Ищите дары, которые я вам послал. Старайтесь и думайте о своем ребенке. – Это что еще за ё… – Карен посмотрела на Элизабет в ожидании ответа. Она не закончила фразу, как будто внезапно поняла, с кем разговаривает. Не выпуская трубку из рук, Карен бросилась из комнаты, а Элизабет так и осталась стоять, с головой, идущей кругом от бесчисленных вопросов. Что, черт побери, значит это гребаное послание? Она достала свой собственный мобильник. На экране не было никакого значка, говорившего о том, что ей тоже пришло письмо. Почему текст послали только Карен? И где, черт возьми, скрывается ее муж? Глава 43 – В доме что-то есть, – сказала Ким, вежливо выпроводив Карен из столовой. – Объект номер один всегда тщательно выбирает слова. Он пишет «я послал», а это значит, что где-то здесь находится что-то. Карен забрала телефон с собой, но слова, прочитанные Ким, отпечатались у нее в мозгу. Инспектор стояла во главе стола. – Это «что-то» скорее всего находится снаружи. Никто из похитителей ни под каким видом не мог ничего пронести в дом. – Ким осмотрела находившихся в комнате сотрудников. – Брайант, Кев, Стейси – за мной. Элисон, помогите Хелен удержать родителей в доме. – Тут ее взгляд упал на новичка. – А вы, мистер Уорд, остаетесь здесь за старшего. Проследите, чтобы никто не входил в эту комнату. Уорд кивком дал понять, что понял ее, и Ким вышла из комнаты, повернула направо и направилась к заднему входу, через который вышла в сад. Дымка, стоявшая на дворе с утра, превратилась в нудный мелкий дождик, который быстро промочил их одежду. Им необходимо было обыскать территорию, по площади сравнимую с футбольным полем. Если разделить ее на четыре части, то поиски будут более эффективными. Травяная лужайка была разделена на две равные части проходившей по ней коричневой тропинкой, покрытой содранной с деревьев корой. На одной ее стороне расположились качели и песочница, на другой – подстриженный газон. По всему периметру участка росли старые сучковатые дубы. Прямо перед ними располагался ряд контейнеров, предназначенных для садового инвентаря. Справа находились детский домик для игр и декоративная альпийская горка. Территория вокруг самого дома была засыпана гравием, на котором то тут, то там тоже виднелись контейнеры для мусора и для хранения каких-то вещей. Ким стерла пленку дождя с лица. – Стейси – твоя левая сторона дома. Кев – берешь на себя правую. Брайант – правая часть сада, а мне остается левая. И они все разошлись по указанным направлениям, внимательно оглядывая по пути землю. Ким не обнаружила ничего интересного и стала заглядывать в контейнеры, в то время как дождь становился все сильнее. – Командир, я нашла куртку! – крикнула Стейси из-за деревьев. – Положи ее у края дома, но так, чтобы не увидели родители, – велела ей Ким. – Должно быть еще что-то. Никто из них не догадался надеть уличную одежду, и дождь уже промочил их насквозь. Стоун открыла крышку первого контейнера, в котором оказались газонокосилка и триммер для травы. Ей пришлось приподнять оба механизма, прежде чем она убедилась, что в контейнере больше ничего нет. Второй контейнер доходил Ким до колен, и создавалось впечатление, что там тоже лежит садовый инвентарь. Она подняла крышку и увидела пылесос для листьев. – А у меня здесь пара штанов! – крикнул Доусон из-за угла. – У меня тоже, – ответила Ким, приподняв пылесос и вытаскивая из-под него пару легинсов. Брайант подбежал к Ким с майкой, которая – они оба это знали – принадлежала Эми. Его голубая рубашка потемнела от дождя и липла к телу. – Командир… – Вижу, Брайант… И у того и у другого в голове формировалась одна и та же картина. – В детском домике – джемпер, – сказала Стейси, подбегая к углу дома. Все они смотрели на горку одежды, к которой Доусон добавил еще одну куртку. – Как, черт возьми, они умудрились организовать эту гребаную игру в прятки так, что ни один человек в доме ничего не услышал и не увидел? – спросила Ким, оглядываясь по сторонам. Ответом ей было молчание. Она пересчитала одежду и мысленно сопоставила ее с той, которую видела надетой на девочках на камерах скрытого наблюдения. От мысли, которая пришла ей в голову, у Ким появились рвотные позывы, и она еще раз осмотрела сад. – Кто-нибудь проверял альпийскую горку? – спросила Стоун, втайне надеясь услышать утвердительный ответ. – Сейчас сделаем, босс, – сказал Доусон и бросился к горке. – Здесь все, что мы видели на девочках, – сказал Брайант, вытирая дождь с глаз. Ким ничего не сказала. Она была слишком занята изучением наклона плеч Доусона. Его спина была неподвижна, пока он осматривал булыжники, из которых состояла горка. Все трое стояли молча, дожидаясь своего коллегу. – Да будь он проклят, – проговорила Ким, чувствуя, как к горлу подступает ярость. Она уже знала, что найдет Доусон. Сержант медленно вернулся к тому месту, где они ждали его, и разжал кулак. На его ладони лежали двое трусиков. Они уставились на одежду, хорошо понимая, что хотел сообщить им похититель. Чарли и Эми остались совсем без одежды. Глава 44 Инга поняла, что потерпела поражение. Все ее тело ныло от боли, и она была уверена, что лишь слой липкой грязи, покрывающий его, не дает ему рассыпаться на кусочки. Она не могла вспомнить, когда последний раз была в ду́ше. Умывание на бегу в общественных туалетах заставляло ее чувствовать себя еще грязнее. Инге все труднее становилось вспоминать простые вещи, которые происходили с ней до воскресенья. Она знала только, что сегодня вторник, потому что слышала, как кто-то сказал об этом. В какой-то из дней – почему-то Инга была уверена, что это случилось вчера, – она долго шла по городу и остановилась только для того, чтобы купить у рыночного прилавка чашку дешевого чая, что дало ей право присесть рядом и хоть немного отдохнуть. Женщина знала, как она выглядит, и понимала, что сегодня и эта роскошь будет ей уже недоступна. Ее волосы были все перепутаны, несмотря на ее попытки «расчесать» их пятерней. На лице у нее были грязные пятна, которые уже невозможно было смыть простой водой. Желтые джинсы хранили следы ее бесконечного похода. Ингу не отпускало непреодолимое желание разрыдаться, и в то же время слезы отказывались течь из глаз. Везде, куда бы ни смотрела, она видела только Симза – он был то ниже, то толще, то выше… Любой проходивший рядом мужчина превращался в него. Они никогда не простят ее за то, что она нарушила их план. Она должна была лечь в больницу и ждать там, пока за ней не приедет ее «муж» и не заберет ее оттуда. Потом ее отвезли бы в их берлогу, где она ухаживала бы за девочками, пока их не обменяют. Но она не смогла сделать этого. Эми поняла бы, что Инга принимает участие в событиях, которые настолько испугали ее и Чарли. А если не она, то Чарли додумалась бы до этого очень быстро. И Инге пришлось бы наблюдать, как облегчение и радость Эми быстро превращаются в недоверие и подозрительность. Женщина знала, что ребенок возненавидел бы ее на всю оставшуюся жизнь. Инга чувствовала себя так, будто вся ее жизнь вместилась в эти несколько дней. Она не могла вспомнить ни одного мгновения, в которое не испытывала бы страх. Каждое ее движение сопровождалось дрожью. Она хорошо понимала, что с ней произойдет, если она остановится. Симза Инга видела всего один раз, но этого оказалось вполне достаточно. В нем было что-то, что напомнило ей бездушного робота. Он улыбнулся ей угрожающей улыбкой, в которой не было ни капли теплоты, как будто знал о ней что-то тайное. Когда он осматривал кафе, Инга услышала треск пальцев, которые он один за другим поламывал под столом. Еще тогда она почувствовала, что эти руки не могут дождаться момента, когда сомкнутся на ее горле. Но они были связаны, пока Инга была нужна. А сейчас она уже никому не нужна. Теперь она представляет собой угрозу, незачищенный конец, и вся ее защита мгновенно испарилась. Страх сжал ее пустой желудок. Если Симз ее поймает, то быстрая смерть будет для нее желанным даром. Это не тот человек, который способен на милосердие. Он будет пытать ее, а тот, кому она верила, не пошевелится, чтобы ей помочь. Инга уже многие годы жила одна, но еще никогда не чувствовала себя такой одинокой. Ее тело было измучено, а сознание на грани полного истощения. Инга поняла, что должна сделать.