– Думаю, что он и Костян уже ничего не скажут. Скорее всего, ваш Фикус их уже грохнул, – лениво произнес Ряха. – Что-о-о-о? – изумленно воскликнул майор. – Что слышал. Он и меня чуть не пристрелил, я еле вывернулся, – хмыкнув, произнес Ряха. – Ряха, ты, часом, не бухой? Ты хочешь сказать, что видел Фикуса и знаешь, как он выглядит? – Я видел его на расстоянии вытянутой руки, но лучше бы мне с ним больше никогда не встречаться. Как вспомню, так мурашки по коже. Страшный тип, смотрит, как змея перед броском. – Как он выглядел? – вскрикнул Гулевский. – Да обычно. Молодой, моего возраста, борода. При нем была еще девка симпатичная, блондинка с короткой стрижкой, и очкарик средних лет. Так что насчет пленки? Или мне ее кому другому предложить? – проговорил Ряха. – А что ты за нее хочешь? – спросил Гулевский. – Десятку зеленью, – уверенно произнес Ряха. – Ты с дуба рухнул? – воскликнул Гулевский, на всякий случай пытаясь сбросить цену. – У меня столько нет! – Ну тогда пока, – огорченно произнес Ряха. – Я сваливаю из вашего поганого городишки. Позже перезвоню, когда бабки соберешь, – проговорил он, и в трубке пошли короткие гудки. Гулевский раздосадовано швырнул трубку на место. Через два часа начальнику городского управления внутренних дел на стол легла телефонограмма о том, что в ста километрах от Глуховецка рано утром жителем села Вольного в районе старой дороги был обнаружен догорающий автомобиль «Чероки», в котором были обнаружены два обгоревших трупа. Все указывало на то, что Ряха, похоже, говорил правду и Григ с напарником действительно, скорее всего, мертвы. Еще через час Гулевский своим ключом открыл дверь квартиры, в которую поселил Грига и компанию. Квартира была пуста. «Похоже, нервы у мелкого бандита не выдержали, и он действительно свалил из города», – рассудил Гулевский и задумчиво покинул квартиру. «Но что же теперь с пленкой? Она действительно у Ряхи или это блеф? И что он нес о Фикусе? Он действительно его видел или, может, сам завалил своих корешей и решил свалить все на местную городскую легенду?» Гулевский в недоумении почесал затылок. «Казалось, бы, все уже наладилось и успокоилось, так нет же. Опять какие-то климовские отморозки убиты у нас в городе, и все опять становится неспокойным и запутанным. А кроме того, вновь всплывает тень этого таинственного Фикуса. Будь он неладен!» Глава 70 На следующий день Федор и Марьиванна тронулись в путь по направлению к Москве. Прощание с Лехой было недолгим. Все трое были невыспавшимися, усталыми и молчаливыми. Приборка в квартире длилась почти до утра. Врач пришел на два часа позже, чем обещал. Внешне он производил впечатление спившегося слесаря. Лет шестидесяти, красное грубое недовольное лицо, большой мясистый нос в мелких синеватых капиллярах, одет неряшливо, нервный, но похоже, что дело свое все же знал достаточно хорошо. Эскулап долго и внимательно с хмурым видом осматривал женщину, после чего, выйдя из спальни, подтвердил предположение Марьиванны о сотрясении мозга средней тяжести, но категорически отверг ее беспокойство о внутренних повреждениях. Выписав рецепты и дав рекомендации по уходу, он откланялся, быстрым неуловимым движением спрятав в карман врученные Лехой деньги. – Как все объяснишь Наташе? – спросила Марьиванна Леху после ухода врача. – Скажу правду, – невозмутимо ответил Алексей. – Бандиты посчитали, что после смерти Борисыча в квартире могут быть припрятаны какие-нибудь ценности, и решили проверить. Обычный грабеж, сейчас такое часто случается. В милицию обращаться было некогда, поэтому я попытался решить вопрос самостоятельно. В этом мне неоценимую помощь оказали старые друзья. Вот и вся история. Натка все поймет правильно, не переживай на этот счет. Сложнее будет объясниться с Антохой, но я что-нибудь придумаю, – подвел черту с невозмутимым видом Леха. После полуночи мужчины выкрутили в подъезде лампочки и, соблюдая максимальную предосторожность, в темноте вынесли завернутые тела, погрузив их в джип «Чероки» и закидав сверху какими-то темными тряпками. Машина медленно продвигалась на запад из Глуховецка, когда впереди неожиданно появился наряд ГАИ. Гаишник лениво поднял жезл, приказывая остановиться. Леха спокойно притормозил, быстро вынул откуда-то небольшую фляжку, сделал большой глоток и, пошатываясь, вылез из машины. Федор вжался в кресло, с ужасом представляя, что сейчас может произойти. Одинокая машина, без документов, в салоне два трупа, скучающие гаишники и Леха, не спеша идущий им навстречу. А если учесть, что сзади за поясом под рубашкой у него ТТ одного из бандитов, то высока вероятность того, что кровавый кошмар сегодняшнего дня еще не закончился. Савченко вдруг почувствовал, что зубы его мелко постукивают, а все тело словно одеревенело от напряжения. – Командир, каюсь, выпил малость, поругался с женой на даче, вот с другом и свалили среди ночи. Честно, во всем признаюсь, виноват, но пойми, как мужик мужика. За день достала своими грядками. Я из штанов выпрыгиваю, пашу целыми днями, так еще и на даче напряг терпеть должен. А в довершение ко всему эта змеюка еще и черпак спрятала, еле нашли. Ну ты прикинь, какую позоруху мне перед другом устроила, – послышался громкий возмущенный голос Лехи. Гаишник что-то тихо ответил, и Леха вместе с ним залез в служебную машину. В это время второй служивый подошел к джипу и заглянул в темный салон. – Далеко едете? – спросил он Федора. – А шут его знает, говорит, что нет, – ответил, как можно спокойнее Федор и кивнул в сторону Лехи, залезшего в машину ГАИ. – Конфуз у них семейный произошел, вот мы с ним и смахнули с дачи. В это время из служебной машины вылезли Леха и гаишник. – Спасибо, брат! – с чувством проговорил Леха и медленно поплелся к джипу. – Счастливого пути! И давай осторожно, больше шестидесяти не выжимай! – крикнул ему вслед гаишник. – Обещаю, мужик! – ответил Леха и залез в салон. После чего завел машину, и она медленно двинулся дальше. – Леха, ну у тебя и нервы! – вырвалось у Федора. Тот в ответ лишь пожал плечами и тихо проговорил: – Все ходы просчитаны, Фикус. Это объездная дорога, она разбита в хлам. Никто в трезвом уме по ней не поедет, кроме тех, кто боится бухим ехать по основной трассе, где полно ментов. Такие бухарики и выбирают эту объездную дорогу в надежде проскочить по ней без лишних проблем с ментами. Но они иногда именно на это и рассчитывают. За ночь здесь гаишники вылавливают двух-трех подвыпивших чудиков, которые либо жирно откупаются, либо подписывают протоколы. Риск был минимальный. Мы либо спокойно проскакиваем, либо спокойно откупаемся. Нервы здесь ни при чем, – равнодушно закончил Леха. – А если потом, когда обнаружится машина, они вспомнят эту встречу? – с беспокойством спросил Федор. – Я им бабок отвалил столько, что они и под пыткой не сознаются, что когда-либо нас видели. Даже издалека. А иначе может всплыть вопрос, сколько они с меня слупили. А им это надо? – ухмыльнувшись, спокойно ответил Алексей. Какое-то время они ехали молча. Наконец Федор не выдержал и решил задать вопрос, который не давал ему покоя. – Скажи, – спросил он, осторожно подбирая слова. – Это ты придушил подушкой того? Ну, ты понимаешь, о ком я… Леха быстро бросил на него удивленный взгляд. – Если везти в больницу, то не сразу, но скоро он все равно бы нас сдал. А смотреть на его мучения тоже было невыносимо. Что мне оставалось? – спросил он, бросив недоуменный взгляд на Федора. От простоты его доводов Федор поежился, словно на мгновение оказался в морозильной камере. Он растерянно покосился на сидевшего за рулем мужчину, как будто видел его впервые, и решил больше этот вопрос не поднимать. Через, минут сорок машина начала притормаживать. – Кажется, здесь, – тихо произнес Леха, вглядываясь в сторону леса. Машина свернула на какую-то еле заметную грунтовую дорожку и остановилась. – Фикус, ты вот что, соскакивай и подожди меня здесь, понаблюдай. Я проеду чуть дальше и минут через десять вернусь, – проговорил Леха, оглядываясь по сторонам. Федор вылез из машины и, усевшись на какое-то поваленное бревно, принялся ждать, осторожно выглядывая на дорогу из-за кустов. Через несколько минут в ночи что-то ухнуло, и темнота леса в той стороне, куда уехал Леха, озарилась ярким пламенем. Федор с беспокойством стал оглядываться по сторонам, ожидая, что вот-вот кто-то остановится на дороге, раздадутся крики и вскоре появится пожарная машина и милиция. Но все было тихо. Зарево огня немного уменьшилось, и через пару минут перед ним неожиданно возник Леха. – Все. Пошли, – быстро проговорил он, направляясь к противоположной стороне дороги. – Ты, же сам мне когда-то говорил, что сжигать машину не лучшее решение. – произнес Федор. – Нет времени тщательно зачищать следы. Пусть все выглядит как примитивная криминальная разборка, – деловито проговорил Алексей. – Главное, что далеко от города. Быстрым шагом они прошли километра два. За все это время мимо не проехала ни одна машина. Наконец они добрались до развилки и, пройдя еще минут десть, оказались на основной трассе, где, несмотря на раннее утро, уже деловито сновал транспорт. – А, вот сейчас, уже, можно начинать голосовать. – произнес Леха и поднял руку. Через час Федор и Алексей были дома. Леха сразу прошел к спящей жене и, лишь убедившись, что все нормально, устало присел за кухонный стол. Рядом кулем плюхнулся Федор. Вошедшая Марьиванна, посмотрев на мужчин, сокрушенно охнула: – Ну и видок у вас, в гроб краше кладут. Есть хотите? Сидящие за столом мужчины одновременно отрицательно мотнули головами. – Если только чаю, и то не крепкого, – устало пробормотал Федор. На следующий день, провожая Федора и Марьиванну, Леха подошел к минивэну. Федор стоял возле водительской дверцы, копаясь в карманах, проверяя, не забыл ли чего. – Фикус, а ты крепче, чем кажешься, – задумчиво проговорил Алексей и шутливо толкнул Федора плечом. Тот улыбнулся и в ответ тоже легонько толкнул плечом Леху. Мужчины обменялись крепким рукопожатием, и Федор полез за руль минивэна. – С богом! – произнес Алексей и махнул на прощание рукой. Минут через пятнадцать, приближаясь к выезду из Глуховецка, Федор покосился на Марьиванну. Та сидела, скрестив руки на груди, сжав плотно губы, и с недовольным видом глядела на дорогу. – Ты на что-то злишься? – мягко спросил Федор. – Дуралей ты, Фикус, – грустно буркнула Марьиванна, не отрывая взгляда от дороги. – Я не злюсь, я грущу. У меня ощущение, что я больше никогда не увижу свой родной город. Тем временем машина наконец выбралась на основную трассу, и Федор сильнее притопил педаль газа. Глава 71 Минивэн медленно катил по ночной плохо освещенной Московской кольцевой дороге, старательно объезжая многочисленные выбоины. – Правильно МКАД называют дорогой смерти. Наверное, при нашей жизни мы никогда не увидим в стране, ну или хотя бы в Москве, нормальных дорог! – недовольно пробурчал Федор, притормаживая перед очередной асфальтовой пробоиной. – Сережа, ты становишься брюзгой, – усмехнувшись, проговорила Марьиванна и тут же громко испуганно закричала: – Осторожно! Неужели ты не видел, что этот синий «сарай» притормаживает!