Сигарета, выкуренная в две затяжки, немного успокоила нервы, – чёрт бы побрал Светку с её глупой любовью. Хочет – пусть любит, мне что, жалко! Лишь бы не отвлекала. Тринадцатый, ты ещё здесь ? Ты видишь, как небо меняет цвет, Как по бездорожью вся жизнь летит. Крещенье любовью сошло на нет, Но сердце надеждой ещё болит. Ты каждый день пробуешь мир на вкус, Исследуя следствия всех причин. Весь мир – проверка на прочность чувств, Где даже счастье немного горчит. Лариса Фомина-Иохельсон Дом, работа, работа – дом. Не ритуал, не традиция, обязательная трудовая повинность, принудительная мобилизация нервов и сил. Серёжа, сын, уже пришёл из школы. Готовит уроки, Забрать из садика Вику, отовариться в продуктовом магазине, приготовить ужин, проверить домашнее задание, запустить стиральную машину, пропылесосить пол, накормить, вымыть посуду. Позвонить маме. Рассказать дочке сказку на ночь. Всё как всегда. “И скучно, и грустно, и некому руку подать…” – Возможно, останется время прочитать несколько страниц “Джейн Эйр”, если не свалюсь в изнурительном бессилии. – Если бы не дети, – тысячи раз думала она, – впору наложить на себя руки. Разве это жизнь? Прежде, когда она жила с Игорем, маршрут был такой же, но воспринимался иначе: домой Марина летела на крыльях любви и никогда не уставала. Прошло два года, как муж оставил её наедине с привычками, рождёнными неприкаянным одиночеством, скудным достатком и заботой о детях. Память о счастливой супружеской юности стала постепенно рассеиваться, словно строки книжного текста, которые бессмысленно запоминать, потому что переживать можно лишь то, в чём принимаешь деятельное участие. – Распутник, всегда на распутье, – внушала себе Марина. Принудительное расставание ввергло её в состояние изменённого сознания. Она даже не заплакала тогда. Причина измены не имела решающего значения. В шоковую пучину погрузил сам факт. – Я это, прости, ухожу от вас, – сумбурно отрапортовал муж, – у меня другая семья. Так вышло. Ты ни в чём не виновата. – Ладно, – задержав, сколько позволили лёгкие, дыхание, согласилась жена, – так или не так, перетакивать не будем. Стрелять при попытке к бегству – не мой метод. Погрущу, погрущу… и другого поищу. Шутка. Чего стоишь, проваливай! Почти до утра из глаз произвольным потоком лились слёзы. Потом Марина заснула, погрузившись в беспокойный эротический сон, в котором в одной квартире жили он, она и молодая (хотя она совсем не знала, какая именно) любовница, которая последовательно доминировала в каждой непристойной сцене, оставляя ей роль стороннего наблюдателя. Ломка длилась довольно долго. Гадкие сны безжалостно ворошили прошлое, давая призрачно безосновательную надежду непонятно на что. Но у судьбы были совсем другие планы, раскрывать которые она не желала. Марина часто думала – почему? Почему мужчины, мечтая о бескорыстной любви, о гармонии чувств и сентиментальном романтизме, о непорочном слиянии душ, в состоянии поиска возвышенного совершенства в первую очередь оценивают физическую оболочку претендентки, особенно выпуклые составляющие её стройной фигуры. Не забывая при этом вычислить безупречность геометрии тела и осанки, категорию эмоциональной чувствительности, наличие невинности, характеристики женственности, скромность, сообразительность, обаяние, наличие и разнообразие навыков и талантов, способность подчиняться и уступать, а также магический дар при помощи искусственных ухищрений привлекать интимное внимание. И это лишь то, что на поверхности. Чтобы определить прочие необходимые для принятия судьбоносного решения характеристики женихи требуют немедленного телесного контакта с проникновением в сокровенные пределы. Дамы с пробегом и довеском давно вышли в тираж. Разве что для одноразовых встреч годятся. Следовательно, на Марине висит несмываемое клеймо – бывшая в употреблении. Но ведь давно известно: если долго всматриваться в бездну, бездна начинается всматриваться в тебя. Неужели за её страдания никто не ответит? Марина придирчиво разглядывала себя в зеркало. В одежде и без неё. Вроде ничего. Женщина как женщина. Стройная. Мышцы не висят. Кожа гладкая, бархатистая. Мелодичный голос, маленькие аккуратные ногти, высокая грудь, стильная причёска, приятная мимика, мягкая кошачья грация, обаятельная улыбка. – Чего ему не хватало? Красота женщины понятие зыбкое, призрачное, эфемерное. В классическом варианте это лишь некий симпатичный для конкретной личности тип лица, очертаний силуэта; определённые особенности поведения и некий неуловимый магический элемент, который перечёркивает как любые визуальные, так и сенсорные характеристики, потому что на самом деле влечение и симпатия рождаются где-то в другой галактике, доступной лишь тонким телам бессмертных душ. Любовь, если честно, проявление случайно сложившегося восприятия на субъективном уровне. Но согласитесь, даже если чувства замешаны на ошибочном суждении – кого это остановит в самом начале отношений, когда вселенная подкрепляет выбор внезапным, весьма глубоким гормональным шоком, почти что обмороком? Начинающие любовники неспособны отказаться от близости, но отнюдь не потому, что ограничен выбор или слишком агрессивен магнетизм влечения: отсутствует мотивация закончить чувственный эксперимент прежде, чем соблазнительный результат будет достигнут. Это нормально, правильно. Каждому из нас полагался посетить с экскурсионной программой персональный ад, чтобы понять, что на самом деле подразумевается под определением “любить”. Любила ли Игоря Марина? Вопрос некорректный. События развивались слишком стремительно, чтобы успеть сделать выводы, прежде всего по причине неопытности и чрезмерной степени возбуждения. Раз… поцелуй, первые постельные радости, два… нежданно-негаданно зашевелился плод, три… начало семейной жизни, четыре… монотонно-утомительная рутина будней, пять… крушение иллюзий, шесть – неприкаянное одиночество с привкусом незаслуженной горечи. Влюблённость – состояние романтической невесомости. Расставание – ощущение запредельной динамической перегрузки. Игорь был её роковым капризом, случайной закономерностью. Он не мог без неё, она без него. Так казалось тогда. Напряжённые сокровенным инстинктом квантовые поля неожиданным образом вступили в гравитационный резонанс, многократно усиливая обычные для беспечной юности ментальные вибрации, погрузившие возбуждённые тела в океан чувственной неги от внезапно вспыхнувшего безумия, от избытка ненасытного полового влечения. Тогда она ни на секунду не задумалась об осторожности. Ведь любовь – это безмерной величины счастье! В теореме, способной доказать обязательность блаженного благополучия, если согласие на интимное сближение и искреннее желание любить обоюдное, подсознание, если внимательно к нему прислушаться, должно обнаружить фатальную ошибку, некий роковой стратегический просчёт. Точнее, системный функциональный дефект, навигационную аномалию. Но как её обнаружить, если мозг безоговорочно подчиняется импульсам страсти до тех пор, пока не рассеется наркотический дурман? Лучше бы никогда не встречаться! Но тогда не было бы, ни Сергея, ни Вики, ни самой любви. Марина вспомнила, как и когда случилась первая близость. Честно говоря, она глазом моргнуть не успела, когда на пике сладкого чувственного восхищения Игорь незаметно расстегнул пуговку, затем другую. Жадный поцелуй, требовательные прикосновения, трепетное томление во всём теле. Нечто жизненно важное перемкнуло в мозгу. Голова пошла кругом. Она ничего не запомнила, кроме ощущения необъяснимого состояния эйфории, которое хотелось продлить на всю оставшуюся жизнь. Внутренний таймер вот-вот должен был сообщить, что скоро остановка, пора выходить. Расставаться с голограммой интимного блаженства так не хотелось, но подгадать течение иллюзорных событий под строгую продолжительность поездки, чтобы досмотреть сцену до конца, ни разу не получилось. Все два года её преследовала некая незавершённость, словно упустила самое аппетитное, самое вкусное. Маршрут был привычен, выверен. Двадцать две минуты можно сидеть в автобусе с закрытыми глазами, мечтать, позволяя себе созерцать даже то, чего не было и никогда не будет. – Почему меня постоянно гложет сомнение – любила, не любила? Разве этот имеет значение, если воспоминания приводят меня в трепетный восторг? Смогла бы я Игоря простить? Прямо сейчас. Без сцен и условий. Было бы кого прощать. Увы, отныне я обречена на бесконечное одиночество. Разве что кавалер пенсионного возраста нечаянно разглядит, что я ещё на что-то гожусь. Четвёртый десяток за плечами, дети, опять же. Остаётся лишь грезить. В это мгновение ступню пронзила резкая боль. – Простите ради бога, теснота. Меня толкнули. – Под ноги смотреть надо! – Не сердитесь, милая барышня, мне очень стыдно за свою неуклюжесть. Рад буду исправить досадную оплошность. К сожалению не сейчас. Опаздываю. Поверьте, есть причина сбежать немедленно. Давайте встретимся… завтра. В восемнадцать. У пруда с лебедями. Там, где фонтан, скамеечки и кафе. Придёте? Буду с нетерпением ждать. – С какой стати! Я вам не девочка, с которой можно так обращаться. Какая дерзость, какая наглая самоуверенность! Щёлкнул пальцами и готово. Буду ждать! Ага, разбежалась! Мужчина улыбнулся, нежно дотронулся до её ладони и поспешил к выходу. На остановке его встречала миловидная женщина, которую он тут же заключил в объятия. – Надо же, – возмутилась про себя Марина, всё ещё негодуя по инерции, – неужели я настолько легкомысленно выгляжу! Лебеди, видите ли! Рядом уютное кафе… чтобы не теряя времени создать атмосферу интима. Хорошо, что не номера с ванной и душем. Нашёл дурочку с переулочка. Глупости какие! В транспорте вообще неприлично знакомиться. Тем более так… экстравагантно. Да я его и разглядеть не успела. С виду приличный, ухоженный. Наверняка женат. Обнимается, с кем попало, прямо на улице. Оно мне надо? Сначала лебеди, потом вечерний пейзаж, лунная дорожка, звёздное небо, бокал вина на брудершафт: так пить хочется, что переночевать негде. Большие проблемы начинаются с маленьких глупостей. Слишком тяжело было научиться жить одной, чтобы взять и одним махом разрушить и без того неустойчивое равновесие. Придёте – не придёте! Ага, разбежалась. Шнурки поглажу и бесамемучу тебе спою. Колыбельную… в неглиже, лёжа в постели. Марина пыталась успокоиться, но видимо на плече сидел чертёнок номер тринадцать из популярного мультика. “Люби себя, чихай на всех!” – Вот! Двойку “по Любви” я уже схлопотала. Можем повторить – не для меня. Не хочу опять реветь по ночам, ходить с опухшими глазами, испытывать чувство вины непонятно за что. Разве я виновата, что меня бросили? Как ветхую тряпку, как мусор. У него оказывается другая семья! Чем тебя эта не устроила! Скатертью дорога! Вот не пойду и всё, хоть режьте меня на тысячу маленьких чертенят. Я своё отлюбила. Не нужны мне ваши извинения. Без того тошно. Тридцать шесть лет, подумать только. На пороге старость. И тлен. Кому я такая нужна, – всхлипнула Марина, выкатив, сначала одну, затем другую слезу. Жалко было не ногу, себя, вполне ещё привлекательную, переполненную до краёв жизнелюбием и желанием любить. Голова гудела по непонятной причине, сердце качало кровь с неприятными перебоями, что-то странное происходило с дыханием, хлюпал моментально опухший от избыточной влаги нос. Вика в садике слишком долго натягивала штаны, капризничала. Марина чуть не заплакала, – ты специально, нарочно так делаешь, да, чтобы меня позлить! Досталось и сыну, – ты уже большой, почему я должна каждый раз проверять у тебя домашнее задание! Пора становиться самостоятельным, ответственным. Сколько можно притворяться маменькиным сыночком!