Он запустил видео – первый голографический кадр: космический корабль на старте – и вышел из комнаты. В фильме не было ничего нового, все это Адри уже знала: техническая информация о перелете, химический состав атмосферы Марса, его недр и поверхности, общие принципы работы жилых куполов, дальнейшие планы по освоению Марса и превращения его в планету, пригодную для жизни. Когда фильм закончился, включился свет, но в центре комнаты задержалось объемное изображение леса, который когда-нибудь будет посажен на Марсе. Адри будет скучать по лесам. Она только теперь поняла, что на Земле остается много всего, с чем ей жаль расставаться. Собравшиеся не спешили расходиться. Они разговаривали друг с другом, шутили, смеялись. Адри застенчиво примкнула к группе, направлявшейся к выходу, но они замешкались в дверях, не желая прерывать беседу, и Адри пришлось неловко встать с краю. Вроде как она с ними, а вроде сама по себе. Потом какая-то девушка – кажется, Саба – обернулась к ней и улыбнулась. Адри отчаянно пыталась придумать, что сказать. Она категорически не умела говорить ни о чем с незнакомыми людьми, но знала, что надо знакомиться, взаимодействовать, уживаться. А как иначе? Она взглянула на голографический лес и пробормотала, схватившись за соломинку: – Я люблю живую природу. И тут же смутилась и покраснела. Я люблю живую природу?! Это надо же такое ляпнуть! Саба растерянно заморгала, и Адри сделала вид, что ей скучно. – Ладно, увидимся, – пробурчала она и принялась пробираться к выходу сквозь толпу. Адри решительно заявила, что сама сядет за руль на обратном пути. Навигатор в машине Лили не работал, и на выезде из города они заблудились. Они трижды проехали мимо заповедника вымирающих видов животных, который Лили упорно именовала зоопарком, и мимо комплекса зданий городской администрации. Наконец ей удалось вырулить в пригород: очень приятный зеленый район старых частных домов. Лили смотрела в окно, тихо напевая себе под нос и явно о чем-то размышляя. – Что? – раздраженно спросила Адри. Злилась она на себя. Она все еще не успокоилась после неловкой и неудачной попытки вступить в беседу с Сабой. – В голове не укладывается, как вы могли на такое решиться, – сказала Лили. – Не понимаю, зачем вам на Марс. – Лично мне хочется сделать что-то полезное. – Адри сама поняла, что ответ получился каким-то уж слишком резким. Она сделала глубокий вдох и добавила: – Возможно, уже в скором времени людям придется переселиться на Марс. Лили вежливо кивнула. Кажется, эта тема была ей совершенно не интересна. – Да, наверное, – пробормотала она. – Как будто мы заново создаем мир, – сказала Адри. Ей почему-то хотелось, чтобы Лили поняла и прониклась. – Только на этот раз мы подойдем к делу с умом. И все сделаем правильно. Лили надолго задумалась. – Просто мне интересно, ради кого ты спасаешь мир. Как я поняла, ты не любишь людей. Адри взглянула на нее, на секунду оторвав взгляд от дороги. – Просто это действительно большая жертва, – задумчиво проговорила Лили. – Акт наивысшей любви. Адри долго молчала, подбирая слова. – Взаимодействовать друг с другом это в наших же интересах. Любовь – механизм выживания. Инструмент эволюции. Лили закатила глаза. – О боже. Адри раздражало, что Лили не понимает: все завидуют колонистам. И колонисты достойны всеобщей зависти. – Тут есть свои плюсы, – сказала она, сосредоточенно глядя прямо перед собой. – Я буду жить несколько сотен лет. – Пф. Кому захочется жить так долго? Я бы не согласилась даже за миллион долларов. – Лили взмахнула руками, словно отталкивая невидимый подарок. – И хорошо. Туда набирают только молодых, – не сдержалась Адри. Лили лукаво прищурилась, словно ее забавлял этот спор. – И что такого хорошего в молодых? – спросила она. – Например, – сказала Адри, – мы не испоганили нашу планету, как вы. Я имею в виду, старшее поколение. Лили опять отмахнулась, но в этот раз было заметно, что она внутренне напряглась. – Я знаю, что вы, молодые, как-нибудь разберетесь. Все не так плохо на самом деле. – Да, там нет Майами, и вряд ли есть Бангладеш и белые медведи, – натянуто проговорила Адри. – Человечество тратит миллиарды долларов, чтобы создать колонию на Марсе, потому что нам нужна стратегия выхода. Что должно произойти, чтобы ты поняла, насколько все плохо? Лили долго молчала, и Адри вдруг стало стыдно. Она вела себя как идиотка. Набросилась на старую женщину с обвинениями, попыталась задеть ее чувства, даже не зная, зачем ей это надо. – Ты мне солгала, – сказала Лили, глядя в окно. – В чем? – спросила Адри. – Ты та еще сволочь. Они опять долго молчали. Адри переваривала услышанное. Это было обидно, но, вероятно, правдиво. А потом Лили легонько ущипнула ее за плечо. – Но это не страшно. Я люблю сволочей. Они колоритные. Адри сердито нахмурилась. – Можно я буду тебе писать? Когда ты улетишь? – спросила Лили. – Конечно, можно. У нас будет видеосвязь. Мы же не в девятнадцатом веке. И я не принимаю обет молчания. Лили улыбнулась. – Конечно. Все так быстро меняется, я не успеваю следить. Я всегда думала, это так хорошо… Жизнь меняется. Но, кажется, я ошибалась. – Она невесело усмехнулась. Они подъехали к дому. Лили вышла из машины и огляделась по сторонам. – Моя мама была оптимисткой. Наверное, это у нас семейное. – Она покосилась на Адри. – Она любила эту ферму. А теперь не осталось почти никого, кто ее помнит. Адри посмотрела в сторону домика черепахи. Лили проследила за ее взглядом. Галапагоса смотрела на них и жевала большой лист салата. – Вот она помнит, – сказала Лили. – Как те очки в «Великом Гэтсби». Она видела все, но никому ничего не расскажет. Адри не читала «Великого Гэтсби». – Ты на нее очень похожа, – сказала Лили. – На мою маму. Она тоже была как стихия, как сила природы. Адри не знала, что на это ответить, и поэтому промолчала. Она не любила выслушивать комплименты, они ее только смущали. И еще она искренне не понимала, почему Лили так безудержно и настойчиво с ней мила. Лили в тот вечер пошла спать раньше, и Адри решила опять поискать письма – без особой надежды. Это был странный, необъяснимый порыв, не понятный даже ей самой. Может быть, ей хотелось найти эти письма, чтобы отдать их Лили – в качестве извинений за грубость. Адри осмотрела все комнаты – кроме той, где спала Лили, – заглянула во все шкафы и все ящики, поднялась на чердак (она в жизни не видела столько хлама, собранного в одном месте). И наконец в библиотеке, за рядом книг, в зазоре между стеной и покосившейся полкой обнаружился толстый конверт из плотной бумаги. Внутри лежал блокнот в тканевом переплете с обтрепавшимися краями. На внутренней стороне обложки было написано от руки: «Дневник Кэтрин Годспид». Адри даже не верилось, что она нашла этот дневник, столько лет пролежавший за книжной полкой. Первая страница блокнота была исписана сверху донизу мелким, убористым и неразборчивым почерком. Когда Адри хотела открыть дневник на последней странице, из него выпала пачка почтовых конвертов и открыток, разлетевшихся по полу. Бумага пожелтела от времени, чернила выцвели, но надписи еще читались. Все открытки и письма были адресованы Бет Эбботт (а более поздние – миссис Бет Годспид). Отправителем значилась Ленор Олсток, Форест-Роу, Англия. Сложив все бумаги в неровную стопку, Адри сунула их обратно в блокнот и унесла в свою комнату. Годы спустя, даже когда Адри удалось собрать всю информацию, которую только можно было найти, она всегда вспоминала тот вечер в доме Лили как первое и поэтому самое ценное прикосновение к своей истории. Усевшись на кровати и скрестив ноги, она открыла первую страницу дневника и принялась разбирать мелкий почерк. Сегодня утром опять была буря. Пыль налетела словно из ниоткуда. Как серая туча, мчавшаяся не по небу, а по земле. Она читала всю ночь до рассвета. Кэтрин. Часть I Дневник Кэтрин Годспид Ханаан, Канзас 20 мая 1934 года