А потом я вспоминаю, сколько ступеней придется преодолеть, и мое «почти» немного дает слабину. Дурацкие замки с дурацкими ступенями. Я хватаю туфли и перчатки, оставленные на помосте, надеваю их, и в ту же секунду кожу покалывает от верного признака, что день подошел к концу. Я прерывисто вздыхаю, когда моя золотоносная сила испаряется как туман, засыпает на ночь под заходящим солнцем, и мои ноющие ладони болят, когда оставшееся золото впитывается обратно в кожу. Мидас ждет меня у двери, явно обратив внимание на то, сколько мне нужно времени, чтобы сюда добраться. Я волоку ноги, обутые в шелковые тапочки, и каждый шаг дается тяжелее предыдущего. Когда я наконец подхожу к дверям, его брови сходятся на переносице. – Я тебя измотал. Прошу прощения. – Все хорошо. – А вот и нет, – отвечает он, ведя меня по пустой зале для собраний, а потом и к двери в другом конце. – Мне просто не терпелось начать, а здесь столько всего нужно сделать… но это не оправдание. Я не должен был сегодня так на тебя давить. – Он останавливается перед второй дверью и поворачивается ко мне, будто и правда обеспокоен. Может быть, так оно и есть, но Мидас волнуется не за меня, вовсе нет. Если источник высохнет, золота у него больше не будет. – Прости меня. Я не хочу впадать в крайность, ты же знаешь. Я знаю, что он – кусок дерьма, и точно не из золота. – Мидас, мне просто нужно поспать, – хрипло говорю я, чувствуя, что вот-вот упаду. Медлить сейчас не лучшая идея, поскольку, возможно, я не смогу снова идти, а меньше всего хочется, чтобы Мидас прикасался ко мне в попытке помочь. – Разумеется, – кивает он. – Завтра я тоже позволю тебе отдохнуть. Ты уже столько всего сделала. Если утром еще будешь чувствовать слабость, мы подождем следующего дня, чтобы доделать замок. У меня голова идет кругом при мысли о том, сколько всего он от меня хочет. Мидас прочищает горло. – И, если продолжишь вести себя так же во время праздничного бала, я разрешу тебе увидеться с Дигби. Внутри все сжимается, сердце делает кульбит. – Правда. – К тому времени ты это заслужишь, – говорит он, радостно мне улыбнувшись. Я заслужу… или найду Дигби сама. Я нервно, немного отчаянно улыбаюсь Мидасу, потому что именно этого он и хочет. – Спасибо. Кивнув, он открывает дверь, и мы выходим в пустой коридор. Каждый день на этой неделе, что я трудилась, он запирал эту зону, не разрешая никому приблизиться к залу, даже стражникам. Ведь ему же не нужно, чтобы кто-нибудь, просто проходя мимо, увидел, кто на самом деле обращает предметы в золото. Мы вместе идем по коридору, и я смотрю себе под подкашивающиеся ноги, а Мидас тем временем распаляется долгим монологом. Рассказывает, с какими комнатами мы проделаем тот же трюк, какие предметы я пропустила во время первого захода, сколько золота нужно знати… Порой кажется, что он разговаривает не со мной, а с моей магией. Но мне хотя бы не приходится отвечать. Когда мы выходим к парадному входу, слева и справа от которого поднимаются две извилистые лестницы, у меня по спине струится пот, а ноги дрожат. Я останавливаюсь на площадке, хватаюсь за перила, чтобы удержаться, и перевожу дыхание, пока Мидас болтает о какой-то ерунде. – Царь Мидас. Он останавливается на несколько ступеней выше меня, а я поворачиваюсь на голос. На второй лестнице слева по ступеням спускается юноша, которого сопровождают три стражника, за спинами которого свисают пурпурные плащи. – Принц Нивен, – склонив голову, ровным голосом отвечает Мидас. Только потому, что я прекрасно его знаю, улавливаю в его учтивом голосе толику неприязни. – Мне сообщили, что вы еще нездоровы. Мальчик одет в траурную черную одежду с вышитыми на манжетах сосульками. Он носит траур по отцу – человеку, чуть меня не убившему. Я поднимаю руку и провожу пальцами по шраму на шее. Он уже не очень заметен – всего лишь небольшая неровная линия, но когда я дотрагиваюсь до него, то словно чувствую вонзающий клинок Фулька. – Сегодня мне лучше, – говорит принц, быстро спускаясь по лестнице. Нивен юн. Если бы меня спросили, я бы сказала, что ему не больше двенадцати. И вместе с тем он ведет себя как юноша королевских кровей. Горделивый подбородок, идеально уложенные каштановые волосы и в совершенстве скроенные одежды. Когда он останавливает на мне взгляд, я с радостью отмечаю, что глаза у него голубые, а не карие, как у Фулька. Он удивленно взирает на меня, словно на миг решил, что я статуя, а не живой человек. – Так это правда, – говорит он, подойдя ко мне. – Она полностью из золота. Я напрягаюсь, но Мидас тотчас оказывается рядом со мной и загораживает меня. – Принц Нивен, это Аурен. Моя позолоченная фаворитка. Мальчик окидывает меня взором. – Странно, – бормочет он, а потом смотрит на Мидаса. – Почему вы не превратите в золото всех своих наложниц? – Потому что она особенная. Я мысленно хмыкаю. Принц Нивен легонько приподнимает уголки губ, и я понимаю, что его не слишком впечатлил этот ответ. – Мой отец мог удваивать предметы за раз, но его сила не работала на людях и животных. Но когда проявится моя магия, она будет еще могущественнее, чем была у него. Возможно, даже могущественнее вашей, – говорит он таким напыщенным тоном, каким только может обладать маленький принц. – Уверен, вы всех поразите, как только проявится ваша магия, – спокойно отвечает Мидас. – Да, – кивает Нивен, окидывает меня напоследок взглядом, после чего полностью забывает о моем существовании. – Рад, что застал вас, царь Мидас. Я бы хотел обсудить с вами некоторые вопросы. Может, мы пройдем в зал для собраний? Я вовремя опускаю взгляд и вижу, как Мидас раздраженно постукивает пальцем по бедру, шесть последовательных ударов по золотой ткани брюк. О, как же ему неловко! Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не заулыбаться как идиотка. Возможно, сейчас я немного поглупела от дикой усталости, но от этого разговора сразу же приободряюсь. Должно быть, играя в правителя Пятого королевства, Мидасу презренно иметь дело с полным самомнения маленьким принцем. Одно выражение лица Мидаса делает мою усталость стоящей. Я безмерно рада видеть, как ему приходится сдерживать все едкие мысли, кружащие у него в голове, и вместо того кивать принцу. – Конечно, Ваше Высочество. Я к вашим услугам в решении любого вопроса. – Превосходно, – говорит Нивен несколько высоковатым и гнусавым голосом. – Пройдемте. – Я присоединюсь к вам сразу же, как сопровожу свою фаворитку в ее покои, – отвечает ему Мидас и показывает мне идти за ним по лестнице. Принц Нивен хмурится. – Уверен, правителю нет нужны заниматься подобными пустяками. – Мальчик оглядывается и замечает стоящих над нами на лестнице двух стражников Мидаса в золотых доспехах. – Эй вы! Спуститесь сюда и проводите фаворитку царя Мидаса в ее покои. У вашего царя неотложные дела, и ему не интересны такие мелочи. Мидас краснеет, и от этого зрелища у меня почти вырывается смешок. Я заглушаю его, но случайно издаю сдавленный звук, который приходится прикрыть кашлем. Оба монарха неодобрительно на меня смотрят. – Извините, – скрипучим голосом говорю я. – Пыль в горло попала. Стражники тем временем быстро к нам спускаются, а Мидас подходит ко мне. – Иди прямиком в свою комнату. Я склоняю голову, играя роль покорной наложницы. – Да, царь Мидас. Он замирает, слегка прищурившись, и только спустя секунду я понимаю, что назвала его царем Мидасом, а не «мой царь». Наверное, это много говорит для нас обоих. Я более не считаю его своим царем. Подошедшие стражники отвлекают Мидаса, и он сурово смотрит на них. – Сопроводите Аурен прямо в ее покои, – приказывает он, а потом, запустив руку в карман, вытаскивает ключ и пихает его в руки одному из стражей. – Да, Ваше Величество. – Идемте, царь Мидас. Мне многое нужно с вами обсудить, – говорит Нивен, который всем своим тоном показывает нетерпеливость, проходя мимо нас к залу собраний. Плечи у Мидаса становятся напряженными, от раздражения брови сходятся на переносице. Интересно, что бы он на самом деле ответил принцу, если бы не занимался плетением политической паутины, пронизанной лживой любезностью? Напоследок бросив взгляд на меня, Мидас круто разворачивается и догоняет Нивена. До меня доносится щебетание принца, тут же завязавшего беседу. Мидас подстраивается под шаг Нивена, и он так напряжен, что даже не покачивает руками во время ходьбы. Они сворачивают за угол и исчезают из виду, и напряжение, о котором я даже не подозревала, тут же меня покидает. – Пойдемте, миледи. Перевожу внимание на стражников. – Да. Хорошо, – вздохнув, отвечаю я. – Просто… дайте мне секунду. Опираясь на перила, я смотрю на ноги, словно взглядом каким-то образом смогу их подбодрить. Делаю шаг-другой, а на третий ноги снова начинают подкашиваться. Когда я поднимаю стопу и ставлю ее на ступеньку, то понимаю, что велика вероятность того, что я свалюсь на пол бесформенной кучей.