– Хорошо, так и быть, по девятнадцать – и по рукам. Я думаю, это будет честно и справедливо. Хоть я и первый раз иду на подобные уступки, но будь по-вашему. Ведь мы практически родня! Но у меня есть одно условие. То время, что вы будете ожидать бумаги, а это может быть месяц, а то и два, вы будете жить и немножко работать у меня на даче. Никакой связи с внешним миром, полная изоляция, как карантин в лепрозории. Ни шагу за забор. И нам всем спокойнее, и по дачке мне поможете. – Договорились, – проговорил Федор. – По девятнадцать мы, возможно, как-нибудь еще переживем. Что думаешь, Машуля? Девушка растерянно кивнула головой. Дядя Яша протянул руку: «Поздравляю, молодой человек, верное решение!» Федор пожал протянутую руку. Решив главный вопрос, все расслабились и в ожидании заказа принялись оживленно болтать о всяких пустяках. После окончания обеда Федор первым спустился в холл первого этажа и стал ждать остальную компанию, поглядывая на улицу сквозь огромное витражное стекло. В этот момент к нему подошла симпатичная девушка в коротеньком платьице и с волнующим декольте. Держа в красивых изящных пальцах тонкую длинную сигарету, она проникновенным томным голосом обратилась к Федору: – Простите, у вас не будет зажигалки? Федор растерянно помотал головой: – К сожалению, нет. А вон стоит парень с сигаретой. Вы попросите у него. – Может, вы у него попросите? А то мне как-то неловко, – глядя на Федора многозначительным взглядом, проговорила девушка. Федор кивнул головой, подошел к парню, попросил зажигалку, дал прикурить девушке, а затем вернул зажигалку хозяину. Девушка выпустила вверх струю дыма и мягко проговорила: – А вы, кажется, не местный, верно? Видимо, вы… – договорить она не успела. Сзади послышался голос Марьиванны, не предвещающий ничего хорошего: – Так, коза, отскочила отсюда по-быстрому! Молодой человек занят! Девица быстро зыркнула на Марьиванну и тут же молча с недовольным видом куда-то исчезла. – Поздравляю, Феденька! – ехидно проговорила Маша. – А ты, оказывается, пользуешься успехом у местных проституток! – Да ладно! – воскликнул Федор. – Ты действительно думаешь, что эта девушка… – О господи! Савченко, ты действительно стопроцентный домашний Фикус! Точнее не скажешь! – усмехнувшись, проговорила Марьиванна, глядя на покрасневшего и смущенного Федора. Глава 52 Дача Якова Борисовича представляла собой трехсотметровый двухэтажный особняк, находящийся в стадии внутренней отделки. Вся территория в двадцать соток была обнесена глухим зеленым забором из профнастила. Внешне все выглядело не лучше и не хуже, чем у большинства жителей коттеджного поселка, добротно и незатейливо. Вдоль всего забора торчали облетевшие перед зимой неряшливые кусты шиповника и дикой малины. Но это была только внешняя видимость. Внутри за забором стоял современный, в духе шале дом, имевший с одной стороны большие витражные окна. Весь участок был тщательно ухожен. По периметру росли подстриженные туи вперемежку с пушистыми соснами. Мощенные плиткой дорожки плутали между буйными высокими кустами каких-то экзотических растений. То тут, то там из земли торчали круглые матовые светильники. Чувствовалось, что устройством территории занимались профессионально. Внутри дома шел ремонт. Большинство помещений были завалены грудами строительного материала и различными инструментами. Несколько комнат на первом этаже были временно предоставлены под жилье работникам. В них стояли скромные раскладушки, застеленные солдатскими одеялами, масляные обогреватели, маленькие столики и скромные одностворчатые шкафы для личных вещей. В одно из таких помещений были поселены Федор и Марьиванна. Кроме них, в доме было еще четверо молдаван, среди которых только бригадир немного говорил по-русски. Раз в два дня на участок приезжал архитектор – среднего возраста мужчина с косичкой, который быстро пробегал по всем этажам, хватался за голову, традиционно устраивал разнос бригадиру и стремительно уносился прочь на помятом черном «Ниссане-Алмере». Бригадир во время разноса горестно вздыхал, кивал головой и обещал все исправить. После отъезда архитектора бригадир на своем языке устраивал разнос коллегам, после чего те горестно вздыхали, кивали головами и приступали к дальнейшей работе. Федор, имевший опыт строительных работ при перестройке Зябликов, легко влился в трудовой коллектив. С ним все были вежливы, корректны, и он отвечал тем же. Марьиванна взяла на себя обязанности повара. Она где-то достала книгу «О вкусной и здоровой пище» и каждый день с энтузиазмом экспериментировала у плиты. Чаще всего ее стряпня вызывала всеобщий рокот одобрения, но иногда случались проколы, и тогда все ели молча, искоса бросая недовольные взгляды на девушку В такие минуты Марьиванна злилась, краснела, а потом, хлопнув дверью, уходила к себе. Четыре недели на даче, свежий воздух, физический труд, спокойный ритм жизни привели нервы молодых людей в относительный порядок. В какой-то момент Федор поймал себя на мысли, что ему нравится такая простая размеренная жизнь, и он поделился этим соображением с Машей. Та усмехнулась, но ничего не сказала. Как-то днем на втором этаже дома раздался телефонный звонок, и бригадир молдован позвал к трубке Федора. Это был Леха. Он коротко рассказал, как прошли похороны Борисыча, а также о том, что через пару дней после смерти старика в Москве был убит Клим. Оказывается, в СМИ было много шума по этому поводу. В какой-то момент Леха замолчал, а потом, тщательно подбирая слова, проговорил: – Со стороны Клима поиски прекращены, но это не значит, что все закончилось. Есть еще менты и два персонажа, которые продолжают рыть землю в том же направлении. Поэтому я рекомендую выполнять все Яшины требования по соблюдению режима. Так будет полезнее для здоровья. – Я понял, – задумчиво ответил Федор. – А кто эти персонажи? – Не сейчас, потом поговорим, когда вы распрощаетесь с Яшей, – быстро ответил Леха. – В городе многое произошло за это время, все непросто. В день смерти Борисыча у нас кто-то грохнул четверых бойцов Клима. В городе непонятно откуда поползли слухи о страшном кровавом киллере по кличке Фикус. Поговаривают, что чуть ли не все убийства, произошедшие у нас за последнее время, – это дело его рук. В трубке повисла пауза. Федор растерянно молчал, пытаясь понять, что все это может значить. Наконец Леха проговорил: – Прежнего начальника городского управления внутренних дел срочно ушли на пенсию, говорят, не без помощи его зама. Теперь тот на его месте. Ходят слухи, что он немного двинулся башкой на поиске кровавого и неуловимого Фикуса. Ладно, не буду грузить тебя лишними подробностями. Как закончите гостить у дяди Яши и съедете от него, позвони мне. Но не раньше. Хорошо? – Договорились, – ответил растерянно Федор. Вечером перед сном он вместе с Машей вышел подышать воздухом и увлек девушку в дальний конец участка, где среди сосен стояла одинокая скамья. Усадив на нее Марьиванну, Федор подробно пересказал ей разговор с Лехой. – Так ты теперь знаменитость? Типа городской легенды Глуховецка? – рассмеявшись, проговорила Маша. – Бред какой-то! – А я все забываю у тебя спросить. Помнишь, ты меня как-то спрашивала, знаю ли я, что значит «блинопек»? Так что это такое? – задал вопрос Федор. Девушка рассмеялась. – Блинопек – это на блатном жаргоне фальшивомонетчик. Дядя Яша во времена СССР долгое время был одним из самых крутых блинопеков. Его так и не смогли посадить по соответствующей статье, но, когда он уже прикрыл свою лавочку, его все-таки упекли в тюрьму на четыре года за подделку каких-то ерундовых документов. Вообще, в криминальной среде это не очень уважаемая специальность. Блинопеки – очень закрытая и крайне осторожная каста. Чаще всего это достаточно интеллектуальная публика, которая избегает лишнего общения с криминалом. Им приходится тщательно следить за своим оборудованием, за всеми новшествами в области их деятельности, при этом они очень внимательно и настороженно относятся к своим деловым связям. Чаще всего они действуют через сложную систему проверенных посредников. В общем, те еще конспираторы! Дядя Яша, как ты, наверное, уже заметил, неизлечимый подпольщик. Все будет проверять по десять раз. Но, я думаю, ты его окончательно и бесповоротно убедил в своей искренности, когда стал с ним торговаться из-за оплаты. – Погоди, ты хочешь сказать, что, когда мы были в гостинице, ты знала, что это проверка? – воскликнул Федор. – Ну, в общем, догадывалась. Папа предупреждал, что Яша может отмочить что-то подобное, и думаю, что это была не самая суровая проверка. Я ожидала чего-то похуже, – проговорила Маша, глядя куда-то в сторону. – Но почему ты об этом не сказала мне? Ты мне не доверяла? Ты тоже наблюдала за тем, как я себя поведу? Ну ты и змея! – воскликнул яростно Федор. – Если еще когда-нибудь подобное повторится, мы расстанемся. Чем бы мне это ни грозило! Марьиванна вскочила со скамейки, открыла было рот, собираясь что-то сказать, но вместо этого она, неожиданно размахнувшись, влепила Федору звонкую пощечину. После чего повернулась и чуть ли не бегом бросилась к дому. Федор, придя в себя, бросился за ней. Догнав ее на полпути к дому, он схватил девушку за плечи и повернул к себе. Лицо Маши было пунцовым, губы тряслись, а глаза были полны слез. – Да ты можешь мне все толком объяснить? Без истерик и излишнего драматизма! – закричал Савченко, неосознанно тряся девушку за плечи. – Пусти, дубина, мне больно! – запальчиво закричала Марьиванна. – Ты думаешь, мне было легко тогда в гостинице? Мне и на тебя смотреть было больно, и сказать тебе я ничего не могла. Когда мы виделись с отцом в последний раз, он предупредил меня строго-настрого, чтобы я ни в коем случае тебе о Яшиных заскоках не рассказывала. У Яши острый нюх на любую фальшь. Если лишь хоть чуть-чуть что-то заподозрит, то последствия могут быть самые непредсказуемые. Папа считал, что если ты будешь вести себя естественно, то есть оставаясь самим собой, то все и так обойдется. Как бы ты сам поступил на моем месте? – Не знаю, – растерянно пробормотал Федор. Он, преодолевая не очень отчаянное сопротивление, обнял девушку и прижал к себе. – Прости, я же не знал всего этого, – прошептал он. Марьиванна уткнулась ему в грудь и шмыгнула носом. По ее трясущимся плечам Федор понял, что она плачет. – Пошли в дом. Холодает, – тихо проговорил он, но девушка отрицательно замотала головой. – Давай еще побудем на воздухе, что-то голова разболелась, – тихо проговорила Марьиванна. Обняв ее, Федор медленно двинулся по аллее, освещенной тусклым призрачным светом, льющимся из декоративных светильников, которые были установлены в земле среди кустов. – Сложная у тебя семейка, – проговорил он задумчиво после непродолжительной паузы. – Ну, что поделать, другой нет. О своей ты, я помню, вообще очень кратко и неохотно рассказывал, – тихо проговорила Маша. – Да особо и рассказывать нечего, – задумчиво глядя под ноги, ответил Савченко. – Родного отца я никогда не знал, да и сейчас не стремлюсь узнать. Он расплевался с мамой, когда я был только в проекте. Потом мама трижды выходила замуж. Последний ее муж очень неплохой мужик, руководитель военторга в Калининграде. Папой я его не называл, но мы с ним всегда вполне нормально ладили. У меня всегда были карманные деньги, приличная модная одежда и всякое такое. Ни мать, ни отчим никогда не доставали меня учебой, отметками или поведением. Они всегда были слишком заняты собой и друг другом. Да и меня не в чем, наверное, было особо упрекнуть. Учился всегда отлично, поведение мое тоже никого не напрягало. Больше всего времени я проводил в библиотеке или дома за книгами и журналами. Вот такой классический ботаник. Я почему-то всегда считал, что в моей жизни все будет хорошо, потому что я хороший. Хорошо себя веду, хорошо учусь, и этого достаточно. Кто бы мог подумать, что я стану убийцей? – с горькой усмешкой произнес Федор. – Каково это – быть убийцей? – тихо спросила Марьиванна, напряженно взглянув на Федора. Федор нахмурился, сжав до боли челюсти. – Хреново, – мрачно проговорил он. – Воспоминания, которые, как приклеенные, отравляют каждую минуту твоей жизни. Не хочу об этом, – нахмурившись, произнес он. – Федя, а что, по-твоему, нас ждет дальше? – задумчиво спросила девушка. – Мы будем жить долго, счастливо и умрем в один день, – рассмеявшись, ответил Федор. – Да ну тебя. Я же серьезно, – без тени улыбки проговорила Марьиванна. – Мы получим свои новые документы, уедем куда-нибудь далеко. Куда, я пока еще не решил. Через полгода я вернусь за деньгами, кое-что отдам Лехе, что обещал твоему отцу. Остальное привезу в наше гнездышко. Мы создадим свою фирму, я буду директором, а ты будешь заниматься экономическими вопросами. Может, уговорю Леху остаться с нами в качестве начальника безопасности. У нас будут работать только самые лучшие специалисты, которые будут хорошо зарабатывать и гордиться, что работают в нашей фирме. Мы будем как семья и станем самыми крутыми на рынке. Через несколько лет мы будем богатыми и уважаемыми людьми, у нас с тобой будут дети и все будет просто отлично! – смеясь, закончил Федор и обнял Машу. – Красиво! – задумчиво проговорила девушка и, потянувшись, поцеловала Федора в щеку. Глава 53 Валера зашел в квартиру и бросил спортивную сумку под вешалку. После занятий в спортзале все тело, как обычно, немного ныло. Он уже собрался наполнить горячую ванну, чтобы отдохнуть и расслабиться после физических нагрузок, когда в комнате раздался телефонный звонок. Это был Астахов. Их отношения за последний месяц стали несколько напряженными. Поиск климовских миллионов закончился ничем, более того, еще пришлось и от Клима избавляться. Дело оказалось довольно громким, и, насколько можно было судить из газет и разрозненных высказываний друзей из различных силовых структур, оно шло полным ходом. Конечно, все, как всегда, закончится пшиком, но все-таки это вносило в жизнь Валеры некоторую ненужную нервозность. Отчасти ответственность за это он возлагал на Игоря Николаевича. Неожиданно в комнате раздался телефонный звонок. Валера снял трубку, как всегда выжидательно помалкивая. Кому надо, заговорит первым. – Здорово, это я, – раздался в трубке голос Астахова. – Надо срочно встретиться, – перешел он сразу к делу. – Есть кое-какая интересная информация по нашему вопросу. Похоже, еще не все потеряно, – бодро проговорил майор. К звонку Астахова Валера отнесся без особого энтузиазма, но встретиться все же согласился. Встреча была назначена через два часа, как обычно, в старой пельменной в центре. Все вновь завертелось с того момента, когда Астахову неожиданно позвонил Витя Соколов, прапорщик Кручининского летного полка, находящегося в семи километрах от деревушки Валентиновки. Он бодро, с воодушевлением доложил, что друзья Игоря Николаевича благополучно доставлены в Новороссийск и он хоть сейчас готов продолжить дальнейшее сотрудничество на установившихся взаимовыгодных условиях. Астахову стоило большого труда и изворотливости, чтобы аккуратно выяснить, о каких именно друзьях идет речь. Когда же прапорщик между делом упомянул, сколько его «друзья» отвалили ему за перелет, а кроме того, «друзья» еще и знакомы со Слоном и Верой, Астахов чуть не подпрыгнул на стуле. Взяв себя в руки, он осторожно вытянул из прапорщика описание «своих друзей», предупредил, чтобы тот держал язык за зубами, и тепло поблагодарил «за оказанную помощь». С этого момента Игорь Николаевич лишился покоя. Он с кипучей энергией принялся повторно анализировать всю имеющуюся информацию по всем персонажам глуховецкой истории, методично дополняя ее новыми разрозненными данными, которые удалось по крупицам собрать, не привлекая лишнего внимания со стороны коллег и начальства. Неожиданно он натолкнулся на любопытный факт в биографии Семы Седова, о котором ранее не знал. Оказывается, у Седого есть родной брат, проживающий в Новороссийске, куда простодушный жадный идиот прапорщик отправил «друзей» Астахова. Игорь Николаевич тут же решил связаться с Глуховецким отделением внутренних дел и попытаться кое-что уточнить в отношении Седого. Из-за давних неприязненных отношений двух ведомств он не возлагал особых надежд на этот звонок. Однако разговор с новым начальником ГУВД Глуховецка Гулевским, на удивление, оказался полезным. У Игоря Николаевича сложилась твердая уверенность, что новый начальник глуховецкой милиции очень нуждается во влиятельных московских друзьях и готов лезть из кожи, чтобы таких завести. Гулевский поведал подробно о гибели Вацека и Петрухи, о косвенных уликах, которые указывали в этом деле на Слона, о своей теории насчет суперкиллера Фикуса, а также о том, что некто, по описанию похожий на таксиста Савченко, с какой-то девушкой ускользнул от него в Валентиновке, словно растворившись в воздухе. Астахов усмехнулся: «Ты даже не представляешь, дружок, насколько ты близок к истине насчет воздуха, – ехидно подумал Астахов. – В конце восьмидесятых из вашего ведомства пинками разогнали всех пьющих, но толковых мужиков, а вместо них набрали умельцев на все руки из числа партийной номенклатуры. Похоже, приятель, ты из их числа. Что ж, люди всякие нужны, люди всякие важны. Будем дружить». Он тепло распрощался с Гулевским, пожелал ему удачи в поисках Фикуса и туманнонамекнул на то, что тот может рассчитывать на его поддержку в самых разнообразных вопросах. После этого Астахов тут же решил подробнее выяснить все о дочери Седого. В памяти отчетливо всплыла встреча с другом предводителя глуховецких таксистов и его рассказ о том, как дочь Седова, Григорьеву Марию Ивановну, работницу «Прима-банка», видели с таксистом Савченко, входящими в подъезд ее дома. «Друзья», улетевшие в Новороссийск, наконец обрели ясные и отчетливые образы. «Если учесть, сколько они отвалили этому жадному дебилу-прапорщику за перелет, то деньги, похоже, они не считают. А значит, они стопроцентно что-то знают о климовских бабках или имеют к ним доступ», – решил Астахов и удовлетворенно откинулся на спинку стула. Ухмыльнувшись, он глянул на бронзового Феликса и показал ему средний палец. «Ошибаешься, еще не все потеряно!» – негромко проговорил Игорь Николаевич.