С российским катером мы встретились через минут тридцать, после того как отчалили от берега. На его борту нас приняли солдаты, замотанные в такие же костюмы, как и сопровождавшая меня группа военных. Командовал ими какой-то чудик, который с ходу попытался наехать на вернувшихся ребят за отсутствие масок, но был грубейшим образом послан в далекое пешее путешествие. Когда же он не сделал выводов из этого и попытался начать качать права, тыкая звездами и званием, один из бойцов, в котором я по характерным движениям и жестам узнал Нулевого, зарядил ему кулаком под дых. На этом все попытки призвать к порядку вернувшихся из римского кошмара спецназовцев и закончились. Быстроходное судно за ночь домчало нас до какого-то безымянного берега, где мы с солдатами разошлись каждый в свою сторону, даже не делая попыток попрощаться. Им сейчас было не до церемоний, ведь пережитые ужасы никак не желали оставлять бойцов, а я замкнулся в собственной задумчивости, даже не заметив, что остался один. Чуть погодя я отпустил и мертвых, приказав лечь на землю, после чего их тела надежно упаковали в черные мешки, которые всколыхнули во мне уже подернувшиеся серым пеплом воспоминания о том, что и я когда-то лежал в таком же. Мне пока не торопились ничего объяснять, а я и не пытался спрашивать, целиком погрузившись в свои невеселые мысли. Я отвлекся только минуту, чтобы проверить на почте ежедневные отчеты от Виктории, и поспешить ей отправить в ответ свой, сообщив одним единственным символом, что я жив и здоров. Последующую поездку на автомобиле и длительный перелет я даже не запомнил, пребывая в раздумьях и планировании. И все больше я склонялся к тому, что я единственный на этой планете, кто способен остановить Древнего, не превращая целые страны в поле боевых действий. Десяткам миллионов людей грозила участь стать топливом для слепого и прожорливого механизма, имя которому Война, если я ничего не смогу придумать. А это неимоверно бы усилило Темного Жреца, сделав из того поистине непобедимого противника. Значит, моя задача не допустить подобного развития событий. Все происходящее вокруг меня я отмечал лишь краем глаза, только для того чтобы убедиться, что окружение не представляет для меня опасности, и снова нырял в собственные мысли. К тому моменту, когда меня привели в какое-то правительственное здание, я уже имел некоторые черновые наметки пока еще туманного, но все-таки плана. Шагнув в гостеприимно распахнутые передо мной солдатами двери, я вошел в хорошо освещенное помещение. Обстановка здесь была весьма дорогой, если не сказать элегантной. Мраморные колонны, отполированные до блеска белоснежные плиты пола и стен, лепнина под потолком, мягко пружинящие красные ковровые дорожки... Складывалось впечатление, будто бы меня привели в холл роскошного музея. И только лишь блестящие таблички с фамилиями и названиями отделов на дубовых лакированных дверях, мимо которых меня проводили, подтверждали мою первоначальную догадку о том, что здание принадлежит какому-то государственному учреждению. Облаченный в свои изодранные окровавленные обноски, да и сам покрытый канализационной грязью вперемешку с собственной засохшей кровью и брызгами черной субстанции, текущей внутри Измененных, я выглядел здесь так же чужеродно, как израненный волк на выставке комнатных собачек. Всюду блеск и лоск, а я ступаю по этим коридорам, как вызов здешней чистоте и порядку. Мне кажется, даже бомж, каким-то образом забредший в респектабельный ресторан, облюбованный бомондом, выглядел бы там уместнее, чем сейчас выглядел я. Однако вскоре меня подвели к высокому мужчине, наряженному в дорогой костюм-двойку с идеально ровно завязанным галстуком. Я даже сбился с шага от удивления, потому что это был чуть ли не первый представитель России, который осмелился выйти ко мне, не укутавшись в многослойную непроницаемую ткань, а встречал меня с открытым лицом. В его эмоциях было намешано много всего – опасение, волнение, тревога, немного испуга. Но мой вид не вызывал у него даже отголоска брезгливости или неприязни, что невольно вызывало некую долю уважения к его выдержке. Скорее всего, это было жестом показного доверия, потому что ничем иным я не мог обосновать присутствие этого человека здесь. – Сергей, рад встрече, – непринужденно соврал чиновник, не моргнув и глазом, – позвольте вас проводить. Сначала он попытался протянуть мне холенную ладонь для рукопожатия, но заметил отсутствующий на моей пятерне большой палец, стушевался, и сделал вид, что поднял руку чтобы поправить галстук. Я же в свою очередь тактично изобразил, что не обратил внимания на его оплошность. – Куда вы хотите меня проводить? – Решил я , наконец, уточнить цель столь длительной поездки. – Как куда? – Искренне удивился мужчина. – Разве вам не сообщили? С вами хотел познакомиться господин президент. Глава 9 Ломать голову над тем, как это глава целого государства мог решиться на встречу со мной, долго не пришлось. Потому что очень скоро мы вошли в такой же помпезно обставленный кабинет, где мне предложили занять место напротив огромного изогнутого моноблока. Ну да, как я мог допустить, что меня пропустят к нему лично. Снова видеосвязь. Вряд ли кто-то из высших должностных лиц настолько осмелеет, чтобы выйти со мной на беседу глаза в глаза. Это не подчиненных отправлять на встречу со злобным Аидом, тут ведь самому придется рискнуть задницей. Чисто гипотетически, конечно, ведь я, как мне казалось, полностью себя контролировал. Но большие люди не хотели подвергать себя даже теоретическому риску, проверяя лично границы моей лояльности. Рассевшись в белом кожаном кресле, не беспокоясь о том, что после этого его нужно будет сдавать на чистку, я принялся ждать, пока хлопочущий чиновник все подготовит. Прошло не менее пятнадцати минут, прежде чем на гигантском экране возникло узнаваемое лицо президента России, изучающего меня с пристальным интересом. Я многократно видел его по телевизору в бытность медиумом, и тогда даже не допускал и мысли, что когда-нибудь мы с ним будем разговаривать вот так, тет-а-тет. Глава государства, сидящий перед объективом веб-камеры, скажем честно, не впечатлял. Осунувшееся лицо, уставшие полуживые глаза и отчетливо набухшие мешки под ними, в которых можно было бы спрятать весь золотовалютный запас страны… На центральных телеканалах он выглядел совершенно иначе. Под прицелами объективов многомиллионного видеооборудования и профессиональных осветительных установок его облик смотрелся гораздо респектабельнее, нежели сейчас. А в настоящий момент он больше походил на в конец затраханного менеджера средней руки, который днюет и ночует в офисе, чтобы закрыть поставленный непреклонным начальством план. – Здравствуйте, Сергей Анатольевич, – первым поприветствовал он меня, а я просто кивнул в ответ. Его голос, кстати, тоже отличался от того, которым он разговаривал со страной с голубых экранов, и у меня закралась мысль, что президент из телевизора и президент из реальной жизни – два совершенно не похожих друг на друга человека. – Позвольте вам выразить благодарность за ваш героический и самоотверженный поступок. Пусть вам и не удалось осуществить задуманное, но вы проявили себя с очень хорошей стороны, спасая наших солдат. Я внимательно просмотрел записи тех ужасающих событий, и без преувеличений скажу, что вы достойны того, чтобы представить вас к награде. – Бросьте, – не очень учтиво отмахнулся я, не ведясь на его лесть. – За мной гораздо больше водится того, за что лично вы должны хотеть приставить меня к стенке, а не к награде. Я пока еще в состоянии трезво мыслить и не питаю на этот счет никаких иллюзий. Президент, получив такой ответ, стал выглядеть, мягко говоря, удивленно. То ли он оказался не готов к тому, что я перед ним не стану лебезить и стелиться, как это делают все остальные его подчиненные, то ли его так поразила моя откровенность. Я не испытывал никакого пиетета перед ним, и не собирался этого скрывать за маской ложной учтивости, и это ощущалось даже через видеосвязь. Нет, ну серьезно. Я ходил в бой, держа в подчинении легион мертвых, я пережил ядерный взрыв, я полтора года томился в братской могиле, я выпустил в мир древнее зло, а совсем недавно самолично прыгнул в огонь, пытаясь его уничтожить. С чего вдруг я должен примерять на себя образ рыночного торговца, который льет патоку в уши любому встречному, видя в том потенциального покупателя? Из-за его высокой должности? Обширности связей? Или, может быть, толщины кошелька? Да это даже не смешно. После всего произошедшего со мной, эти заслуги и достоинства воспринимались как несущественная шелуха, недостойная даже внимания. Единственное, что мне от него требовалось, это ресурсы, управление которыми сосредоточено в его руках. Но для того, чтобы он приоткрыл мне заветную калитку к ним, мне не требовалось рассыпаться в напускной галантности. Если он на самом деле видел, что группа пережила в Риме, то и без этого станет сотрудничать со мной, невзирая ни на какие личные обиды. – Знаете что, – проговорил я, видя, что президент колеблется, и не знает, какой сценарий избрать для продолжения диалога, – давайте мы с вами немного очертим границы нашего временного союзничества. Я специально выделил голосом «временного», чтобы глава государства не обманывался в своих ожиданиях. Но он эту игру интонацией воспринял как-то уж слишком серьезно, весь подобрался и насупился, будто я прямым текстом пригрозил ему устроить новый апокалипсис. – Я вам не враг, – поспешил я успокоить собеседника, – но и не друг тоже. Один из ваших генералов, я имею в виду, Сухова, уже пытался связать меня по рукам и ногам, принудив к сотрудничеству. И нам обоим прекрасно известно, чем это закончилось. Сейчас я пришел к вам по доброй воле, но хочу быть уверенным, что когда мы завершим наше общее дело, вы не станете пытаться посадить меня на поводок. – Но Сергей! – Президент едва не всплеснул руками подобно базарной торговке, которой предложили непозволительно низкую цену за ее товар. Черт, опять в голову аналогии про рынок лезут.И чего я на этом так зациклился? Наверное потому, что меня не покидало ощущение того, что мне предстоит сейчас долгий и упорный торг. – Разве вы не понимаете, что вы владелец уникального дара? Вы даже не представляете ширину своих возможностей и многогранный спектр их применения! Я подчеркну, мирного применения! Да в одной только добывающей промышленности или научно-исследовательской деятельности вы в одиночку способны совершить целую революцию! Естественно, все это вы будете делать не на безвозмездной основе, а на полном государственном обеспечении. Если согласитесь, конечно же, – тут же поправился он, когда я нахмурился. – У России достаточно ресурсов не только для того, чтобы обеспечить вам и вашим близким безбедную жизнь, но и окружить вашу личность таким уровнем секретности, что вы навсегда сможете позабыть о своем темном прошлом и начать новую жизнь. Дьявол, как же сладко он пел! Его предложение действительно меня зацепило, и я уже почти готов был заглотить наживку. Посудите сами, тому, кто уже потерял надежду найти свое место в обществе, вдруг предлагают встать на острие научно-промышленного прогресса со всеми вытекающими из этого статуса привилегиями. Хотел ли я этого на самом деле? Очень. Я уже успел позабыть, что такое спокойная жизнь, когда ты не играешь в пятнашки со спецслужбами, бандитами и правительствами целых стран, всякий раз проходя в опасной близости от края бездны. Так что едва меня поманили подобной перспективой, только намекнув на идиллистический образ жизни, как сладкие картины безмятежного существования сразу же затопили разум, требуя принять такое предложение без всякого анализа. Да вот только не верил я в искренность больших политиков. Я достаточно много общался с власть имущими, чтобы усвоить один простой урок – их слова пыль. Они будут тебе обещать что угодно, лишь бы ты сейчас сделал все так, как надо им, а потом их обещания золотых гор обернутся россыпью острых осколков… Осколков твоих же разбитых надежд. Но с другой стороны, а что если мне удастся обернуть ситуацию себе на пользу, и в случае конфронтации, я обращу ключевых лиц страны в своих марионеток? Вряд ли, конечно, они не держат в голове такой вариант развития событий, но ведь я могу попытаться быть достаточно изобретательным. Чем черт не шутит, вдруг получится? Целая страна под теневым руководством некроманта, разве тогда хоть кто-то в мире сумеет мне что-нибудь противопоставить? – Это интересное предложение, – тактично уступил я, действительно не желая окончательно отвергать такую возможность. – Однако сейчас куда важнее нейтрализовать Темного Жреца, иссушающего Италию, потому что иначе я буду обречен долгие годы проявлять себя исключительно на ниве военно-промышленного прогресса, а не научно-технического. Разговор о моей дальнейшей судьбе я решил отложить на чуть более поздний срок. Мне очень не понравились амбициозные мысли, зародившиеся вдруг в моей голове. И я не был до конца уверен, что это мои собственные размышления. Больше походило на то, что это Дар таким образом заходит ко мне со стороны моих потаенных хотелок, пытаясь снова сделать из меня своего послушного раба. Теперь вот он меня решил соблазнить властью и спокойствием. Так что здесь нужно все тщательно обдумывать и взвешивать, дотошно анализируя каждый свой последующий шаг, словно он будет сделан по минному полю. – Я согласен с вами, Сергей, – кивнул президент, принимая мое предложение перенести обсуждение столь серьезной темы на более удачное время. – Но, боюсь, ситуация сильно усложнилась. Эвакуируясь из Рима, вы уничтожили нескольких американских солдат и угнали их судно, а уже через час в нашу дипмиссию пришла очень гневная и ультимативная нота протеста. Мы, конечно, пытаемся отрицать свою причастность ко всему произошедшему, но американская сторона уверена в своих словах, утверждая, что у них есть доказательство нашего пребывания в Италии. – «Касатки». – Что? – Схрон с подводными буксирами, который мы оставили, когда добирались до побережья, – уверенно заявил я. – Вот их доказательства. Я не знаю, какую роль в этой постановке ведут США, но более чем уверен, что они караулили на пляже именно нас. Я уже упоминал, что они с Ватиканом очень тесно сотрудничали, когда священники вели поиски могилы Древнего, так что я не удивлюсь, если Темный до сих пор водит их за нос с помощью Папы-марионетки. – К сожалению, мы ничего не можем доказать в этом случае. – Глава государства сокрушенно покачал головой и сцепил пальцы в замок. – Даже та из ряда вон выходящая ситуация в Риме не является поводом для России направлять туда своих солдат. Мы скованны международным правом по рукам и ногам, и теперь не имеем ни малейшей возможности направить в Италию технику. А то что задача неразрешима с помощью живой силы, мы уже имели возможность убедиться. – Вот именно, – акцентировал я внимание на последней фразе своего собеседника. – Живым людям там делать нечего. Они изначально представляют слишком легкую мишень для Древнего, и больше путаются под ногами, чем облегчают выполнение задачи. – Вы предлагаете сформировать диверсионную группу из мертвых? – Сходу уловил хвост моей задумки президент. Мне вообще понравилось, как легко он переключается между темами, и с какой легкостью говорит о, казалось бы, фантастических вещах. Мы с ним обсуждали перспективу уничтожения восставшей из многовекового заточения твари, а глава государства не демонстрировал и тени недоверия или пренебрежения к моим словам. Это несколько обнадеживало. – Не простых мертвых, – подсказал я собеседнику, – из Измененных. – И вы готовы раскрыть секрет изготовления этих… существ? То, что президент знал, кто такие Измененные, меня не удивляло. Я неоднократно говорил об этом бойцам и на брифинге во время плавания на «Орске», и в самом Риме. Да и мои прошлогодние исполнения в Москве тоже не прошли стороной знающих людей. Хоть сам факт существования таких чудищ и не был ни для кого секретом, почему-то его никто упорно не желал обсуждать. Даже тот изобличительный документальный фильм обо мне обошел их стороной, выкинув любые упоминания о тварях, шедших со мной в бой. – В этом нет никакой тайны, – пожал я плечами, краем глаза отметив, как подобрался человек по ту сторону экрана. – Для этого нужны лишь живые, мертвые и некромант, вроде меня. А дальнейшее – дело техники. – Вот оно что… понятно. – На лице президента отпечаталась досада, будто он ожидал, что для создания Морфов потребуется только синяя изолента и пара пластиковых бутылок. – И сколько это займет у вас времени? – Сложно сказать, – признался я, – в этом вопросе все очень индивидуально, да и я, скажем так, не имею большого опыта на этой ниве. Для начала вам предстоит обеспечить мне подходящее помещение и «топливо» для преобразования мертвой плоти. – Помещение не проблема, – кивнул национальный лидер, – но что вы имеете в виду под «топливом?» – Весь сброд, который только сможете собрать со всех уголков страны. Педофилы, убийцы, маньяки, насильники-рецидивисты, коллекторы… Президент участливо кивал в такт моим словам, но потом резко спохватился. – Коллекторы?! Вы серьезно? – Нет, конечно же. Я просто пытался пошутить. – На моем лице не дрогнул ни единый мускул, и собеседника моя неподвижная мина ставила в затруднительное положение. Он на самом деле не мог определить, серьезен я или шучу. – Не берите в голову. – Как скажете, – глава государства обозначил совсем мимолетную улыбку краешком губ, скорее больше из вежливости. – Но я хочу напомнить вам, что в нашей стране введен мораторий на смертную казнь, поэтому… – Сейчас не время для экивоков, – грубо прервал я президента, отчего тот, судя по мимике, несколько рассердился, но пытаться выказывать мне свое недовольство все же не стал. – Мы либо действуем без оглядки на все условности, либо через пару десятков лет Древний будет вводить по всему миру уже свои моратории. – Что ж… я понял вас, Сергей, – кое-как выдавил из себя мой собеседник. – Это обсуждаемо. – Но это еще не все, – «обрадовал» я его. – Что еще? – Я хочу встретиться с человеком, который командовал войсками во время противостояния со мной. – Зачем он вам? – Президент прищурил глаза, словно заподозрил меня в чем-то нехорошем. – Вы хотите мести? – Мести? Пожалуй, что нет, ведь моя месть уже свершилась. И в отношении него я не питаю никаких негативных чувств. Он честно исполнял свой долг и делал то, что должен. – Я бы с вами поспорил... – Но мы ведь не будем тратить время на бесполезные споры, не так ли? – С некоторым нажимом осведомился я, сверля взглядом объектив камеры, отчего президент, как мне показалось, заерзал в своем кресле. – Этот человек решился на отчаянный шаг, чтобы спасти страну, я думаю, что его участие в этой операции сможет помочь. – Он скинул на столицу термоядерный снаряд, ни с кем не согласовав свои действия! – Едва не зарычал глава, стиснув кулаки. – Вы считаете, что этот военный преступник способен хоть на что-то полезное?! – Да, я так считаю, – невозмутимо ответил я, пропуская мимо ушей остальную часть его полной негодования реплики. Иного бы вполне мог и напугать гнев первого лица страны. Но не меня. Президент еще некоторое время гипнотизировал глазок объектива гневным взглядом, но потом вмиг расслабился, положив ладони на столешницу. – Что-нибудь еще? – Почти мягко поинтересовался он. – Да, мне потребуется провести консилиум с опытными зоологами и палеонтологами. Не обязательно с лучшими, достаточно просто хорошо подкованных в теме. – Хм… не буду даже спрашивать, зачем это нужно. Надеюсь, это последний пункт в списке? – Разумеется, нет. Еще мне будут нужны добровольцы.