– Что… что ты сказала, предохраняетесь… ты и про это знаешь! Откуда, кто тебя просветил? – Прочитала. Саня книжку принёс, мы её вместе изучали. Могу дать почитать. – Книжку. Боже мой, ты хочешь, чтобы меня лишили родительских прав… и давно вы это… давно? – Ну, где-то месяц. Он хороший. – Да, ребёнок, твой папа, твой папочка… тоже меня любил. И что! А его родители не любили… меня не любили, и тебя тоже… не полюбили. – Не надо плакать, мам, я же у тебя серьёзная, самостоятельная. Обещаю – проблем не будет. Окончу школу, получу аттестат, поженимся… тогда о детях будем думать. – А его родители… знают, чем занимается их мальчик, кто они? – Папа инженер, мама врач. Обычная семья. – Вот! А твоя мама никто, понимаешь ты это! Вам не позволят быть вместе, как в своё время поступили со мной. Я не хочу, не хочу тебе такой доли. Что ты со мной делаешь, что! Леночку мама посадила под домашний арест. Думала, что предпринять, целую неделю. Всё это время Сашка прыгал под окном, посылал воздушные поцелуи. Запрет родительницы нарушать не стал. Нужно было срочно решать, что делать. Приемлемого выхода не существовало. Леночка вела себя как взрослая женщина: уверенно и твёрдо сообщила маме, что вмешательство в её личную жизнь ничего не изменит. – Ты не сможешь контролировать меня вечно. Я люблю Сашу, поэтому буду делать так, как нужно моему мужчине. – Какому мужчине, Леночка! Он ребёнок, ты вообще дитя неразумное.. – Неважно. Он человек ответственный. – Тогда я иду к его родителям. Адрес. – Челюскина десять, пятьдесят вторая квартира. Фамилия Брагины. Игорь Леонидович и Анна Анатольевна. Я пойду с тобой. – Как хочешь. Интересно, как ты запляшешь, когда они пошлют нас к чёртовой матери. – Пусть будет так. Они не могут запретить нам любить друг друга. Я должна предупредить Сашу, мне с ним необходимо поговорить. Отпустишь? – Иди. Но никакого… никаких… только поговорить. – Хорошо. Леночки не было дома около часа. Настроение девочки не изменилось: она была оживлена и явно довольна. – Саша согласен, сегодня он поговорит с родителями, потом придёт и расскажет. – О чём он собирается разговаривать, спросит разрешения спать с тобой? Кажется, я с ума сойду. Ты соображаешь, чем это может для вас, для нас, закончиться? А если его родители в школу сообщат, в милицию? Тебя исключат, останешься без аттестата.. – Ну и пусть. Лучше так, чем жить без Саши. Но с какой стати меня исключать? Я учусь на четыре и пять, ничего не нарушаю. Какое кому дело, чем я занимаюсь после школы? Это моё личное дело. – Как бы ни так. Вовсе не личное. Какая же я дура, дочь, просто сумасшедшая. То, что я сейчас делаю, называется совращение малолетних, сводничество. Это преступление. Меня посадят, лишат материнства, а ты вместо любви окажешься в детском доме. Я руки на себя наложу. – Даже не думай. Если ничего не получится, я согласна ждать совершеннолетия. Ради тебя, мама. Но это совсем не значит, что откажусь от Саши. Он тоже согласен ждать. – Вот и хорошо, вот и замечательно. Зачем тогда чего-то выяснять, доказывать – просто ждите. Да, вот! Ты здесь, он у себя дома. Ну, сглупили, попробовали то, что недозволенно, хватит. Вы же дети. – Мама, не начинай. Я имела в виду крайний случай. – Вот именно, а я про какой талдычу? Именно про крайний. Я не говорю, что он криминальный, но однозначно ненормальный. Порочный, греховный, легкомысленный, пагубный. Для всех нас это может закончиться трагедией. – Ты ещё скажи, мамочка, что твоя дочь безнравственна, похотлива и вульгарна. Да, я не девственница, но целомудренна, потому, что спала с единственным любимым. Он мой муж. Никто не убедит меня, что это не так. – Какой муж, доченька! Который объелся груш? Дурак он, твой Сашка. Себе и тебе судьбу сломает. Впрочем, сам он может выбраться из этой передряги сухим. Развратной будут считать тебя, а не его. Общественное мнение склонно винить в беременности девочек, потому, что они обязаны знать причины и суть деторождения, ибо мир устроен так, а не иначе. – Мама, я обещаю, дети будут рождены только в семье, и никак иначе. – Божечки, неужели ты думаешь, что стала взрослой лишь оттого, что переспала с мальчиком? Это не так, не так, не так! Ты ребёнок, у тебя мозгов нет, потому что они не успели сформироваться. Я отвечаю за тебя. Ты не можешь знать, как сложится судьба. Никто не может этого знать. – Бабушки и дедушки нет почти восемь лет, ты всегда на работе. Столько времени ты мне доверяла, считала самостоятельной, а сегодня отказываешься верить моим словам и поступкам. Как же так? – Не сравнивай. Одно дело доверить варить борщ, и совсем другое разрешить спать с мальчишкой. – Саша ответственный человек. – О чём ты говоришь, о чём? Твой папа был почти совершеннолетним, это не помешало его родителям настоять на своём, а твоему хахалю… – Саша не хахаль, он мужчина, человек, которого я люблю. – Извини, совсем не хотела обидеть, случайно вырвалось. Твой любимый, девочка, ребёнок, иждивенец, живущий за счёт родителей. Ты тоже. О какой семье, о какой самостоятельности ты говоришь? Меня посадят, точно посадят. – За что, мамочка? – Она ещё спрашивает. За то, что не отшлёпала, не посадила на ошейник. – Сравниваешь меня с диким животным? Эта полемика могла быть бесконечной, но прибежал запыхавшийся Саша. – Нас ждут. Прямо сейчас. – Что ты сказал родителям? – Правду. Сказал, что намерен жениться. – И… что сказали они? – Что я дурак. – А ты это ещё не понял? – Я люблю Леночку. Мы поженимся. Мама Вероника, не нужно нас ругать, мы согласны ждать. – Чего ждять, у моря погоды! Что сказали родители? – Мне? – Нет, Пушкину! – Удивились, что вырос. Сказали, что возраст моей ответственности ещё не наступил, и если вы, Вероника Сергеевна, не против нашей интимной связи, то им всё равно. Ответственность полностью на вас. – Но я не собираюсь руководить, извините, Саша, вашей случкой. – Мама! Если ты считаешь меня сучкой, так кажется, называется собачья женщина, то я отказываюсь называть тебя мамой. – Не смей так со мной разговаривать. Я никак никого не называла. Собирайтесь, идём к Сашиным родителям. Вероника Сергеевна обмирала в ужасе, все три года до совершеннолетия детей боялась, что придут и… Ей и Леночке пришлось не сладко. Где-то в середине восьмого класса Леночка Докукина всё ещё оставалась лучшей подругой, поэтому была частично осведомлена о серьёзности отношений Лены и Саши. Узнав от подруги, как это сладко, она решила, что пришло и её время расстаться с девственностью. Докукина выбрала Гену Федосеева и открытым текстом обозначила ему заветное желание. Мама поймала дочь на горячем. Леночка парировала обвинение родителей тем фактом, что Снегирёва живёт с мальчиком, не скрывая этот факт от мамы ещё с начала лета, что ничего страшного не произошло. Докукины были в бешенстве. В тот же день они устроили скандал директору школы, потребовали оградить детей от развратной семьи. Колесо Сансары закрутилось с бешеной скоростью: педсовет, комсомольское собрание, многочисленные проверки из отдела образования и опеки, собрание жильцов многоэтажки. Как ни старались доброхоты, обвинить и привлечь к ответственности участников этой истории не удалось. Снегирёвы и Брагины всё отрицали. Их дети играли в разведчиков: встречались тайком за городом, где никто не мог их увидеть.