Суметь бы в него войти. Суметь бы войти и зажечь в этом доме свет. Суметь бы заполнить теплом угловую мглу. И если ты видишь этот же дом во мне – ты сможешь и я смогу. Оль Костюченко Лето, ах лето! Денис так его любил: был неистово одержим ласковым теплом, буйством красок и необъятным числом возможностей самореализации. Ни один другой сезон не вызывал подобных восторгов. А ещё юноша обожал девушку своей мечты, которую страстно любил, но которая вела себя непредсказуемо, даже странно. У Евы не было собственного настроения, личных эмоций, стремлений и желаний. Её обычное состояние – медлительная беспричинная меланхолия, сентиментальная унылость, неуверенность и пессимизм. Он надеялся на то, что рано или поздно отогреет свою Еву избытком чувственности, заботой и теплом отношений, но пока попытки вдохнуть в любимую энтузиазм были безуспешны. Девушка могла ластиться к нему, говорить о любви, но лишь в ответ на его восторженные эмоции, которые извергались водопадом, щедро заполняя окружающее их пространство. Энергия любовного возбуждения, превратившегося в поток небывалого воодушевления, вдохновляла юношу на немыслимые поступки: наивные, но искренние. Он постоянно с легкостью необыкновенной и видимым удовольствием ухаживал за своей Евой: опекал, отдавал, дарил, утешал, украшал и радовал. Денис Весёлкин обрастал надеждами и вдохновением, несмотря на строптивый характер, капризный нрав и пристрастие к нелепому, но изысканному с её точки зрения образу жизни подружки. Юноша никогда не спорил с мнением подружки, не опровергал её утверждений и ложных мнений о себе, об окружающем мире, будучи от рождения на редкость кротким, благоразумным и добродушным. С ним всегда можно было договориться. Накопленный им запас любви распространялся на всё и всех. Рядом с такими людьми как Денис даже случайные знакомцы заряжались энтузиазмом, ощущали прилив сил и душевный подъём. Ева, девочка из простой семьи, напротив, не имела понятия о скромности: постоянно язвила, заявляла списком претензии, озвучивала причудливые, зачастую абсурдные желания и требования. Одевалась она вызывающе ярко, слепо следуя за непредсказуемыми прыжками молодёжной моды, которую Денис находил ребячливой, смешной и нелепой. Впрочем, её недостатки казались юноше скорее достоинствами. Денис был лириком и романтиком, умел видеть скрытые качества, красоту и цвет там, где другие не различали оттенков и форм. Ему было без разницы, по какой причине окружающие фокусируют взгляд на его подружке, оглядываются вслед, провожают, оценивают. Юноша считал, что к женственной юности невозможно быть равнодушным. Денис относил взгляды и предпочтения Евы к издержкам молодости, временным особенностям женского характера, подверженного влиянию окружения. Большинство её друзей были откровенными иждивенцами, искренне верящими в счастливое будущее, которое гарантировано как минимум усилиями родителей, как максимум – чудесам удачливости. – Девочки обязательно должны вдоволь наиграться в куклы, – рассуждал Денис, – чтобы легко и свободно перейти на более высокую социальную ступеньку, предполагающую личную ответственность и добровольные ограничения как осознанную необходимость. Мама Дениса на этот счёт говорила и считала иначе, с нескрываемым сарказмом, – чем бы дитя ни тешилось – лишь бы не плакало. Жареный петух в попу клюнет – мигом повзрослеет. Юноша надеялся, что со временем Еве наскучит, станет чуждым сегодняшнее окружение, появятся иные, более разумные, взрослые интересы, что это случится непременно. Иными станут жизненная позиция, мечты и планы, сам собой развеется меланхолия и унылый пессимизм, стоит только показать девочке скрытые возможности искреннего воодушевления от процессов творческого созидания, противостоящих разрушению и хаосу. Денис твёрдо рассчитывал на долгие и прочные узы любви, на создание семьи в полном объёме, со всеми вытекающими из этого желания последствиями. Девочка ему очень нравилась, несмотря на сложный характер. Прежде у него были подружки. Случались объятия и поцелуи, но отсутствовали привязанность и страсть. Денис не переживал за них, как за Еву, не чувствовал трепетного ликования во всём теле, не скучал по ним при расставании, не искал так настойчиво встреч, не загадывал наперёд. Целоваться, гулять с прежними подружками, было любопытно, интересно, но не более того. Впрочем, тех девочек Денис тоже не сумел зажечь. Ева незаметно заняла значительный объём в чувствительном и ранимом теле его души, стала незаменимой спутницей жизни. Он давно перестал отделять её от себя и своей судьбы, старался учитывать совместные интересы и возможности, непременно произносил – “мы”. Небольшая возрастная фора в четыре года давала ему право считать себя взрослым, а подружку маленькой девочкой. Денис уже не был иждивенцем, отработав два года системным администратором в крупной консалтинговой фирме, дополнительно подрабатывая программистом в сфере компьютерных игр. Заработка его хватало на оплату ипотеки, большая часть стоимости которой была выплачена из средств, заработанных ещё студентом. Теперь он практически собственник новой двухкомнатной квартиры с качественным евроремонтом, полностью подготовленной для полноценной семейной жизни. Осталось только получить согласие потенциальной невесты. Денис не сомневался, что девушка примет его предложение вступить в брак с радостью: ведь они уже больше половины года вместе, и то, что между ними происходит, явно отношения, а не флирт. Первая встреча, всплеск обоюдного, как ему виделось, интереса, произошёл больше трёх лет назад, на институтском слёте, когда их палатки случайно оказались рядом. Дружеские отношения между ними долгое время то возникали, то угасали, пока не стали постоянными. Несколько туров медленного танца, когда партнёрша позволяла настолько тесную близость, что Денис чувствовал биение её сердечка, моментально выполнили природную задачу, обозначив единственно значимую с тех пор для Дениса цель – добиться благосклонности юной девы. Яркое скользящее платье открывало доступ для прикосновений. Воспринимаемое на ощупь горячим упругое тело, невыносимо волнующий флёр удивительных на вкус девичьих запахов, трепетная близость щёк, горячее дыхание, новизна ощущений, значимость и очарование прикосновений – всё это необыкновенное чудо, попросту волшебство, выбило парня из привычной колеи, заставило поклоняться единственному божеству – несравненной и единственной на свете девушке с говорящим именем, Ева. Правда, ничего особенно серьёзного пока не происходило, что совсем не казалось Денису неправильным. Он ценил целомудренность подружки всерьёз. Взрослых отношений Ева избегала, что давало юноше уверенность в её непорочности и реальной достижимости выбранной цели. Увы, это впечатление было наивной ошибкой. С девственностью Ева без сожаления рассталась ещё на первом курсе, но сообщать об этом Денису не хотела, исходя из непритязательной логики, что любая проблема рано или поздно рассасывается сама, не оставляя следа, если не акцентировать на ней внимание. – Подумаешь, я ему ничего не должна, – рассуждала девушка, – не нравится, пусть ищет другую подружку! Свято место пусто не бывает. Тогда, на слёте, Ева с его помощью пыталась выйти из продолжительной депрессии после расставания с двумя парнями сразу после болезненного избавления от плода любви, неизвестно кем из них ей подаренного. Отцом мог быть один из них, хотя и это не совсем точно. Были у неё в то время и одноразовые любовники. Ева никогда не отказывалась от возможности испытать сладость сближения, испытывала от страстных постельных игр немыслимое блаженство, иногда многократно, когда тело целиком превращается в экстаз, каждая клеточка стонет, испытывая кратковременную блаженную эйфорию. Особенно страдала она от расставания с Егором, который агрессивно требовал, чтобы называла его Игорем. В отличие от всех прочих любовников, с ним она испытывала настоящее опьянение, продолжающееся очень долго даже после коротких встреч. Если случалось ей во сне любить или ненавидеть, добиваться и страдать, что с молодыми возбуждёнными девочками случается довольно часто, то только с ним. Знала бы она точно, что зачала от Егора, аборт, скорее всего, делать бы не пришлось. Ева не знала, кто отец, потому, что никогда не предохранялась, рассчитывала на спринцевание и графики регул. Что она чувствовала по отношению к Егору, девушка не понимала разумом, только чувствовала неодолимое стремление быть рядом, испытывала неподдельную пламенную страсть. И скучала без него. Помани её Егор хоть сейчас – побежала бы за ним без оглядки. Только не позовёт. Слишком гордый и независимый, свободу ценит превыше всего. С Денисом Ева закрутила назло любимому, желая и пытаясь вызвать в нём чувство ревности. Егор откровенно пользовался девушкой, хотя и любил поначалу. Ему слишком много было о подруге известно, поэтому он демонстративно ублажал её ближайших подруг, удобряя тем самым почву не только для любви, но и для ревнивой ненависти. Девушка тогда болезненно мечтала о том, чтобы с ним случилось что-нибудь трагическое, лишившее способности двигаться, действовать. Тогда она бросила бы всё и вылечила его, самоотверженно демонстрируя свои чувства.