Гулевский был уверен, что найденные останки тела принадлежат несчастному Слону, племяннику покойного Клима, а его убийцей является таксист Савченко. Он же и есть таинственный профессиональный убийца Фикус. «Вероятно, что Фикус и Слон были в сговоре. Они тщательно продумали и осуществили ограбление в поезде, уничтожив людей Клима, но потом, как это чаще всего бывает, Фикус решил, что ему деньги нужнее, чем Слону, и избавился от него. А потом и от всех, кто был отправлен на поиски денег», – рассудил Гулевский, как всегда задумчиво глядя в окно своего кабинета: «Вместе со своей любовницей Григорьевой Фикус подался в бега. Остается только найти Фикуса и задать ему один интимный вопрос: «Где бабки Клима? Удалось ли им забрать их с собой или они по-прежнему находятся где-то здесь, в Глуховецке? Ведь с пятью миллионами долларов наличными по стране много не набегаешь, особенно когда тебя ищут», – подумал Гулевский, сметая невидимые соринки со своего стола. Однако своими выводами он не спешил с кем-либо делиться, предоставив следствию возможность не спеша идти своим чередом, спокойно наблюдая за тем, куда кривая вывезет. «Главное, чтобы Фикус хоть тушкой, хоть чучелком, но в итоге оказался здесь, в Глуховецке. Тогда в тихих уютных местных КПЗ, или, как их с недавнего времени требуется называть, ИВС – изоляторы временного содержания, с него можно будет спокойно, не спеша вытрясти все до донышка о том, где же все-таки находятся климовские миллионы», – ухмыльнулся Гулевский. – Самое забавное, что при этом ему можно будет обещать все что угодно, хоть свободу вчистую. Все равно, как только этот гаденыш выведет на кубышку, он, как это иногда случается, вдруг неожиданно покончит с собой в камере или погибнет при попытке к бегству во время проведения следственного эксперимента. Это и раньше было несложно устроить, а сейчас-то тем более. Благо теперь везде, где надо, расставлены свои люди. Собаке собачья смерть. Главное держать руку на пульсе и не упустить нужный момент. Это станет вполне достойной компенсацией за все мучения и страдания, которые доставил этот взбесившийся таксист. Тогда-то уж точно можно будет всерьез обдумать, как устроить себе тихую приятную жизнь где-нибудь на юге», – мечтательно рассудил Гулевский, рассматривая поверхность стола. – Но начинать надо с «Космоса», – забывшись, вслух проговорил он и, тут же спохватившись, смущенно начал опять сметать невидимые соринки со своего идеально чистого стола. После того как с соринками было покончено, Сергей Дмитриевич пролистал свой еженедельник и с удовлетворением отметил, что совещание в главке намечено через два дня. Следовательно, послезавтра вечером, будучи в Москве, можно будет наведаться в гостиницу «Космос» и без лишнего ажиотажа выяснить кое-что о ее постояльцах, проживавших с двадцать седьмого по тридцатое августа. Последней удивительной новостью за неделю был звонок капитана московского УФСБ, который вежливо поинтересовался, какие отношения были у Сергея Дмитриевича с майором Астаховым. Из витиеватого разговора с капитаном Гулевский понял, что Астахов пропал и контора всерьез обеспокоена его исчезновением. Сергей Дмитриевич честно и добросовестно ответил на все вопросы капитана, благо скрывать ему было нечего, но в ответ, как ни старался, так и не смог выжать из собеседника подробности исчезновения Астахова. Глава 75 Совещание закончилось быстрее, чем ожидал майор Гулевский, и уже в восемнадцать часов он входил в вестибюль гостиницы «Космос». Вернуться в Глуховец Сергей Дмитриевич планировал десятичасовым ночным поездом, так что времени было достаточно, и он не спеша направился к регистрационной стойке, удивленно оглядываясь по сторонам. Ранее он бывал здесь дважды, последний раз пять лет назад. То, что он сейчас видел, никак не вязалось с тем помпезным заведением эпохи позднего развитого социализма, который отпечатался в его памяти. Весь просторный холл был буквально утыкан какими-то разноцветными кричащими ларьками с сувенирами, алкоголем, импортными сигаретами, шмотьем, гирляндами, свисающими чуть ли не с потолка и до пола, а также рекламными плакатами полуголых девиц и лентами упаковок цветных презервативов. У одного из ларьков два смуглых кавказца громко о чем-то скандалили, но на них никто не обращал внимания. Из-за всего этого ярмарочно-балаганного шика холл гостиницы словно уменьшился в размерах и стал темнее. «В сарай какой-то превратили приличную гостиницу», – раздраженно подумал Гулевский, приближаясь к стойке. За стойкой стояла хмурая тучная женщина лет пятидесяти в черном костюме и белой блузке с бейджиком на необъятной груди. На бейджике еле читалась корявая надпись, сделанная от руки: «Администратор. Евсюкова Тамара Дмитриевна». Гулевский достал удостоверение и, сунув его на короткое мгновение под нос администраторше, грозно скороговоркой произнес: «Майор Гулевский Сергей Дмитриевич, управление внутренних дел. У меня к вам пара вопросов». Женщина молча уставилась на майора тяжелым угрюмым взглядом и ничего не произнесла. – Меня интересуют ваши постояльцы, проживающие с двадцать седьмого по тридцатое августа, – с напором произнес Гулевский. Усмехнувшись, Тамара Дмитриевна низким голосом медленно проговорила: – Ты, майор, с луны, что ли, свалился? Если надо что-то о гостях выяснить, приходи утром с десяти до двенадцати, когда руководство будет на месте. Вот тогда и спрашивай, – и она, презрительно хмыкнув, отвернулась от Гулевского. – Так, Тамара Дмитриевна, а скажите, пожалуйста, вы в эти дни работали? – сбавляя тон, миролюбиво спросил Сергей Дмитриевич. – Ну, допустим, и что? – ответила неприязненно женщина. – Я двадцать восьмого и двадцать девятого две смены подряд отработала. На то были внутренние причины. И что с того? В это время к стойке подошла пестрая группа туристов, и в тот же миг холл наполнился шумными раздраженными голосами. Тут же откуда-то появились еще две девушки, также одетые в строгую черную униформу, и все три сотрудницы отеля переключились на расселение туристической группы. Гулевский с досадой отошел от стойки и направился к мягкому креслу, стоящему в углу холла. Через час последние туристы с чемоданами разбрелись по номерам, и холл опустел. Две помощницы Тамары Дмитриевны тоже куда-то отошли с гостями. Гулевский поднялся с кресла, потянулся и вновь двинулся на штурм неприступной администраторши. Та, увидев его, удивленно застыла. – Ну что еще? – раздраженно пророкотала Тамара Дмитриевна. – Я же сказала вам, что без своего начальства я говорить не буду! – Спокойно, Тамара Дмитриевна, у меня только один вопрос, и я уйду, – улыбнувшись, произнес Сергей Дмитриевич и достал из кармана два сложенных на четыре части листка. На одном была старая фотография Савченко, а на другом – его фоторобот, сделанный полгода назад со слов жены. – Скажите, вы вот этого парня не припоминаете? – спросил он, расплывшись в самой доброжелательной улыбке. – Послушайте, ну что вы как ребенок, ей-богу. У меня есть свое начальство, у него есть свое начальство, в том числе и из ваших. Лишний раз рот откроешь и без работы останешься. Вы там между собой все порешайте, и тогда я готова с вами хоть сутки напролет беседовать, – устало проговорила администраторша. Однако от майора не ускользнул удивленный взгляд женщины, когда она посмотрела на фотографию и фоторобот. Тамара Дмитриевна явно что-то знала. Гулевский, вздохнув, полез в карман и, достав несколько купюр, положил их на стойку. Взгляд администраторши мельком скользнул по деньгам, и она словно случайно смахнула их рукой к себе под столешницу. – Ну что ж с вами делать? – горестно вздохнула женщина и начала листать какой-то журнал. – Сергей Викторович Клюев и Виктория Валерьевна Долина, вот и адрес регистрации есть, – и она повернула журнал к Гулевскому. Тот внимательно несколько раз пробежался по строчкам записи в журнале, тщательно все запоминая и не делая, как обычно, пометок в своем блокноте, затем удивленно спросил: – Это точно мой парень? Адрес город Владивосток? Не Санкт-Петербург? Ошибки быть не может? – Не может, – отрезала обиженно администраторша. – Я их хорошо запомнила. Он ночью с девчушкой приехал. Оба зачуханные, как бездомные дворняги, но с деньгами у них проблем не было. А у меня, на их счастье, как раз полулюкс освободился. Ну, я их и заселила. А через день смотрю – их просто не узнать. Оба такие красавцы, разодетые, как фотомодели. Мужики, что были в холле, глядя на девчонку, шеи себе чуть не посворачивали. Я двадцать пять лет в гостиничной сфере работаю, у меня глаз на лица наметан будь здоров. Так что- никакой ошибки. – Вот ты, Фикус, и попался! – возбужденно прошептал Гулевский, бодрым шагом покидая гостиницу «Космос». До отправления поезда майор перекусил в каком-то кафе рядом с вокзалом, не отказав себе в удовольствии выпить сто пятьдесят грамм хорошего коньяка. В наилучшем расположении духа он направился на перрон к поезду, предполагая пораньше разместиться в купе и хорошо выспаться до прибытия в Глуховецк. Не спеша продвигаясь по перрону в поисках своего вагона, он неожиданно услышал откуда-то сзади спокойный, ровный голос: – Товарищ майор, Сергей Дмитриевич, одну минуточку. Гулевский удивленно повернулся на голос. Перед ним стояли двое крепких мужчин. Одному на вид было лет пятьдесят, второму – около, сорока. Тот, что был постарше, протянул Гулевскому раскрытое удостоверение. «Служба собственной безопасности», – успел прочесть Гулевский до того, как мужчина убрал удостоверение. – Прошу сдать удостоверение и оружие, – бесцветным голосом проговорил молодой. – Я не ношу с собой оружие, – изумленно заморгав глазами, тихо проговорил Гулевский вмиг пересохшими губами. – А на каком основании? Старший требовательно вытянул вперед руку. Гулевский механически достал и отдал ему свое удостоверение. – Пройдемте к машине. Приказано срочно доставить вас на Петровку, – все тем же бесцветным голосом проговорил мужчина постарше, кивнув головой куда-то в сторону. – Надеюсь, вы не будете делать глупостей? – добавил он, пристально глядя в глаза майора. Троица медленно двинулась вперед в сторону остановки такси. Гулевский на негнущихся ногах в центре, двое сопровождающих по бокам. – Ребята, вы можете мне объяснить, в чем дело? – заплетающимся языком пробормотал Сергей Дмитриевич. – Вы же знаете, что нет. Так зачем спрашиваете? – произнес тот, что был моложе. – Речь идет о некоей компрометирующей меня магнитофонной записи? – в отчаянной попытке понять, что происходит, наугад спросил Гулевский и, остановившись, внимательно вгляделся в лица своих спутников. По тому, как быстро и растерянно они переглянулись, Сергей Дмитриевич отчетливо понял, что попал в точку. «Приплыли. А ведь это полная жопа! Но не мог же Ряха сам ее принести на Петровку? Следовательно, она всплыла как-то случайно», – пронеслось в его голове. – Послушайте, у этого эпизода есть очень простое и логичное объяснение. Я действовал в интересах дела, – дрожащими губами пробормотал Гулевский, безуспешно пытаясь изобразить снисходительную улыбку. – Давайте обсудим это позднее и не здесь, – мягко проговорил тот, что был постарше, и легонько потянул Гулевского за руку к стоящей рядом черной «Волге». «Как и при каких обстоятельствах могла всплыть эта чертова пленка? – вертелось в голове Гулевского тревожная назойливая мысль. – Кругом полный бардак, что ни день, то по всей стране гремят выстрелы, и особенно в Москве. Обезумевшие от жадности злобные бульдоги рвут глотки друг другу за наиболее жирные куски собственности. Так с чего это вдруг кому-то в Москве всерьез понадобилось копаться в моих глуховецких шалостях? Других, что ли, более серьезных дел нет? Наверняка кто-то из бывших «клиентов» Клима наверху усердно «зачищает поляну», избавляясь от любой компрометирующей соринки. В чей же замес я угодил? Да, впрочем, какая теперь разница. На карьере при любом раскладе можно поставить жирный крест. Старая сволочь Неменялин наверняка уже знает, что это я помог его из кабинета выставить, и теперь по запросу с радостью такую характеристику на меня накатает, что хоть сразу сам на зону отправляйся. Вопрос только в одном – решат по полной законопатить или же спустят на тормозах, удовлетворившись моим увольнением? А что если меня этот пропавший Астахов привлек к своей оперативной игре против Клима? Фигня, конечно, полная, за такую самодеятельность огребают люлей выше крыши, но это все же лучше, чем добровольная связь с Климом. Лишь бы теперь этот Астахов не вынырнул откуда-нибудь, как черт из табакерки. А раз так, то в любом случае не стоит спешить сливать добытую сегодня информацию о Фикусе. Она еще очень может пригодиться. Позднее. Этот сучонок чувствует себя в безопасности. Валить за границу по фальшивым документам он не рискнет. Да и зачем ему это? Окопался где-то на краю земли и ведет счастливую безбедную жизнь добропорядочного гражданина. Но, зная новую личину этого упыря, найти его будет несложно. И вот тогда-то можно будет ласково спросить, а не желает ли он немножко поделиться климовским добром? Поди, тяжко все самому нести. Надо только умно и осторожно разыграть эту карту. А пока, Фикус, расти, обрастай жирком. К моменту моего внезапного появления в твоей приятной жизни ты хорошо усвоишь простую истину: «Чем выше взлетаешь, тем опаснее становится падать». А падать ты не захочешь, зря, что ли, столько дел наворотил. Ты, Фикус, теперь моя единственная надежда на дальнейшую приличную жизнь», – отрешенно подумал Гулевский, всматриваясь в пролетающие ночные виды Москвы через стекла черной служебной «Волги». Глава 76 Три недели во Владивостоке прошли для Федора и Марьиванны в мучительном ожидании известий о прибытии долгожданного почтово-багажного вагона. Они периодически по очереди звонили на товарную станцию, пытаясь уточнить, где находится их вагон и все ли идет по плану. Каждый раз, когда в редких случаях им вдруг удавалось дозвониться, они слышали один и тот же равнодушный бубнеж диспетчера: «Информацией по поводу вашего вагона на данный момент я не располагаю, но по изменению сроков прибытия пока сообщений не поступало». Наконец в один из дождливых дней в квартире раздался долгожданный звонок с товарной станции, и все тот же равнодушный голос диспетчера сообщил: «Ваш груз за номером 280 667 на имя Клюева Сергея Викторовича прибыл на товарную станцию Первая Речка. Если в ближайшие три дня груз не будет вывезен, то за каждый день просрочки вам будет выставлен дополнительный счет за хранение». На следующий день уже с самого утра Федор и Марьиванна обивали пороги кабинетов товарной станции, где Федору пришлось что-то многократно объяснять, предъявлять грузовые документы и ставить подписи на листах грозного соглашения об ответственности за несвоевременное получение груза. Через три часа обычной железнодорожной бюрократической неразберихи, нервотрепки и поисков состава Федор наконец вывел машину из вагона и тронулся в сторону ворот товарной станции, осторожно пропуская резво снующие по территории грузовики. Уступая дорогу очередной фуре с контейнером, он обратил внимание на черный автомобиль «Тойота-Краун», затормозивший рядом метрах в десяти. Что-то неприятно насторожило Федора в водителе машины, который прищуренным колючим взглядом проводил его машину, переговариваясь с кем-то по мобильному телефону. Попетляв по территории товарной станции в поисках выезда, Савченко заметил, что «Краун» неотступно следует за ним. – Подожди, я сейчас. Кажется, что-то намоталось и скребет по днищу, – прижимаясь к обочине, проговорил Федор и, не дав Марьиванне успеть что-либо возразить, быстро вылез из машины. Сбросив легкую куртку на асфальт, он решительно улегся на нее и подлез под днище минивэна. Туда, где были прикреплены два небольших металлических ящика с долларами, не уместившимися в подполе салона. Два барашка плотно держали крышку торцевого отверстия каждого из ящиков, куда Федор впихнул пачки долларов. Но вместе с последней пачкой в один из ящиков был помещен и злополучный макаров Слона с запасной обоймой. С усилием открутив два барашка, Федор осторожно снял крышку, вытащил пистолет и засунул его за пояс под рубашку. Затем он водрузил крышку на место и, выбравшись из-под машины, принялся тщательно отряхиваться, осторожно посматривая по сторонам. Как только Савченко уселся за руль и машина тронулась с места, раздался недовольный голос Марьиванны: «Сережа, ты что чудишь! Смотри, брюки, куртку – все перемазал! Нельзя это было потом, переодевшись, сделать?» Федор молча, напряженно сжав челюсти, смотрел вперед, периодически бросая настороженный взгляд на черный «Краун», продолжающий следовать за ними. На проходной, предъявив документы и разрешение на выезд, ему показалось, что черный автомобиль куда-то исчез, и он облегченно вздохнул. Однако метров через триста после проходной огромный «Краун» обогнал его и остановился, перекрыв дорогу. Тут же сзади, почти впритык к минивэну, прижался серебристый внедорожник «Ниссан-Патрол». Из «Крауна» не спеша вылезли четверо крепких высоких парней. Все были почти наголо острижены, в одинаковых просторных спортивных костюмах, кроссовках, рукава курток были по локоть закатаны, на руках каждого виднелись множественные татуировки. Парни с деловым видом подошли к минивэну и начали его внимательно, по-хозяйски осматривать со всех сторон, о чем-то негромко переговариваясь и одобрительно кивая головами. Наконец, один из них с золотыми фиксами подошел к водительскому месту и лениво проговорил, обращаясь к Федору: «Слышь, выскочи, переговорить надо». Федор вынул ключ из замка зажигания, сунул его в карман брюк и, одернув рубашку на поясе, вылез из машины, бросив быстрый взгляд на застывшее от страха лицо Марьиванны. – У нас на твою тачку есть железный покупашка. Поэтому мы сейчас едем к нотариусу, делаем доверку, ты получаешь штуку баксов, и мы мирно разбегаемся, довольные друг другом. Другой вариант: ты и твоя баба приляжете здесь отдохнуть на газончике без машины и без бабок, – ухмыльнувшись, произнес парень и выжидательное уставился на Федора. В это время трое его друзей подошли ближе, и компания обступила Федора с трех сторон. Один из них не спеша демонстративно надел черные кожаные перчатки. Оглянувшись по сторонам, Федор по достоинству оценил выбранное бандитами место. Вокруг ни души. Только быстро выезжающие со станции грузовики, которым не было никакого дела до остановившихся у обочины трех автомобилей. – Но с какой стати? – наивно хлопая глазами, воскликнул Федор. – Все просто. Если ты решил таскать тачки из Европы, надо согласовать это с нами. А чтобы спать спокойно, дурашка, надо регулярно платить налоги на развитие местного предпринимательства. Ты решил, что самый умный? Решил самостоятельно втишь работать? Это, брат, большая ошибка и серьезное нарушение существующего порядка, – проговорил фиксатый, с ухмылкой глядя на Федора как, на малое, неразумное дитя. – Видать, с размахом работаешь, раз в почтовике тачки возишь. А значит, не последние бабки в кармане, не обеднеешь. Верно? Ладно, что мы все впустую базланим, – и он повернулся к тому, что был в перчатках. Тот ухмыльнулся, демонстративно слегка отступил и развернул корпус, явно показывая, что собирается нанести удар. В это время откуда-то появился желтый милицейский уазик и притормозил рябом с фиксатым. Из окошка машины высунулась жизнерадостная физиономия в милицейской фуражке. – Ну что, как дела? Все норм? – обратилась физиономия к фиксатому. – Вадик, а когда у нас было по-другому? – добродушно улыбнувшись в ответ, произнес бандит. – Ты, кстати, сегодня вечером к нам заскочишь? Давай подгребай, еще партейку в бильярд раскатаем. – Там видно будет, – ответил мент из уазика и, махнув на прощание рукой, скрылся в машине, после чего она с натужным ревом рванула прочь. Федор обреченно посмотрел ей вслед. – Ладно, я согласен, но только не за штуку, а за полторы. Идет? – негромко проговорил Федор, пытаясь выиграть время и чувствуя, как в нем медленно вскипает уже знакомая волна дикой веселой злости. Он постарался успокоиться и холодным оценивающим взглядом внимательно окинул сложившуюся расстановку сил. Позади в двух метрах за спиной находится капот минивэна, впереди на расстоянии метра стоит ухмыляющийся фиксатый, слева – нетерпеливый парень в перчатках, два других пассивно стоят с правой стороны. За минивэном вторая машина, в которой как минимум еще двое. Но пока они по какой-то причине остаются в машине, и им происходящего не видно. Услышав предложение Федора, вся компания тут же дружно жизнерадостно заржала. «Ну ты, чувак, хохмач», – произнес тот, что в перчатках, и тут же сделал пугающий выпад правым кулаком в сторону лица Савченко. Это было именно то, что требовалось Федору, чтобы с испуганным видом сделать пару шагов назад. Троица, продолжая посмеиваться, осталась на месте. Теперь расстояние между Федором и бандитами немного увеличилось, и достать его с места ударом стало сложнее. Федор быстро сунул руку за пояс и выхватил пистолет. Вся четверка замерла, уставившись на макаров, направленный на фиксатого. – Стоять! – рявкнул Федор, вытянув вперед руку с оружием, направляя его по очереди на каждого из парней. – Не дергайтесь, и никто не пострадает. Но больше, чем пистолет в руках Федора, бандитов шокировала метаморфоза, произошедшая с «клиентом». Его лицо словно окаменело, вытаращенные немигающие глаза пылали холодной безумной яростью, рот будто параличом перекосило в жуткой ухмылке. Вместо безобидного автомобильного барыги перед ними стоял сумасшедший безумец, готовый плюнуть свинцом в любого, кто сделает малейшее неосторожное движение. – Валите, и мы забудем это случайное недоразумение, – холодно проговорил Федор, внимательно прислушиваясь, не послышится ли какой-нибудь подозрительный шум сзади. Но позади неожиданно раздался тоненький писк Марьиванны: – Ребята, это моя машина, он мент, я его наняла для охраны. Не связывайтесь с ним, он будет стрелять, он уже так делал!