— Ты его точно знаешь… — туманно ответила я и поскорее протянула руку. Брюнет словно змею увидел, но потом решительно сцапал мою кисть. — Хорошо. Наши ладони тут же окутало сияние, и дракон ошарашенно произнес: — Небо приняло уговор за клятву… Я, не менее удивленная, лишь прошептала себе под нос: — Интересное тут нотариальное подтверждение договоров. Аккуратнее надо будет за руки хвататься. Когда же сияние угасло, брюнет спросил: — Так куда идти? — К кнёссу Верхнего предела. Глаза дракона при этих словах полыхнули золотом, а я поняла: таки убьет. Весь остаток своей жизни по земле проходит, не выплатив долг, но точно пришибет. Отчасти я его понимала: только на волю сбежал, а его прямиком к палачу посылают. Впрочем, дракон стоически выдержал хук судьбы в моем лице. Даже душить не начал. Но вот так выразительно посмотрел… Впору прикидывать, а не к лицу ли мне пеньковая удавка. Будь я честной, отзывчивой, доброй… в общем, не журналисткой по профессии, натуре и велению души, то непременно бы прониклась. Но увы и ах, я лишь молча стояла и пережидала. Глядя на ящера, поняла, что у настоящего мужчины молчание — самый громкий крик. Он не опустится до рукоприкладства, не обольет «ятями». Но вот ты стоишь, слушаешь тишину и понимаешь — все, баста! Меня так поразила эта догма, которую я только что постигла, что я решилась разорвать тишину и, глядя на брюнета самым жалобным взглядом, на какой была способна, промяукала: — Прости. Дракон выдохнул и закрыл глаза, словно смотреть на меня было выше его сил, а потом, круто развернувшись, направился прочь. Отойдя на десяток шагов и поняв, что я все ещё же стою недвижимая, он бросил через плечо: — Пошли. Раз поклялся отвести, значит, отведу. Признаться, я не ждала так быстро воплощения плана в жизнь, потому и замешкалась. Дракон, сцепив зубы, вернулся ко мне, подхватил мой узел, что валялся под деревом и, легко закинув его на плечо, потопал куда-то вглубь леса. Я, ясное дело, припустила за ним. Так мы и шли некоторое время. Молча. Я сопела, стараясь приноровиться к размашистому шагу провожатого, он глядел вперед. Спустя час инстинкт самосохранения все же капитулировал перед извечным женским любопытством, вкупе с профессиональными журналистскими рефлексами. Я решилась задать вопрос. Для начала — нейтральный. — Слушай, а как тебя зовут? Дракон оглянулся, смерил меня еще одним взглядом из его арсенала «жить надоело» и промолчал. Я не унималась: — Ну все же, как мне тебя называть. Видимо поняв, что женщину заставить замолчать можно тремя способами (причем патологоанатомы ратуют за самый кардинальный, а романтики — за самый чувственный), ящер выбрал самый быстрый. Просто ответил. — Как хочешь. — Ну что же, господин Какхочешь. У вас интересное имя, — сыронизировала я. Подумав, что сама хороша — не представилась даже — решила исправить это упущение. Свое сокращенное имя — Шура — я не любила. Сколько костяшек в детстве сбила, доказывая дворовым, что дразнилка к нему не клеится. Тетка Эльза же его откровенно не переваривала, говоря, что ни «Саша», ни «Шура» не несут в себе и намека на женственность. Официальное «Александра» красовалась только в подписи статей. А вот производное от него — Лекса, — я любила. Тетя величала меня дома именно так. — А меня можешь называть Лексой. — Брок, — неожиданно буркнул месье Какхочешь. «Ну Брок, так Брок», — здраво рассудила я. Имя ему шло. Такое же сильное, уверенное. Раскат грома, не иначе. Да и хозяин ему под стать: высокий, широкий в плечах, с прямой спиной, с черными волосами, что спускались чуть ниже лопаток и были заплетены с боков в косицы — на эту картину я любовалась вот уже битый час. Ноги устали, горло пересохло и саднило. Неимоверно хотелось пить, но я упрямо топала следом за провожатым, думая, о чем бы ещё спросить. Все же журналисты — до последнего вздоха журналисты. Комариное воинство кружило над моей головой, намекая на фуршет. Обеденный стол в моем лице отмахивался, а иногда и отправлял в мир иной самых наглых. Наконец я не выдержала и взмолилась: — Брок, подожди. — Чего еще? — недовольно буркнул дракон, разворачиваясь ко мне всем телом. — Дай передохнуть, я сейчас сдохну. На что этот ящеристый гад тут же нашелся с ответом (а ведь когда его спрашивали — слова клещами приходилось тянуть): — Не переживай. В случае, если ты умрешь, я все равно выполню клятву и дотащу твое тело до ворот крепости Верхнего предела. — Мы уговаривались о живой и невредимой, — напомнила я, с кряхтением, точно старая бабка, опускаясь на валежину. Брок недовольно поморщился. Я же возрадовалась, что сумела так точно сформулировать свою часть договора. Ноги все никак не желали отходить, в отличие от языка, который толком-то и не устал. Потому у меня уже вертелся на его кончике очередной вопрос. Но прикусить мускул, сравниваемый у некоторых с помелом, я не успела. Дракон же, видя, что его «обуза» вставать пока не собирается, сгрузил поклажу на землю и сам присел, вытянув ноги. Ровно в этот момент с моего языка и сорвалось: — Слушай, Брок, а там, под елкой, что это было? Ты сначала выглядел таким… — я замялась, подбирая точное слово. «Чудаковато» прозвучало бы обидно, а потому я охарактеризовала его исключительно по-девичьи: — милым…. Закрепляя эффект, похлопала ресничками и смущенно улыбнулась. Дракон вздохнул. — Просто я притворялся, Лекса, — мое имя в его устах прозвучало как-то непривычно. Холодно. Отстраненно. — С вами, людьми, обман всегда срабатывает. Вы отчего-то не желаете верить правде. Впрочем, и говорить оную — тоже. Оттого-то и подумал, что если притворюсь безобидным чудаком, то будет проще договориться. Но не вышло. — Если бы до этого не видела тебя в шкуре и с крыльями, то могло бы и сработать, — чуть льстиво заверила я его. Как ни странно, но внутренне вздохнула с облегчением. Отменный актерский талант у попутчика все же лучше, чем раздвоение личности. — А ты… — начала было я, но Брок оборвал меня: — Слушай, сиди уже, отдыхай и не лей мне в уши свои вопросы, — в сердцах выдохнул дракон. Я поняла: если хочу услышать ответ на следующий свой вопрос, то, как ни странно, надо действительно заткнуться и переждать. Этим я и занялась. Солнце припекало, марево спускалось на лес, и тут я почувствовала, как над моей головой проплывает не просто большая, а здоровенная туча. От ее тени стало даже не по себе. Задрала голову и ахнула, не в силах сдержать удивления. Над нашими головами высоко, среди самых легких перистых и кружевных, как молочная пенка облаков, проплывала армада. Более точного слова не смогла бы подобрать. Не туча, потому что таких плотных, с прожилками черни на своем сером теле туч, пусть и грозовых, не бывает. Не пузо здоровенного линкора из верхних слоев атмосферы, который что-то забыл на грешной земле, ибо слишком рваны были его края, да и само брюхо напоминало перевернутый горный пик. Вырванный кусок земли — пришло на ум самое точное сравнение. И этот парящий меж летних облаков остров накрывал своей тенью вершины леса, загораживал палящее солнце, что вызолотило своими лучами все окрест, даже под плотной листвою дубовых крон. В бездонной сини неба плывущий над нашими головами горный хребет показался мне страшным до жути. Он чуть качнулся в вышине и стал снижаться, на глазах увеличиваясь в размерах. Я сразу уверилась, что вот сейчас он непременно грохнется. И прямо на меня. Что бы сделала любая до смерти испуганная девушка в моем положении? Наверняка укрылась бы от бед за единственным на всю округу широким мужским плечом. В смысле села бы обладателю оных плеч на шею. И пусть уже этот сильный и отважный разбирается с проблемой. Но то ли я была не совсем адекватная, то ли дракон доверия у меня не вызывал… А может, всему виной была моя профессия, в которой легкие и быстрые ноги, умеющие шустро удирать, ценятся так же высоко, как и легкий слог. Я резво вскочила, пулей подлетела к своему узлу, лихорадочно сграбастала его и, пискнув недоуменному Броку: «Беги!», припустила прочь. Неслась не разбирая дороги, лишь изредка задирая голову, чтобы убедиться: эта громадина все ещё над моей головой. Тем неожиданнее оказалось столкновение. Я на полном ходу влетела во что-то твердое. От удара грудь обожгло болью — столь твердокаменной показалась преграда. А потом крепкие руки с силой стиснули меня в кольцо. Передо мной стоял Брок. Холодным, чуть заинтересованным голосом с толикой ленцы он просил: — Ну что, отдохнула? Раз так резво понеслась прочь. Не сам вопрос, а та интонация, которой он был задан, оказала на меня действие почище ледяного водопада. Я как-то враз вспомнила, кто я, где … В общем, удирательный запал схлынул, оставив лишь страх. Я задрала голову и, указывая взглядом на небо, выдавила из себя: — Там… — Ты что, никогда парящей твердыни не видела? — вот сейчас в голосе Брока было столько удивления — хоть половником черпай. Я нашла в себе силы лишь замотать головой. Зато ящер отчего-то с облегчением выдохнул. И даже соизволил пояснить, почему: