Я подсматриваю одним глазом и замечаю Сантьяго, сидящего на стуле у большого окна. Луна освещает гитару, прислоненную к его бедру. Одна рука обхватила гриф, нежно касаясь струн. Не могу поверить, что он снова взял в руки гитару. После всех слов о том, что он избегает музыки, он играет прямо здесь, у меня на глазах. Неужели мне это снится? На всякий случай я сильно ущипнула себя за руку. Нет, он все еще там. Музыка останавливается, и он поднимает взгляд на меня. Я закрываю глаза и прикидываюсь спящей. Он смеется про себя. — Тебе не нужно притворяться. Я практически чувствую твой взгляд на себе. Я приоткрываю один глаз и оцениваю его лицо. Тень улыбки делает его более юным. Даже счастливым. — Попалась, — я прижимаю простыню к груди, когда сажусь. Он хихикает, руки снова начинают двигаться, наполняя комнату музыкой. — Какие-нибудь пожелания? Мои глаза расширяются до боли. — Что? — У тебя есть любимая песня? — У меня? — вопрос прозвучал шепотом. Он драматично оглядывает комнату в поисках кого-то еще. Я бросаю подушку ему в голову. Она падает на пол перед ним с тихим стуком. — Ты знаешь, как играть «XO» Джона Майера? Он перебирает начальные аккорды песни. — Впечатляет. Это как приватный концерт, прямо из кровати, — я опускаюсь обратно на матрас, улыбаясь, когда он погружается в музыку. Его глаза закрываются, а руки двигаются самым завораживающим образом. То, что он снова играет, не осталось для меня незамеченным. Сантьяго Алаторре вернул себе часть души, и я не хочу, чтобы он потерял ее снова. * * * — Сначала ты кипятишь молоко, а потом наливаешь его в чашку вот так. — Маттео демонстрирует свой впечатляющий навык создания цветка из кофейной пены. — Со стороны это выглядит легко, — я надулась. Он смеется. — Теперь попробуй сама, — он передает мне чашку. Я пытаюсь воссоздать тот же цветок, но в итоге мой рисунок больше похож на кактус. — В конце концов, у тебя получится, — он ударяется своим плечом о мое. — У меня ушли месяцы, прежде чем я освоил разные рисунки. Я отхожу и даю ему пространство, чтобы поставить чашки кофе перед нашими единственными клиентами. Он возвращается к стойке и начинает убирать беспорядок, который я устроила. — Я могу это сделать. Это моя работа, — я выхватываю тряпку из его рук. — О, ерунда. Я убирался сам задолго до того, как ты здесь работала, и буду делать это после. Я отступаю назад. Мои кроссовки скрипят по полу от моей поспешности. — Что? — Хлоя, — он покачал головой, — ты встречаешься с Сантьяго Алаторре. Тот факт, что ты работаешь в этом магазине, шокирует с самого начала. Если ты мечтаешь о собственном кафе, я уверен, что он предоставит тебе все, что ты захочешь. — Ммм, но я еще не готова. Мне так многому нужно у тебя научиться. — Птенец никогда не научится летать, если он слишком боится покинуть гнездо. Ладно, мистер Мияги, успокойтесь. — Ну, этой птичке нужно еще кое-чему у тебя научиться. Как я могу открыть свое собственное заведение, если я до сих пор не знаю, как сделать изящные цветы из пены? — Ну, скоро наступит осенний сезон, а здесь все имеет тенденцию замедляться. Я оглядываю пустой магазин, гадая, на что похоже замедление. Маттео слабо улыбается. — А когда затишье, я обычно работаю здесь меньше. Я немного путешествую. Навещаю старых друзей по всей Европе. О, нет. Он серьезно собирается уволить меня? Он не может этого сделать. Я не готова потерять связь с ним. Не после всего того, через что я прошла, чтобы достичь определенного уровня комфорта с ним. Кажется, он воспринимает мое молчание как согласие. — Я планирую взять отпуск через две недели и закрыть магазин на месяц. Я задыхаюсь от резкого вдоха. — Две недели? Закрытие магазина? — кто может ни с того ни с сего решить взять отпуск на месяц? Люди, которые могут оплачивать свои счета, не пропуская ужин в течение недели, Хлоя. Он кивает. — Не волнуйся. Я все еще буду рядом. И у тебя всегда есть место, где ты сможешь получить опыт. Но я хотел сказать заранее, чтобы у тебя было время найти другие варианты. На противоположном берегу озера есть еще один магазин с отличным… — Он продолжает говорить, но ни одно из его слов не находит отклика. Разочарование сменяется тревогой. Я все лето выстраивала с ним отношения, надеясь, что наступит подходящий момент признаться, кто я такая. Я не могу позволить ему исчезнуть в итальянском закате до того, как у меня появится шанс поговорить с ним. Поверить ему и поделиться тем, что он значит для меня. Может быть, если я откроюсь, он решит остаться и узнать меня получше. На этот раз по-настоящему, без отвлекающих факторов и ложного ученичества. Отчаяние делает меня глупой. Я прервала его. — Что ты думаешь о совместном ужине, чтобы отпраздновать окончание напряженного сезона? Маттео улыбается. — Я был бы рад этому. И мы можем отпраздновать, что ты набралась знаний, птичка. Ты провела лето под моим крылом, и тебе пора выходить в свет. Я киваю, с трудом сдерживая слова из-за комка в горле. Эта птичка вот-вот покинет гнездо. Будем надеяться, что я переживу падение, потому что если нет, то сломанная шея будет меньшим из всех зол. * * * Я бросаюсь на диван, прикрывая глаза локтем. Сантьяго оттягивает мою руку от лица. — Что случилось? Я поднимаю на него глаза, уловив хмурое выражение на его лице. — Маттео увольняет меня, потому что туристический сезон сходит на нет; я не добилась никакого прогресса в наших отношениях, — я выплевываю все факты, как рвоту. — Может, это и к лучшему. Я резко вскакиваю со своего места.