А потом на кофе или на чай, Приглуши в прихожей на стенке бра. Я рассыплю волосы по плечам. И останусь, может быть, до утра. Эману Элька (Эля Ермолова) Жизнь – явление на редкость странное. Ходишь в школу, ходишь – вдруг бац, вторая смена. Приблизительно так случилось и у Николая. Сам не понял, когда и как влюбился. С того дня как поступил в институт, юноша сразу ушёл от родителей на вольные хлеба. Поселился в общежитии, устроился подрабатывать. Сначала магазин по ночам охранял, потом молоко на машине по точкам развозил, на третьем курсе дипломные работы двоечникам писал, сайты и блоги по частным заказам конструировал. Программировать в качестве свободного художника, без надсмотрщиков и цензуры Кольке понравилось. Платили неплохо, особенно после того, как одному заказчику за несколько месяцев сайт создал и раскрутил. Заработанные на этом сайте деньги не успевал тратить. Тот заказчик имел серьёзные связи и массу знакомых, в благодарность обеспечивал его заказами в невероятных объёмах. На пятом курсе Коля приобрёл комнату в коммуналке, через год купил однокомнатную квартиру. Работал много, с огоньком, но особо на деньгах не заморачивался. Любил жизнь, покутить был не прочь, выпить не дурак. Относительно девчонок на сладкое был особенно азартен. Не сказать, чтобы записной бабник, нет. Девичью неприкосновенность Колян уважал, сближался исключительно по взаимной симпатии и обоюдному согласию, но и на себя не позволял хомут навешивать. Любил парень девчонок подарками и нежностью побаловать, пыль в глаза пустить был мастер, приударить основательно мог месяца два-три. Поболтать о том, о сём, стихи читать был мастер, повеселиться умел, искренне восхищался девичьей красотой, умом и грацией, но меркантильным и расчётливым не был. Рассказываю, а сам удивляюсь – он реально такой положительный, этот загадочный Колян, или я что-то напутал? Как получилось, что такое сокровище до сих пор не в семейном стойле? Нормальные девчонки, которые со стержнем внутри, своего никогда не упустят. У них на этот случай специальный датчик где-то внутри незаметно тикает, параметры надёжности будущих супругов, их инвестиционной и энергетической эффективности регистрирует, замеряет. Чуть что – зуммер срабатывает, посылает в женский мозг гравитационный импульс, который мгновенно запускает систему жизнеобеспечения в режим экстренного погружения в состояние любовного анабиоза. Природа своё дело туго знает. С крючка, на который интимные приманки нанизаны, не сорвёшься. Вспомнил! Именно об этом и хотел рассказать. Видимо так с Колькой и случилось. Был у него конкретный пунктик – нагуляться хотел досыта, всласть – мир посмотреть, себя показать, и лишь тогда задуматься о вечном, например, о любви, о детях. Попутно планировал создать уютное, комфортное во всех отношениях гнёздышко с соответствующими этому обстоятельству современными потребительскими стандартами. Как только доходил наш герой в мыслях до этого судьбоносного момента, все основательные семейные планы разом рассыпались как карточный домик. – Зачем, – думал он, – пихать голову в супружеское ярмо, если девчонки так дают, причём безумно любят, независимо от желания жениться. Все дружки через пару месяцев счастливого супружества подвывать начинают, кляня неоправданную поспешность в выборе лучшей в мире невесты. От смиренных, но жарких подруг, без территориальных, имущественных и прочих матримониальных претензий, у Кольки отбоя не было. Бывало, подкинут хороший срочный заказ, он телефон и прямой интернет отключает, окна зашторивает, затоваривается куревом, пельменями и пивом, запирается на три замка изнутри и сидит, притаившись, носа за кордон холостяцкой территории не кажет. Не тут-то было. Лезут охотницы за острыми ощущениями из всех щелей как пруссаки-тараканы. Миллионы способов авантюристки ненасытные изобретают, чтобы в его холостяцкой берлоге хоть на одну ноченьку оказаться, чтобы услышать вкрадчиво-нежный шёпот, ощутить на сокровенных местах сильные руки. Каждая из тех, кто хоть раз забредала в его скромную обитель, мечтала почувствовать на губах привкус любовного мёда, на животе и груди нежные прикосновения, не говоря уже о живительных соках сладострастия и обо всём остальном, что составляет для некоторых них смысл существования. Сентиментально-лирические и пикантные страсти, приключенческие постельные новеллы в жанре танцевально-эротических мюзиклов, экстремальных фестивалей, изящных развлекательных импровизаций, бесстыдно-необузданные фантазии, оргии до полного изнеможения с десятками безумных оргазмов и прочие изыски интимного общения направо-налево Колька не раздавал. Тайны эротического мастерства парень берёг как зеницу ока, распоряжался пылкостью, расточал драгоценные любовные соки лишь с теми девчатами, в которых чувствовал функциональную ненасытность, желание безоговорочно подчиняться и некую специфическую червоточинку. Кого можно было не опасаться в качестве лица, способного ограничить тем или иным способом свободу, с кем впоследствии не сложно разойтись без последствий. Если дама начинала намекать на любовь до гроба, на лирические, драматические и прочие сюжетно неприемлемые мотивы, Николай сразу направлял любовную искру в землю и обнулял потенциал. Жизненная установка была такая – ни детей, ни семьи, ни привязанностей до сорока лет быть не должно – харам, табу. Собственные правила и обязательства Коля выполнял неукоснительно, случайностей не допускал даже в приличной степени подпития и даже когда основательно входил в роль шекспировского Отелло. Друзья его практически поголовно на соблазнительные наживки в виде обсыпанных сахарной пудрой пончиков, тугих синтетических грудей, пикантных изгибов и укромных местечек, скромно-манящего взгляда, и на прочие маневровые мистификации, уже клюнули. Из холостых аборигенов острова невозмутимо-проницательных и морально устойчивых женихов Колян оставался последним из Могикан. Над незадачливыми любителями стабильно иметь под собой одну и ту же трепетную лань в обмен на личную свободу и независимость, он вполне резонно насмехался, парируя тем, что гильза всегда должна соответствовать снаряду, который в неё забивают, то есть настроению того, кому матушкой природой положено быть сверху. На свадьбе у Васьки, который повторно нашёл себе желанную суженую, к Кольке загадочным образом присоседилась худенькая весёлая брюнетка с приятными формами и весьма оживлённой манерой общения. Девушка вела себя так, словно знакома с ним если не с родильного дома, то с ясельной группы точно. Она была несколько моложе Коляна, но обращалась с юношей так, словно уже взяла над ним шефство. Виталина азартно шутила, влезала во все без исключения свадебные розыгрыши и развлечения, а вместе с собой без труда затягивала в авантюрные приключения Кольку, который сам не понял, что на сей раз нарушает одно из основных своих правил – подчиняется девчонке. Новая знакомая не только самозабвенно веселилась. Вместе с карнавальной оживлённостью она старательно играла роль опытной интриганки, искательницы приключений, коварной искусительницы, игривой кокетки, дерзкой, самоуверенной и немного нахальной. Удивительно, но её взгляд, улыбка, мимика и жесты такому экстравагантному имиджу совсем не соответствовали. Виталина производила впечатление прямо противоположное. Такое милое личико, такой прелестный лукавый взгляд, немного любопытный, чувственный, волнующий, никак не мог обмануть опытного сердцееда. Кольку как магнитом тянуло к разбитной девчонке. Он даже выпивать не стал, настолько интересным, многообещающим и увлекательным видел возможное продолжение случайного знакомства. Единственный танец, который Виталина по его недосмотру подарила какому-то напыщенному самодовольному самцу, Колька просидел за столом как в воду опущенный. Первой реакцией на такую несправедливость было желание немедленно разобраться с этим наглым оленем, однако портить свой имидж без опасения порвать и без того тоненькую ниточку возможных отношений не захотел – сделал вид, что его это не касается. Когда дерзкий мерзавец вернул подругу на место, Виталина загадочно улыбнулась, кокетливо показывая, что её провести не удалось. Она явно флиртовала с Николаем, но зачем-то намеренно обидела, задела за самое живое, за мужское достоинство, посягательство на которое – немыслимая дерзость. – Ну и пусть, ну и ладно, – подумал Колька, – не больно надо. Баб много, а я один. Сейчас такое изображу, сама за мной бегать будет. Ага! Виталина, похоже, ко всем имеющимся у неё достоинствам ещё и мысли читать умела. Девушка капризно фыркнула, равнодушно, но очень соблазнительно повела плечиком, чувственно надкусила губку, состроила гримасу высокомерия и картинно отвернулась. Пришлось угождать девчонке, уговаривать, притворяться, лицемерить. Как же неприятно было изображать шутливо-равнодушную добропорядочность, извиняться дурачась. Колька сам от себя не ожидал такого странного усердия. Несуразности собственного поведения настораживали и бесили. Одно дело покупать цветочки, чтобы получить причитающийся за это бонус, баловать в мелочах и совсем другое – рефлексировать, реагировать на тщеславные, можно сказать эксцентричные выходки молоденькой кокетки, свидетельствующие о том, что та намеренно набивает себе цену. Как бы там ни было, со свадьбы они удрали вместе. Гуляли, держась за руки по вечернему городу, сверкающему разноцветной иллюминацией, пили ужасный кофе в какой-то третьесортной забегаловке, чтобы немного согреться. Погасив озноб, вместе прыгали на одной ножке, куда-то бежали, громко смеялись. Потом зачем-то ели ужасно холодное мороженое, отчего замёрзло даже в животе. Заскочили на ходу в запоздалый трамвай, даже не посмотрев, куда он направляется. Там тоже было знобко. Обнялись, стало теплее и лучше. Им было безразлично, куда и зачем идти, ехать. Не доезжая одной из остановок, не сговариваясь, соскочили на хъоду, нашли укромное местечко на набережной. Там обнимались, целовались, бросали в реку камни, наблюдали, как они при падении в воду рассыпают сверкающие искры на лунной дорожке, заворожено смотрели на звёзды. Колян, видимо находясь под впечатлением от странного со всех точек зрения свидания, начал чувственным голосом декламировать чьи-то чувственные стихи со странным звучанием и не менее удивительной темой, – “начало любви – с окаёмочкой блюдце… движенье по кругу, без мысли споткнуться. Губами коснёшься, блеснёт позолота… пьёшь прямо из блюдца настой бергамота – изысканно нежный… дыханьем шафрана наполнен весь воздух, чарующий, пряный… подушечкой пальца, по краешку блюдца, скольженье, глоток, и по кругу… вернуться… “ – Кто, кто написал такую прелесть? Никогда не слышала подобное. Как красиво! – Это Николь Аверина. В интернете прочитал. – Хочешь сказать, что сразу запомнил, а ещё, ещё можно! – Я много стихов знаю, но декламировать вслух могу лишь под настроение. Давай так, сейчас я тебе прочту из Вероники Тушновой, но обсуждать ничего не будем, просто помолчим, насладимся впечатлением, подумаем. – Что-то грустное? – Как сказать. Скорее жизненное… “А знаешь, всё ещё будет! Южный ветер ещё подует, и весну ещё наколдует, и память перелистает, и встретиться нас заставит, и ещё меня на рассвете губы твои разбудят. Понимаешь, всё ещё будет!”