– Вот и первое испытание. Придётся изображать из себя друга. Виктор не спал всю ночь, перебирал оптимистические варианты свидания с Катей и её мужчиной. На ум неожиданно пришла нечаянная идея выдумать ответную любовь. Ему казалось, что таким образом можно убить трёх зайцев: избавиться от неприятных расспросов, объяснить неважное настроение, и возбудить Катину ревность, хотя бы любопытство. Никто не любит проигрывать. Каждый хочет чувствовать себя, если не победителем, то хотя бы достойным соперником. Одно дело, когда ты ушёл, оставив в душе и сердце бывшего избранника разруху и хаос, совсем иное, если тебя тут же забыли, немедленно нашли замену. Все хотят чувствовать свою исключительность. Свергнутая, обращённая в прах вера в неоспоримые достоинства собственной личности пагубна, обидна. Такая ситуация видится как катастрофа. Катя непременно должна клюнуть на подобную наживку. У неё не останется других желаний, кроме стремления восстановить статус-кво, доказать личное превосходство над любой другой женщиной. – Она вернётся, непременно вернётся… или я покончу с собой, – в сердцах поклялся он. Ракитин убедил себя в необходимости подобного шага, сочинил правдоподобную легенду, воодушевился возможностью пусть с помощью обмана вернуть любовь. На вечеринке мужчина вёл себя довольно активно, всем и каждому рассказывал, какая замечательная у него теперь девушка, которую зовут Снежана, что она работает хирургической медсестрой, поэтому не смогла прийти. Друзья поверили. Катя тоже. Виктор пригласил её на танец. Девушка двигалась неуклюже, старалась держать партнёра на расстоянии. Немного погодя он понял, что Катя беременна, именно поэтому осторожничала в танце. Она то и дело дотрагивалась до живота, озабоченно, но со значительной долей удовлетворения смотрела на него. Виктор понял, видел, чувствовал, что она счастлива. А ведь он не так давно мечтал о свадьбе, придумывал цели для семейного благополучия, мечтал о том, что Катя родит ему двух детишек. Обычно мужчины твердят о том, что хотят непременно сына. Конечно, хотят, без наследника род не имеет продолжения, это так, но Витька мечтал о дочке, о маленькой копии любимой женщины, которую боготворил. Он мечтал о том, как будет носить её на руках, беседовать с малюткой долгими вечерами, читать перед сном сказочные истории, играть в куклы. Виктор умел мечтать, воспроизводил выдумки в цвете, изменяя время от времени антураж и сценарий событий. Он видел эту замечательную девочку, как две капли воды похожую на маму, разговаривал с ней. Мало того, она росла по мере укрепления их отношений. – Я рада, что ты выздоровел, – заговорила Катя, – познакомишь? – Да, конечно. Мы непременно встретимся… все вместе. Обещаю пригласить вас на свадьбу. – Ты на меня больше не сердишься? – Ну что ты, мы же взрослые люди. Что ещё он мог ответить, что? Его розыгрыш оказался безумной, абсурдной мистификацией. Разве можно было сказать Кате, что всё это время он спит на нестиранном белье, не готовит еду, не выносит мусор. Виктор видел, как её нежно целует тот, который коварно и подло отнял у него счастье, как они воркуют, как ластится его женщина к удачливо укравшему невесту сопернику. – Замечательно выглядишь, Витя. О себе не могу сказать такое. Сам видишь, беременность не красит. Что скажешь, если позову тебя быть крёстным моему сыну? – Буду счастлив. Вы уже расписались? – Пока нет. Вот накопим денег на свадьбу, тогда непременно. – А если свадьбы не будет? – Что ты такое говоришь, Ракитин? – Неожиданность, стечение обстоятельств. Жизнь непредсказуема. – У нас же любовь. – Мы тоже друг друга любили, тебя это не остановило. – Не так, Витя, не так. Нам лишь казалось, что это любовь. Извини, мне пора домой. Устала. – Поцелуй меня. Катя, чмокая губами, трижды, приложилась к другу щекой, – до встречи, Ракитин. Не унывай. – Пока. Увидимся. Девушка ушла в сопровождении жениха, Витька с трудом сдерживал подступающие слёзы. Он провёл по щеке, по тому месту, до которого касалась Катя, пальцами, облизнул их, пытаясь вспомнить вкус и запах поцелуя любимой. Увы, память скоротечна. Ощущение счастья невозможно запечатлеть, словно фотографию, а затем извлекать при необходимости из альбома, чтобы чувствовать вновь и вновь. Как же это всё-таки больно, дружить с любимой, вспоминая мгновения, которые невозможно вернуть. Такие испытания – непосильный груз. – Нельзя создать настоящую дружбу на осколках любви, – дошло до него, наконец, – не-воз-мож-но! Завтра выставлю квартиру на продажу. Уволюсь, уеду в другой город. Иначе пережить эту дружбу у меня не получится. Дракошечка Вспыхнут твоих поцелуев созвездья Жаром в сто солнц, загоревшихся разом… Вздрогнет Вселенная в миг, когда вместе Мы потеряем от близости разум… Ариша Сергеева Ниночка страстно, до восторженной дрожи в глубинах тела любила мужчин. Не фигуру их, не удачливость, не внешность, а именно способность плодотворно, с энтузиазмом трудиться на постельной ниве. Она боготворила их репродуктивную функцию, но пока исключительно без последствий. Матерью Нина себя представить в принципе не могла и отношений сколько-нибудь продолжительных с претендентами не искала, потому, что выбирать было не из кого. – Женщина должна быть свободна и независима, – говорила она подругам, – а преподносить себя просто необходимо, в качестве приза. – Если честно – все мужики, по большому счёту, козлы. Им, паразитам, чего от честных девушек нужно? Вот именно! Так и берите, если дают. Так нет же – разборчивые больно. Им душу раскрываешь, и ещё кое-что, а они по фигуре, по морде лица выбирают. Подавай им кудрявые рыжие волосы, мраморную кожу, пухлые губы, зелёные глаза. А где их взять? Хотят, скоты, чтобы непременно грудь торчком, попа как арбуз, и осиная талия. Ничего так себе ассортимент. Тьфу на них с высокой колокольни! Лучше бы размером гениталий похвастались, темпераментом, выносливостью. Потому нормальные бабы и летают на отдых в Турцию, что ничего у мужиков в штанах отыскать не могут. Нинке турки были не интересны. Она патриотично настроена. Честно говоря, женщина о серьёзных отношениях мечтала, но даже себе в этом признаться боялась, потому и вела себя как записная стерва, капризничала, выставляя браваду напоказ. Одинокими ночами она о настоящей, большой любви грезила. Представляла себе такого, идеального, короче: чтобы и человек был хороший, и всё при нём, особенно по части любви, и вообще.