— Но вы знаете, кто ее написал, верно? Она не ответила. Вместо ожидаемого недовольства Даймонд неожиданно расцвел дружелюбием и улыбкой. — Вы были с нами откровенны, мисс Миллер, и я это ценю. Мы ничего не могли бы сделать без таких честных и ответственных людей, как вы. Если вы знаете имя этого человека… Беседу прервал звук открываемой двери. Ширли-Энн воскликнула: — А, это, наверно, Берт. Он иногда приходит домой отдохнуть перед вечерней сменой. В комнату вошел мужчина, и Даймонд привстал с кресла. Ширли-Энн проворковала: — Привет, милый, ты сегодня рано. Не волнуйся. Эти люди из полиции. Даймонд представил себя и Джули. В первый момент ему показалось, что с Бертом могут быть проблемы. Мужчина молча расстегнул молнию на своей спортивной куртке. Он был невысокого роста, но рельефные мускулы на его груди, видневшиеся в вырезе футболки, говорили о продолжительных занятиях в «качалке». На самом деле в его движениях не было никакой агрессии. Своим поведением он просто утверждал себя в качестве хозяина этой территории, своего дома. Берт бросил куртку на спинку стула и спокойно спросил, не остыл ли чайник. Джули сидела рядом с плитой и предложила налить ему чашку, но Ширли-Энн ее остановила: — Спасибо, но Берт пьет свой травяной чай. — Наверное, из чайника ноль-ноль-семь, — предположил Даймонд. Берт бросил на него удивленный взгляд. Ширли-Энн объяснила: — Я сказала им, что ты помешан на Джеймсе Бонде. — Не преувеличивай, — ответил Берт. У него был очень высокий голос для человека его комплекции. Ширли-Энн подошла ближе и коснулась его крепкого бицепса. — Не сердись. Если мне понадобятся ценные советы, я сразу обращусь к тебе. — Обернувшись к Джули, она добавила: — На этих могучих плечах сидит умнейшая голова. Берт спокойно воспринял ее комплимент, заметив: — Вряд ли они пришли сюда для того, чтобы услышать это. Ширли-Энн ответила: — Мы уже закончили беседу. — Она повернулась к Даймонду: — Знаете, Берт очень законопослушен. Он настаивал, что я должна сообщить о том, что произошло, и теперь я все вам рассказала. Даймонда не интересовали ни законопослушность Берта, ни ее отсутствие у Ширли-Энн. Появление Берта прервало важный разговор. — К сожалению, не все, мэм. Мы не закончили беседу. Вы как раз собирались рассказать, кто сделал надпись на витрине галереи «Вальсингам». Прямота Даймонда заставила Ширли-Энн прикусить губу. Она пробормотала: — Разве? Джули утвердительно кивнула. Ширли-Энн оглянулась на Берта и беспомощно развела руками. Тот подал реплику: — Ты можешь просто рассказать им то, что видела. А они уже сами решат, что к чему. Девушка кивнула, откашлялась и обратилась к Даймонду: — В общем, я не хочу, чтобы из-за этого у кого-нибудь были проблемы, но в тот вечер я заметила на одном человеке маленькие белые пятнышки, вроде снежинок. — Кто это был? — Руперт. Руперт Дарби. Я увидела их на берете, который он постоянно носит. Пятна были отчетливо видны на темном фоне. Тогда я подумала, что это перхоть. Берет был слегка испачкан, больше всего спереди. Я вспомнила об этом только поздно вечером. — Мы были уже в кровати, — подтвердил Берт. Ширли-Энн добавила: — И тут меня вдруг осенило, что, возможно, это была не перхоть. — Краска из распылителя? — Ну, да. — Она нервно крутила прядь волос. — Может, я и ошибаюсь. Наверное, это можно объяснить как-то иначе. — Они были похожи на пятнышки от аэрозоля? — Мне так показалось. — Вы говорите неуверенно. Все пятна были одинакового размера? — Да, и очень маленькие. Послушайте, даже если Руперт написал эти слова, он сделал это в шутку. Перед этим он уже пропустил пару рюмок с какими-то знакомыми, которых встретил в «Голове сарацина». Скорей всего, он был навеселе. — Вы заметили пятна на его руках или на другой одежде? — Не помню. — Она задумалась. — Может быть, на плечах — поэтому я и решила, что это перхоть. — Кому вы об этом рассказали? — Только Берту. — А Руперту? Ширли-Энн даже передернуло от этого предположения. — Он последний, кому бы я стала говорить. Мы едва знакомы. Он даже не помнит мое имя. Послушайте, если вы будете с ним это обсуждать, не выдавайте меня, ладно? — Значит, Руперт присутствовал на вечеринке в галерее? — Да, когда я приехала, он был там с друзьями, о которых я говорила. — Вы не помните, как их звали? — Помню. У них была необычная фамилия — Фолк или Волк. Она скульптор, ее работы были на выставке. А он — телесценарист. — Руперт встретил их в «Голове сарацина»? — Так он сказал. — А когда, по-вашему, на витрине появилась эта надпись? — Понятия не имею. Когда я входила в галерею, ничего не заметила, но я особо и не смотрела. Просто вошла, и все. Внутри было много света, много людей: в таких случаях скорее смотришь сквозь окно, а не на него. — После выставки вы обсуждали с кем-нибудь этот эпизод — например, с кем-то из «Ищеек»? — Только с Джессикой и Эй Джеем — сегодня утром, когда встретила их на набережной. Я уже говорила. — Она все больше нервничала, видимо, уже жалея о том, что проболталась. — Ты виделась с ними сегодня утром? — спросил Берт. — По-твоему, это разумно? — Все произошло случайно, милый. Я не нарочно. Надо же было поздороваться. Даймонд вставил: — Вы не рассказали, о чем был разговор. Речь шла об инциденте с надписью? — Не помню. — Ширли-Энн быстро поправилась: — То есть, да, конечно. У меня просто мурашки шли по коже. Эй Джей сказал, что мы должны вычеркнуть этот эпизод из памяти, а я сделала вид, что согласилась. Еще он говорил, что это сделал человек с извращенным чувством юмора. Джессика была по-прежнему возмущена и уверяла, что ни за что на свете не обидела бы Сида. Она заявила, что если этот мерзкий ублюдок — я цитирую ее слова, — что если этот мерзкий ублюдок еще раз позволит себе такую выходку, она обратится в полицию. — Выходит, вы оказали ей хорошую услугу, — с улыбкой подытожил Даймонд. — Избавили от лишних хлопот. Но Ширли-Энн не улыбнулась. — Вы говорили ей про пятна на берете Руперта? — Господи, конечно нет! — И другим тоже? Полли, Майло, Руперту, вообще никому? — Получив утвердительный кивок, он повернулся к Берту. — Вас это тоже касается, сэр. Я не хочу, чтобы тут были какие-то недоразумения.