Я бросаю взгляд на него, на Сиршу и снова возвращаюсь к Грэму. — Убирайся, — говорю я четко, мой голос звучит отчетливо. — Когда будешь готов поступить по-моему, дай мне знать или возвращайся в Бостон. Я холодно улыбаюсь ему, повторяя слова, которые он сказал мне накануне: — В любом случае, это твой выбор. 10 СИРША Я не уверена, когда в последний раз видела своего отца в такой ярости. Пока человек, который, должно быть, правая рука Коннора, не слишком вежливо выводит нас из здания, я практически вижу, как из ушей моего отца идет пар. Он хватает меня за локоть, подталкивая к ожидающему нас автомобилю, и я вырываю его из его рук, как только мы оказываемся внутри. — Я знаю, что ты злишься, — говорю я ему тихим голосом. — Но это не причина срываться на мне. — Ммм. — Мой отец хмыкает, глядя в окно, как водитель сворачивает на дорогу, которая выведет нас из этой части города обратно в наш отель. Когда склад исчезает позади нас, я чувствую странное сжатие в животе. Впервые я испытываю болезненный страх, что, возможно, у нас все-таки ничего не получится. Что Коннор, возможно, решит избежать махинаций моего отца и Королей и останется здесь, с людьми, которые явно уважают его и все, что он построил. Если уж на то пошло, проявление лояльности на собрании заставило меня относиться к нему с большим уважением. Не то, чтобы я думала, что мое уважение так уж много значит для него. На самом деле, я сомневаюсь, что вообще что-то значу для Коннора, кроме моей ценности как невесты и удовольствия, которое я могла бы ему доставить. Помни об этом, говорю я себе, когда мы подъезжаем к отелю. Дело не в чувствах. Это бизнес. — Я решил, мы возвращаемся в Бостон, — сердито рычит мой отец, когда мы снова оказываемся в моей комнате, расхаживая взад и вперед по комнате. — Пусть он гниет здесь со своей недоделанной бандой разбойников. Любой стоящий мужчина должен благодарить меня за шанс жениться на тебе, править империей, которую построили наши семьи, а он ведет себя так, как будто делает тебе одолжение, возвращаясь, неблагодарный маленький… — Есть кое-что, что можно сказать в защиту свободы, — тихо говорю я. — Это то, чего хотел Лиам, и ясно, что Коннор чувствует то же самое. — Тогда линия Макгрегоров отравлена, отец и его недоноски сыновья, и будет лучше, если мы выгоним их всех и посолим землю позади них. — И кто тогда возьмет верх? — Подчеркиваю я. — Аластер Махони? Брайан О'Лири? Финн Монаган? Они захотят создать семью, отличную от нашей, выбросить все старое и заново накрыть стол, и тогда… где мы будем? Все будет хуже, чем когда Лиам все еще во главе, а ты на его стороне, даже если он женился на Анастасии. — Не произноси больше ее имени. — У моего отца такой вид, будто ему хочется сплюнуть. — Итак, что бы ты хотела, чтобы я сделал? — Он смотрит на меня так, словно это я каким-то образом виновата во всем, что происходит. — Два брата, и ни один из них не желает следовать по пути, уготованному для них. — Он качает головой. — Это чертовски чудовищная ситуация… — Позволь мне вернуться. — Слова вырываются из меня, и у меня перехватывает дыхание, чувствуя, как учащается мой пульс при этой мысли. — Я поговорю с ним. — И что? Заставишь его согласиться последовать моему примеру? Я вряд ли думаю… — Нам придется пойти на некоторые уступки. — Я никогда не разговаривала со своим отцом так смело, но если когда-нибудь и было время для этого, то именно сейчас. — Это единственный способ сохранить какую-то долю твоей власти за столом переговоров. Если мы примем некоторые изменения от Коннора, то потенциально сможем уберечь таблицу от переворота. — Я не говорю остального, что я не думаю, что Лиам заслуживает смертного приговора, каким бы глупым он ни был, потому что я знаю, что мой отец не согласится. — Дай мне полчаса на сборы и водителя, и я поеду к нему. — И что? Отдать ему тебя в обмен на его согласие? — Мой отец прищуривает глаза. — Я не допущу, чтобы ты выставляла себя шлюхой… — Моя брачная постель, это обмен на его место за столом, так что я бы сказала, что, несмотря ни на что, немного блудодействия позволяется. — Я спокойно встречаю взгляд отца, игнорируя искру гнева на его лице. — Но нет, я не собираюсь делать ничего подобного. Я планирую тотально убедить его, — добавляю я. — И посмотрим, смогу ли я заставить его согласиться с нашим мнением. Пойти на компромисс. Он снова хмыкает, и на мгновение мне кажется, что он собирается сказать мне "нет", возможно, даже, что мы возвращаемся в Бостон. С небольшим замиранием в животе я понимаю, что мне больше не нравится идея возвращаться без Коннора. До того, как меня вновь представили Коннору, я бы сказала, что мне было все равно, за кого выходить замуж. Это правда, что другие мои кандидаты менее привлекательны; Аластер Махони достаточно привлекателен, но довольно скучен, Брайан О'Лири настолько же широкоплеч, насколько и низок, а Финн Монаган на три года младше меня, с интеллектом человека гораздо более молодого. Но сейчас идея выйти замуж за кого-то другого кажется мне ударом, как будто я что-то потеряю, если Коннор не станет моим мужем. Как будто мне нужно, чтобы это сработало, а это, как я уже знаю, очень, очень опасно. Однако это не мешает мне ждать ответа моего отца, намереваясь попытаться пойти и урезонить Коннора, если смогу. — Тогда ладно, — рычит он, и я облегченно выдыхаю. — Спасибо. — Я стараюсь, чтобы мой голос звучал не слишком нетерпеливо. — Я думаю, что это хороший план. Есть шанс, что это сработает. И если это произойдет… — Если это так, то Лиам должен поблагодарить тебя за спасение его жизни, — резко говорит мой отец. — Но я не думаю, что он это сделает. — Нет, я тоже так не думаю. *** — Я пытаюсь найти баланс между сексуальной соблазнительницей, которая ходила на встречу с Коннором в ту первую ночь, и моим обычным "я". Я хочу, чтобы он желал меня настолько, чтобы у него возникло искушение выслушать меня, но в то же время я хочу, чтобы я тоже привлекла его. Я не хочу устраивать для него шоу. Я буду чувствовать себя увереннее, если не буду чувствовать себя совершенно другим человеком. Снова идет дождь, поэтому я выбираю пару темных зауженных джинсов, достаточно узких, чтобы подчеркнуть мою фигуру, но не таких облегающих, как те, что были прошлой ночью, и пару сапог для верховой езды до колен. Я сочетаю образ со светлым льняным топом, который свисает с одной стороны, обнажая ключицу и одно стройное плечо, с длинной тонкой золотой цепочкой и такими же золотыми висячими серьгами, которые я носила ранее. Я оставляю волосы распущенными, ниспадающими на плечи, но не прибегаю к макияжу. Немного теней для век цвета шампанского, легкий мазок туши. Я выгляжу юной, хорошенькой и сияющей, достаточно невинной, чтобы напоминать ему о том, что он получит, если женится на мне. Бабочки в моем животе трепещут от нервов, когда моя машина подъезжает к складу. У меня даже нет никакого реального способа узнать, здесь ли еще Коннор, но я должна хотя бы попытаться. Ясно, что способ ведения дел моим отцом с ним не работает. Когда я вхожу, на складе тихо, и я медленно иду в заднюю часть, мои нервы на пределе, когда я приближаюсь к комнате, где они проводили собрание. Если Коннор ушел, я не знаю, каким будет мой следующий шаг, но, к моему облегчению, когда я переступаю порог, он все еще там, перебирает бумаги за столом, все остальные ушли. Он поднимает взгляд, и по его лицу пробегает непроницаемое выражение. Я останавливаюсь как вкопанная, когда он медленно встает, отодвигая стул, чтобы обойти стол и подойти ко мне с опасным блеском в глазах. — Сирша, — бормочет он. — Разве никто никогда не предупреждал тебя о том, что не стоит приходить в подобное место одной, чтобы встретиться с таким мужчиной, как я? К тому времени, как он заканчивает говорить, он оказывается очень близко ко мне, его голос низкий и тихий в сгущающемся тепле комнаты, и я чувствую жар, исходящий от его сильного, мускулистого тела. — Кто сказал, что я пришла сюда, чтобы встретиться с тобой? — Мне удается каким-то образом сохранить свой голос ровным, и в глазах Коннора появляются веселые морщинки, когда он ухмыляется, глядя на меня сверху вниз. — С кем еще ты хотела бы здесь встретиться? — Спрашивает он, а затем его руки оказываются на моей талии, притягивая меня к себе на этот последний дюйм, так что я оказываюсь вплотную к нему, и его рот опускается на мой. Боже, это так хорошо. Я почти благодарна, что никогда до этого не целовала ни одного мужчину, по правде говоря, потому что ничто в мире не могло сравниться с губами Коннора. Конечно, даже не целомудренные, односторонние поцелуи, которые были у меня с его братом. Они не в счет, не тогда, когда меня целуют вот так, горячо и требовательно, язык Коннора ищет пространство между моими губами, жар внутри, его стон вибрирует у моей кожи, когда наши языки наконец переплетаются. О Боже. Это вызывает привыкание и опьяняет. Я могла бы утонуть в его поцелуе. Он почти мгновенно становится твердым, как скала, огромная, толстая выпуклость в его джинсах трется о мое бедро, когда его руки сжимают мои бедра, скользят к моей заднице, сжимая и раскачивая меня, пока он пожирает мой рот, как изголодавшийся мужчина. Я теряюсь в этом. Мои руки скользят вверх по его рубашке, хватаясь за ткань, притягивая его ближе, вместо того чтобы оттолкнуть, как я должна была. Я кончаю и стону в его губы, забыв, зачем я здесь и что я должна делать, пока Коннор не просовывает руку под мой свободный льняной топ, его пальцы скользят вверх к моей груди, и я возвращаюсь к настоящему. — Нет, я… — Здесь нет нормальной кровати, девочка, — рычит Коннор мне в рот, другой рукой все еще сжимая мою задницу, когда он перемещает руку выше, ища мою грудь, его английский акцент полностью пропал. — Но у меня была фантазия о том, чтобы согнуть тебя практически на любой поверхности, которую я смогу найти, если ты не возражаешь… — Я совершенно не сомневаюсь в этом! — Я выдыхаю эти слова, нахожу в себе силы оттолкнуть его и отступаю назад, тяжело дыша, вытирая распухший рот тыльной стороной ладони, пытаясь прийти в себя. Один поцелуй, и я словно забываю все, зачем пришла сюда. — Ты думаешь, я собираюсь потерять девственность, склонившись над столом благотворительной лавки на грязном складе? Коннор пожимает плечами, на его губах все еще играет ухмылка. — Это ты мне скажи, девочка, — приветливо говорит он. — Ты та, кто пришла ко мне. — Я здесь, чтобы поговорить. — Я делаю еще один шаг назад, в то время как он делает один шаг вперед, затем другой, пытаясь сохранить некоторую дистанцию между нами. — Я пришла сюда, чтобы договориться с тобой. Коннор приподнимает бровь при этих словах. — Ты? Не твой отец? — Твой брак с моим отцом, это часть сделки? Я так не думаю. — Я скрещиваю руки на груди, отказываясь уступать ни на дюйм. — Если ты согласишься, мы станем мужем и женой, поэтому я думаю, что именно мы с тобой должны вести переговоры прямо сейчас. — Неужели? — Голос Коннора заметно холоднее, но я все равно бросаюсь вперед. — Мой отец сопротивляется переменам, как ты и мог ожидать, но я не мой отец. Я открыта для того, чтобы делать что-то по-другому, и это могло быть сделано раньше. И поскольку я та, кто выйдет за тебя замуж, кто подарит тебе наследников, я думаю, что это то, чего мы с тобой хотим больше всего. — Как ты и сказала, — сухо отвечает Коннор. Он хмурится, некоторое время молча смотрит на меня, словно обдумывая. — Ты говоришь об этом так, будто думаешь, что мы будем партнерами, Сирша, но я хочу предупредить тебя, что это не так. Я не буду принимать наставления от твоего отца и уж точно не приму их от тебя. Это не твое место в этом деле. — А где находится мое место? — Я вздергиваю подбородок, вызывающе глядя на него, и он за секунду сокращает расстояние между нами, оказавшись так же близко ко мне, как и раньше. Я пытаюсь отступить, но стена совсем близко позади меня, и в итоге я оказываюсь прижатой к ней спиной, Коннор нависает надо мной, а мое сердце подскакивает к горлу. — Твое место будет в моей постели. Рожать моих детей. Поддерживать отношения с другими женами. Домашняя сфера, как это было всегда. — Слава богу, у меня есть степень в Гарварде, — съязвила я, и Коннор фыркнул. — Это был твой выбор. Если ты хочешь выставить себя моей невестой, чтобы заманить меня обратно, тебе следует ожидать сохранения роли, которую ты предлагаешь взять на себя. — Значит, ты хочешь, чтобы я стала твоей трофейной женой. — Я пожимаю плечами, отказываясь показать ему, что именно я думаю об этой концепции. В конце концов, это не что иное, как то, чего я всегда ожидала. — Я почти не удивлена. Что-нибудь еще? — Да. — Лицо Коннора каменеет, когда он смотрит на меня сверху вниз, его тело смещается ко мне так, что он почти касается меня от груди до бедер. — Если ты ищешь любовь, Сирша, ты не найдешь ее здесь. Меня не интересует любовь или даже настоящий брак. Я поднимаю на него хмурый взгляд. — Что ты подразумеваешь под настоящим браком? Мы должны обвенчаться должным образом, в церкви, по закону, мы будем мужем и женой… — О, мы исполним все формальности. Я ожидаю, что ни ты, ни твой отец не согласились бы на меньшее. Но я имею в виду, что помимо клочка бумаги и колец, которыми мы обмениваемся, помимо того, чтобы произвести на свет наследника, который последует за мной, у нас с тобой будет очень мало общего друг с другом. Я буду управлять королями так, как сочту нужным, а ты будешь вести мое хозяйство и разбираться с другими женами. Ты будешь закрывать глаза на то, кого я захочу трахнуть, пока я держу это в секрете, и в обмен, Сирша, как только ты подаришь мне наследника, я тоже буду закрывать глаза на любые интрижки, которые ты выберешь, до тех пор, пока ты не забеременеешь никаких других мужчин. Мы будем определять время наших попыток забеременеть, а в остальном ты будешь принимать противозачаточные средства, чтобы делать все, что пожелаешь. Пока мы пытаемся зачать ребенка, ты будешь находиться только в моей постели. Это мои условия. Я уставилась на него, на мгновение погрузившись в абсолютную тишину, шокированная. Из всех вещей, которые, как я думала, он мог сказать, это было абсолютно последнее. На самом деле, я никогда бы не думала об этом. — Я не заинтересована в том, чтобы спать с кем попало, — выпаливаю я, прежде чем успеваю придумать, что еще сказать, и это правда. Коннор возбуждает меня, но я никогда не встречала ни одного мужчину, который действительно стоил бы моего времени или усилий, кроме него или его брата. Но опять же, думаю я, когда Коннор приподнимает бровь в ответ на мою вспышку, я никогда по-настоящему не смотрела на мужчин, потому что знала, кому была обещана. Мог бы еще быть кто-то, если бы я могла свободно попробовать? — Ну, я заинтересован в том, чтобы спать с кем попало, Сирша, — прямо говорит Коннор. — Так что остальное, твое дело, заводить ли интрижки, когда мы не пытаемся зачать ребенка, или нет. Я не буду беспокоиться об этом. — Я не могу поверить, что ты… — Я замолкаю, мои мысли лихорадочно соображают. Моей первой мыслью было ужасно оскорбиться, но чем дольше я впитываю его слова, тем больше угасает эта первоначальная реакция, и я чувствую, что мне становится теплее от этой идеи. Я никогда не рассматривала возможность открытого брака или, скорее, я смирилась с тем, что тот, за кого я выйду замуж, вероятно, будет спать со всеми, с кем ему заблагорассудится, в то время как от меня ожидали, что я буду только в постели своего мужа. Мужчинам в моем мире всегда было позволено делать все, что они хотят, но женщинам… никогда. Теперь мой потенциальный муж предлагает мне больше свободы, чем я когда-либо думала, что у меня будет. По сути, он предлагает мне жизнь отдельно от него, когда наши интересы детей и семьи не должны совпадать. Я могу делать все, что захочу. У меня мог бы быть любовник в какой-нибудь другой стране. Я могла бы трахнуться с парнем из бассейна. Я могла бы… Боже милостивый, Сирша, когда ты перешла от отсутствия либидо к составлению списка потенциальных завоеваний? Но на самом деле мой интерес вызывают даже не другие мужчины. Это свобода. Свобода говорить "да" или "нет", выбирать, что я хочу делать. Жить своей собственной жизнью, отдельно от моих обязанностей по отношению к мужу и семье. — Я хочу еще раз поговорить с твоим отцом, прежде чем принимать решение. — Коннор отталкивается от стены, делая шаг назад, и я остро ощущаю пространство между нами. Я хочу, чтобы он прикоснулся ко мне, хочу, чтобы он поцеловал меня снова, но я говорю себе, что это к лучшему, что, если Коннор собирается что-то скрывать от меня, будет лучше, если я научусь умерять свое желание к нему.