Глава 45 У Уилла чесались руки сделать хоть что-то. Сколько он себя помнит, в тех случаях, когда порядок в его мозгу нарушался, с ним случались длительные периоды отключения сознания. Когда все шло по плану, его сознание находилось в покое, и он полностью владел собой. В его мозгу постоянно звучала тихая мелодия, но любые неожиданности заставляли оркестр в его голове играть в полную силу. Инструменты вступали не вовремя, струны болезненно визжали, и начиналась какофония, от которой он уже не мог избавиться. Уилл отодвинул стул. Скрип металлических ножек по каменному полу вонзился ему в голову, как нож. Он стал мерить шагами комнату. Десять шагов в каждую сторону. Когда Уилл прошел комнату четыре раза, какофония стала утихать. Еще шесть раз полностью разделили этот шум и его сознание. Ему не надо было соглашаться на участие в деле других людей. Уилл ненавидел, когда ему диктовали, что надо делать. В одиночку он всегда достигал большего. Ведь это он нашел семьи и изучил их финансовое положение. Неужели люди не понимают, сколько долгих недель ему потребовалось на то, чтобы выбрать достойных кандидатов: состоятельные семьи, которые можно было заставить соревноваться друг с другом, а потом разорвать их связь одним быстрым движением? Все должно было сработать и в первый раз. Оно и сработало бы, если б не случилось нечто, что было вне сферы его влияния. Он сам решил включить Симза в команду. Знал, что ему еще понадобятся умения этого человека. А вот то, что он согласился еще на одного участника, теперь отливалось ему горючими слезами. Уилл потерял полный контроль над ситуацией, и это здорово его доставало. Слишком много участников. Его родные братья всегда исключали его, среднего брата в семье, из своих игр. Он был просто барьером между старшими и младшими и не принадлежал, соответственно, ни к тем, ни к другим. Он был предметом их насмешек и боксерской грушей для отработки ударов. И ему пришлось соглашаться с этим, потому что деться было просто некуда. Его мать всегда говорила: «Мальчишки есть мальчишки». Уилл успокаивал себя тем, что тщательно планировал свою месть. Именно в этом он находил свое удовольствие и свободу – в чем Ларри, его старший брат и главный мучитель, скоро убедился. Они с Симзом похожи друг на друга больше, чем он готов это признать. Уилл знал, что когда Симз был мальчишкой, его избивал солдафон-отец, после того как мать ушла от этого жестокого и черствого человека. Будучи окруженным братьями, он испытывал такое же одиночество, как и Симз. Они оба искали утешение в мести: сам Уилл – в психологических издевательствах, а Симз – в причинении боли другим людям. Симза он не любил, но хорошо понимал. Еще пять шагов, и Уилл почувствовал, как напряжение покидает его тело. Одежда дошла до адресатов точно в назначенное время. Эта часть плана была выполнена просто идеально. И то, что теперь перед глазами родителей стоят их голенькие дочки, должно побудить их к действиям. Они должны начать опустошать свои банковские счета. Но какая-то сука требует доказательств, что девочки живы. Уилл решил проигнорировать это послание. Они с самого начала решили, что не будут отвечать ни на какие письма, которые приходят не от родителей. В этом и заключался их план. А теперь ему придется его поменять. Потому что этого хочет Босс. Глава 46 – Полтора километра до места, если верить навигатору, командир, – произнес сидевший рядом с ней Брайант. Ким сделала резкий левый поворот и поехала среди жилых домов. Так она собиралась сократить почти половину расстояния. – Не обижайся, она никогда никого не слушает, – сказал мужчина, наклоняясь к навигатору. Стоун не обратила на это никакого внимания. – Ну и как, командир, одежда доказала, что девочки еще живы? – спросил Брайант, когда Ким приблизилась к небольшому островку безопасности. Объехать его было невозможно. – Нет. Трюк с одеждой был запланирован заранее, так что он ничего не доказывает. – Ким проехала прямо по этому островку. – И трюк этот предназначался только для родителей. Он хотел, чтобы они начали поиски. Чтобы они нашли одежду. Чтобы они представили своих детей без одежды. – Что ж, немного не сложилось… А почему письмо было послано только одной матери? – Все это игры разума, Брайант. Наш объект номер один наслаждается психологией всего происходящего. Хочет выжать из этой извращенной игры все до последней капли горя. – Понятно. Но он не смог предвидеть, что ты окажешься рядом, правильно? Ким на это сильно надеялась. Одежду сложили в мешок, и Доусон по-быстрому отвез его экспертам-криминалистам. Существовал слабый шанс, что на одежде что-нибудь найдут, хотя использовать эти находки в суде будет невозможно. Одежда уже успела побывать в грязи, траве и бог знает еще в чем. – А ты не думаешь, что надо было сказать им правду? – спросил Брайант, ее вечная совесть. Ким впервые соврала родителям и надеялась, что больше ей этого делать не придется, хотя она и не была готова спорить на еду Барни. Стоун сказала родителям, что нашли они только куртки, но и этого им хватило. Большего им знать совсем не нужно. Стивен попытался настоять на том, чтобы опознать куртку Эми – просто так, на всякий случай. Но Доусон уже успел уехать. Ким объяснила Стивену, что опознала куртку по кадрам с камер наблюдения. – Что нам даст эта правда? – спросила Ким. – Они и так уже достаточно закошмарены. Увидев дом, который они искали, Стоун прекратила объяснения. Она быстро припарковалась и постучала в дверь. Время было безжалостно к открывшей дверь женщине. Ким знала, что Дженни Коттон было тридцать шесть лет и что тридцать пять из них она прожила гораздо лучше, чем самый последний год. Светло-каштановые волосы женщины были забраны в нерасчесанный конский хвост, а на висках проступали седые пряди. Рот с опущенными губами окружали неглубокие морщины. – Мы – детективы Стоун и Брайант, миссис Коттон. Не уделите нам немного времени? В усталых глазах промелькнула надежда. – У нас нет новостей о Сьюзи, – быстро произнесла Ким, чтобы сразу положить конец пустым надеждам. – Ее дело останется открытым до тех пор, пока ее тело не доставят домой. Миссис Коттон сделала шаг в сторону, позволив им пройти внутрь. Ким прошла через дом в небольшую кухоньку-гостиную, которая занимала всю ширину здания, – и здесь мгновенно почувствовала всякое отсутствие какой-либо деятельности. В комнате не ощущалось никакого характера или индивидуальности. Она была чистенькой и вполне функциональной, с окнами, выходящими в небольшой сад, выложенный серой плиткой. В нем не было ни деревьев, ни цветов, ни растений в кадках. Жизнь здесь замерла, как будто кто-то нажал на кнопку «СТОП». Дженни Коттон стояла на пороге. Светлые джинсы, которые были на ней, висели мешком. Серый свитер вытянулся на шее, а плечи, казалось, свисали до самых кистей рук. Ее ноги украшали шлепанцы. Похоже, полицейским вообще повезло, что Дженни оказалась одетой. Неожиданно Ким поняла, что в этом ее визите нет даже намека на сострадание. Ей нечего было рассказать женщине о ее пропавшей дочери, и в то же время нужна была информация, которую она была готова получить, даже заставив женщину вспомнить самый черный период в ее жизни. Прямо сейчас для Ким самым главным были две пропавшие девочки. В принципе, она любила свою работу, но иногда эта любовь требовала от нее слишком многого. – Я понимаю, миссис Коттон, что вам очень тяжело, но мы вынуждены задать вам несколько вопросов по поводу случившегося в прошлом году… – Зачем? – В глазах женщины светился ум. – Миссис Коттон, я не могу… – Ну конечно, вы ничего не можете мне рассказать, – в словах Дженни прозвучала горечь, – как будто у меня нет права знать, правильно? Несколько мгновений Ким молчала. Эта женщина имела право на раздражение. Ее ребенок не вернулся домой. Инспектор не имела права раскрывать подробности, поэтому, встретившись взглядом с печальными и безрадостными глазами матери, она могла только надеяться, что та ее поймет. Прежде чем Дженни Коттон закрыла глаза и разжала губы, она глубоко вздохнула. Она все поняла. – Спрашивайте все, что хотите, только, прошу вас, не притворяйтесь, что понимаете меня. Потому что вы этого понять не в состоянии. – Вы правы, мне это не дано, – негромко согласилась Ким. – Но если вы расскажете нам о ваших собственных ощущениях начиная с самого первого дня, я буду вам очень благодарна. Дженни Коттон кивнула и села за круглый стол, жестом приглашая полицейских сделать то же самое. – Не ожидайте, что я вспомню всю последовательность событий, потому что этого я не могу. Сейчас это все превратилось в расплывшееся пятно, состоящее из лихорадочной деятельности, полного бездействия и бесконечных слез. Я совершенно точно помню, что исчезли они обе в понедельник. Эмили нашли в среду после обеда. Боже, тогда казалось, что прошла бесконечность, а не каких-то жалких два дня… Ким ненавидела себя за то, что ей приходилось расспрашивать бедную женщину, но они имели дело все с той же бандой, и информация для нее была на вес золота. Расследование первой попытки может дать бесценные результаты. Конечно, со временем схема действий негодяев меняется. Что-то шлифуется, извлекаются дополнительные уроки. Но определение вероятных ошибок, сделанных в прошлом году, позволяет проникнуть на кухню преступников. – Сьюзи забрали из магазина, на полпути между домом и школой. Эмили захватили в пятидесяти метрах от ее дома. Мы с Джулией получили послания в одиннадцать утра.