвал травинку и, повертев ее в руках, на выдохе произнес: — Сегодня первая ночь, когда кто-то смог меня разбудить. Я так и не досмотрел до конца свой сон-кошмар. Дракон говорил тихо, спокойно, размеренно. Сейчас его плечи расслабились, спина выпрямилась. Будто мой провожатый скинул тяжкий груз. Он чуть склонил голову набок, словно аристократ на великосветском приеме, и последние отблески дышащих жаром красных углей как дотошные дознаватели высветили седую выбившуюся прядь, что днем пряталась в волосах дракона. — Спасибо … Благодарность прозвучала столь неожиданно, что я даже растерялась. А когда я теряюсь, то сразу откуда-то находится сарказм. — Знаешь, я всегда считала, что помогать людям надо так, чтобы они в благодарность хотя бы не вредили, поэтому лучшим вариантом твоего «спасибо» будет дать мне выспаться, — и гордо повернулась на другой бок. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Выгодно купить можно у нашего партнера.