Сняв замок, Иона открыл дверцу. Его обдало холодным воздухом из черной дыры, вырезанной в гипсокартоне. Осторожно опустившись на пол, Иона заглянул внутрь. Дверца вела на чердак под сводом крыши. Там густела темнота, и в нос ударил запах пыли и влажной кирпичной кладки. В черноту пробивались узкие полоски света, проникавшие в щелки между листами шифера. Разглядеть ничего не получилось. Достав телефон, Иона включил фонарик и посветил. На него уставился белый череп. – Блин! Иона резко отпрянул, уронив телефон и стукнувшись затылком о дверцу. Аппарат упал на стропила под дверцей, но фонарик не выключился. Косой луч, в котором плясали облачка поднятой пыли, освещал белый овальный предмет, напугавший Иону. Иона разглядел, что тот косо зажат между наклонными деревянными кровельными балками, и мрачно усмехнулся, поняв, что это. Осиное гнездо. Размерами и формой оно напоминало помятый мяч для регби со впадинами и полостями в похожей на бумагу поверхности, придающими ему отдаленное сходство с человеческим лицом. Вокруг гнезда валялись дохлые осы, и Иона не услышал исходящего изнутри жужжания. Гнездо оказалось старым, а если и нет, Иона решил, что поздней осенью осы почти не встречаются. Но он все-таки выждал, убедившись, что обитатели не подают признаков жизни, после чего протиснулся в дверцу, чтобы достать телефон. Луч фонарика ослепил его. До него оставалось всего ничего, и Ионе пришлось поглубже просунуться в дверцу и вытянуть руку. Под пальцами что-то хрустнуло и смялось. Иона отдернул руку. Ага, выходит, внизу что-то есть… Прищурившись, он попытался разглядеть что же. Но луч света бил в глаза так, что все вокруг казалось чернее черного. Сморгнув светлые пятна перед глазами, Иона снова опустил руку. На этот раз он осторожно ухватил пальцами твердый чехол телефона, стараясь не касаться ничего рядом с ним. Убедившись, что аппарат надежно лежит в руке, он перевернул его и направился фонарик вниз. Луч тускло высветил сумку из черной искусственной кожи. Она лежала, прислоненная к стене, прямо под дверцей. Из открытого нутра торчал кончик черного пластикового пакета для мусора. Его завязали, но небрежно. Внутри Иона разглядел пачки двадцатифунтовых купюр, одни стянутые резинками, другие в приоткрытых бумажных конвертах. Господи боже, ошарашенно подумал Иона. Крисси оказалась права. Несмотря ни на что, Иона отказывался верить, что Гевин замешан в коррупции. Он убедил себя, что Гевин действовал так, а не иначе потому, что раскопал нечто относящееся к Тео и Оуэну Стоксу, что Гевин пытался исправить несправедливость десятилетней давности. Но сумка на чердаке поведала совсем другую историю. Возможно, он имел в виду это, когда написал в письме «все исправить», с горечью подумал Иона. К моменту гибели Гевин пал так низко, что считал, что можно искупить грехи, завещав семье мешок грязных денег. Неудивительно, что Дилан очень не хотел отдавать Ионе ключи. От досады и разочарования Иона почувствовал горечь во рту. Оставаться здесь бессмысленно. Он раздумывал, закрывать ли дверцу: Иона и так наследил более чем достаточно. Но, хотя дверь квартирки выглядела прочной, задача того, кому удалось бы туда проникнуть, упрощалась до предела. Закрыв дверцу, он запер ее на висячий замок и взял ключи. Недокуренный косяк Дилана по-прежнему лежал на журнальном столике рядом с папиросной бумагой и комком фольги. Если их здесь найдут, то Дилана и Мари ждут новые беды, а горя у них и так уже выше крыши. Пусть Дилан плаксивый и раздражительный, но он еще совсем мальчишка. Ненамного старше того, до чего мог бы дорасти Тео, и этой мысли оказалось достаточно, чтобы Иона все решил. Шагнув к журнальному столику, он убедился, что косяк потух, после чего положил его в карман куртки вместе с фольгой и папиросной бумагой. Затем, в последний раз оглядев квартиру, направился к двери. На лестничной площадке скрипнула половица. Первую мысль, что это Дилан, Иона тут же отбросил. Если мальчишка и решился тайком вернуться, он бы дождался, когда Иона уедет. За дверью стоял кто-то другой. Иона как можно тише придвинулся к самой створке. Снаружи не доносилось ни звука, но он не сомневался, что человек на площадке никуда не ушел. Иона чувствовал, что он там, по ту сторону. Прислушивается, как и он. Иона осторожно потянулся к ручке. Но еще до того, как он сумел коснуться металла, она повернулась, словно сама по себе. Раздался еле слышный скрип, когда нажали посильнее, но Иона после ухода Дилана запер замок. Когда ручка вернулась в исходное положение, Иона приготовил ключи. На костылях он или нет, нужно обязательно увидеть того, кто на площадке. Одной рукой вцепившись в ручку, другой Иона вставил ключ в замок. Щелк. Словно лопнул мыльный пузырь, и нараставшее напряжение тотчас же схлынуло. Иона услышал, как на площадке скрипнула половица, затем еще раз. Блин! Уже плюнув на тишину, Иона открыл замок, и по лестнице забухали тяжелые шаги. Распахнув дверь, Иона рванулся к пролету и помчался вниз. Но поторопился: костыли скользнули по краю ступеньки, и он начал падать. Иона ухватился за перила, больно подогнув ногу и ударившись рукой и боком, но сумел не скатиться вниз. Задыхаясь, он выпрямился и прислушался. На лестнице стояла тишина. Визитер исчез. Иона в отчаянии ударил кулаком по стене. Господи, это был он? Оуэн Стокс? Разочарование буквально раздавило его. Схватив телефон, Иона набрал номер Флетчера. Если смогут прямо сейчас вызвать подмогу, то есть шанс схватить гада, прежде чем тот успеет уйти слишком далеко. И тут Иона замер. Что он скажет? Флетчер не поверит на слово, что по лестнице бежал Оуэн Стокс, да и сам Иона начал в этом сомневаться. Если серьезно, он не видел человека на площадке. Там мог оказаться кто угодно. Днем раньше Иона уже шарахался от каждой тени, когда ему показалось, что на Скотобойной набережной стоит женщина из пакгауза. А если сегодня произошло то же самое? Никто из жильцов не вышел посмотреть, что случилось на лестнице, избавив Иону от необходимости объясняться. Усталый и выжатый как лимон, он вернулся к двери квартиры, запер ее и начал спускаться. На этот раз осторожнее. Спуск дался труднее, чем подъем, Иона снова едва не упал, когда костыль запутался в ветхом ковре, отчего с ножки соскочила резиновая накладка. Пришлось забивать ее на место, челюсти опять свело от боли в колене, после чего он продолжил спуск. Он никого не встретил по пути, хотя на третьем этаже тихий скрип и щелчок закрываемого замка указали на присутствие прежнего безмолвного наблюдателя. Может, именно его он слышал, когда тот подкрался к двери квартирки, устало подумал Иона. Сосед, которому захотелось узнать, что происходит на лестнице. В ту же секунду это показалось куда правдоподобнее, чем появление Оуэна Стокса. Когда Иона доковылял до первого этажа, он устал до предела. Руки болели от костылей, а в колене стреляло болью. Мысль о необходимости звонить Флетчеру, когда он доберется до машины, подавляла еще сильнее. Открыв входную дверь, Иона начал спускаться по ступенькам, но вдруг заметил, что на дорожке кто-то стоит. – Далеко собрались? – спросила Беннет. Глава 22 Если разработчики преследовали цель подавить у входящего всякую волю к сопротивлению, то допросная являла собой торжество архитектурного дизайна. Висящая на потолке люминесцентная лампа отбрасывала резкий свет, делающий помещение еще более безжизненным, и издавала гул неустанно бьющегося в ловушке насекомого. Стены выкрасили в бледно-серый цвет, металлические ножки обшарпанного стола намертво привинтили к полу. Стул, на котором сидел Иона, изготовили из формованного пластика, но создавалось впечатление, что он не соответствует контурам человеческого тела. Через двадцать минут Иона почувствовал, как у него затекли ноги и начало ломить поясницу. Томясь ожиданием, он время от времени вытягивал ступни и голени, но в остальном пытался не обращать внимания на дискомфорт. Подобные комнаты он знал очень хорошо. За время службы в полиции Ионе довелось побывать в десятках таких допросных. Вот только по другую сторону стола. В участок его доставили два констебля в форме, прибывшие, когда улица рядом с домом, где находилась съемная квартирка, стала наполняться полицейскими машинами. Они не обращали на него внимания, сидели впереди и обменивались отрывочными фразами, пока он в одиночестве трясся на заднем сиденье. Его охватило невыносимое чувство: сейчас карательная машина стала его противником. В участке его провели в допросную и там оставили. Время, казалось, почти остановилось, и Иона испытал нечто похожее на облегчение, когда в дверь наконец-то вошел Флетчер. Он выглядел усталым, его мешковатая одежда вся покрылась складками, а обычно натянутая синевато-серая кожа на лице побледнела и висела мешочками. За ним появилась Беннет и плотно закрыла дверь. Они устроились на стульях по ту сторону стола. После формальностей установления личности для протокола инспектор молча просмотрел на Иону, выдержал долгую паузу и заговорил: – Как долго вы служите в полиции? – Вам это известно. – Напомните. – Шестнадцать лет. – Шестнадцать лет, – эхом отозвался Флетчер. – Достаточно для того, чтобы знать: на месте преступления следить нельзя. Хотя это вошло у вас в привычку, не так ли? – Я не знал, что там место преступления, пока туда не приехал. И я старался ничего не трогать голыми руками. – Вам вообще не стоило ничего трогать. Иона не нашел что возразить. Хуже всего оказалось понимание, что он сам накликал неприятности. Иона понадеялся, что Флетчер и Беннет не видели, как он приехал к Мари одновременно с их отъездом, однако они, конечно же, его заметили. Инспектор велел Беннет высадить его у ближайшей станции метро, а потом вернулся и стал ждать у дома Мари. Когда Иона двинулся вслед за Диланом, он так старался не упустить из виду серебристый «Воксхолл», что ему и в голову не пришло, что за ним тоже могут следить. Шок от внезапно появления Беннет у подъезда сменился осознанием, в какой он попал переплет. И злобой на собственную глупость. Он-то надеялся, что известия о снятой Гевином квартирке и деньгах автоматически снимут всякие нарекания насчет того, что ему изначально не следовало там находиться. А теперь, вместо того чтобы добровольно сообщить информацию, Иона попался при попытке скрыться, что совершенно меняло его положение. Флетчер внимательно разглядывал сидевшего по ту сторону стола Иону. – Квартиру снимал некто назвавшийся Ричардом Кингом. Вам это имя что-нибудь говорит? Иона покачал головой: – Нет. Я же сказал, что ничего не знал об этой квартире. – Домовладелец показал, что Кинг заплатил за полгода вперед, – продолжал Флетчер, словно не услышав ответа. – Наличными на месте плюс солидный залог. Домовладелец не спросил ни паспорт, ни водительские права на основании того, что перед ним положили толстую пачку наличных, однако данное им описание совпадает с приметами Маккинни, к тому же он опознал его по фотографии. Сын Маккинни признался в краже отцовских ключей и продаже лэптопа из этой квартиры. Это произошло до того, как он обнаружил деньги и начал ими пользоваться. – А как насчет лэптопа? Вы его обнаружили? – спросил Иона. – Вопрос подходит под ответ «не ваше дело». Однако нет, не обнаружили. Думаю, можно с уверенностью сказать, что он исчез навсегда. Сюрпризом для Ионы это не стало, но потеря по-прежнему горько разочаровывала. Если Гевин обладал дополнительной информацией об Оуэне Стоксе, существовала вероятность, что он хранил ее в резервном лэптопе в квартирке. – На чердаке нашли без малого семьсот сорок тысяч фунтов, – продолжал Флетчер. – Малое в данном случае означает примерно пять тысяч, которые прикарманил мальчишка. Почти четверть миллиона не новыми купюрами. Есть предположения, как Маккинни обзавелся таким количеством наличных? – Понятия не имею. – Ладно, спрошу иначе. Как вы думаете, он получил деньги законным путем? Возможно, взял кредит в банке? Или, может, экономил на всем и вся? Иона хотел бы ответить, что не знает, но слова застряли в его горле: – Нет. – По крайней мере, в этом мы сходимся. Полагаю, что это закономерно порождает вопрос о причастности Маккинни к коррупции. Что заставляет меня в который раз задуматься о вашем отношении к этому делу. – Говорю же вам, мать Дилана попросила меня присмотреть за ним, потому что он ведет себя странно. Я даже не подозревал о существовании денег и квартиры, пока не проследил за мальчишкой. И шел к машине, чтобы оттуда вам позвонить, когда встретил сержанта Беннет. – Конечно, конечно. А я-то думаю, что вы нам все сообщили потому, что мы перехватили вас выходящим из дома. – Я знаю, как это выглядит со стороны, но просто время не срослось. – Похоже, у вас оно частенько не срастается. На это Ионе тоже не нашел возражений. Инспектор выждал, не вызовет ли его сарказм ответную реакцию, после чего продолжил: – А как насчет письма, которое Маккинни оставил жене? Там говорится, что, если с ним что-то случится, она может положиться на вас. Что вы все объясните. Как бы вы это сделали, если ничего не знаете? – Понятия не имею. – Иона с отчаянием понял, насколько же неубедительно звучат его слова. – Гевин наверняка планировал рассказать мне все при встрече. Флетчер качнулся на стуле, внимательно глядя на Иону. – Чисто теоретически предположим, что вы так глупы, как говорите, и ничего о этом не знали, – произнес он. – Квартирка, деньги – силы небесные, какой сюрприз. Одно мне трудно понять – почему офицер полиции с шестнадцатилетним опытом решает, что лучше всего не… не знаю, возможно, не сообщать об имеющих отношение к расследованию убийства уликах, а самому устроить обыск? Я уж молчу о самовольном осмотре. Вы сдвинули кровать, чтобы добраться до потайной дверцы! Вы что-то искали, и если не деньги, то что? Иона понял, что отпираться бессмысленно.