Брунетти вспомнил, что еще недавно его сын был рьяным врагом капитализма, жаждавшим разрушения всей этой порочной системы. Как вышло, что он, отец – и вдобавок полицейский! – не заметил, когда киднепперы из Европейского центробанка похитили их Раффи, а на его место подсунули двойника? – То есть ты, мой ангел, ехать не хочешь? – спросил Гвидо у Кьяры. После этого вопроса пыл девочки заметно поостыл. – Papà, я этого не говорила, – ответила Кьяра. – Я с удовольствием поехала бы. Подальше от загрязнений, которые тут у нас! «У всего есть экологическая подоплека», – подумал Брунетти, но вслух этого не сказал. – А ты, papà? – спросил Раффи, возможно, вспомнив о том, как заботливо отец налил ему недавно воды. – Я бы тоже с удовольствием съездил. – Но ты же терпеть не можешь лыжи! – тут же отреагировала Кьяра. – Зато я люблю горы, – улыбнулся Брунетти. Они заговорили о другом, но тема поездки в Доббиако так и осталась открытой. Восстановила гармонию Паола, вернее, ее свежеиспеченный кекс с грецкими и лесными орехами. И уже вечером, в кровати (в руках – Антигона, рядом – жена), Брунетти осенило. Изречение, процитированное Раффи… – Аристотель! – воскликнул он. – «Не может быть счастлив тот, кто ничего не делает». *** На следующее утро Брунетти, придя на работу и собравшись с душевными силами, позвонил виче-квесторе и спросил, найдется ли у того время его принять. Патта тяжело вздохнул и сказал, что если дело спешное, то комиссар может зайти и сейчас. Когда Брунетти вошел в кабинет к шефу (задержавшись в приемной ровно настолько, чтобы попросить синьорину Элеттру прошерстить личную жизнь синьора Форнари), дотторе Патта сосредоточенно изучал документы в папке. Заслышав шаги, он на манер святого Августина, отвлеченного от работы небесным гласом святого Иеронима, сначала посмотрел налево, на сноп света из окна, потом на Брунетти и, наконец, на пол, словно ожидая увидеть там маленького белого песика, еще недавно сидевшего у его ног. Мгновение – и взор виче-квесторе прояснился. Он вернулся в бренный мир со всеми его перипетиями. – Брунетти, в чем дело? – спросил шеф. – Кое-какие догадки по поводу синьора Гаспарини, виче-квесторе, – намеренно негромко ответил комиссар. – Гаспарини? – переспросил Патта. – Вам придется освежить мою память. – Разумеется, синьоре! – сказал Брунетти. – Присядьте! – ненавязчиво распорядился шеф. Комиссар подошел к стулу, который обычно выбирал, когда разговаривал с начальством. – Это пострадавший, найденный возле моста двое суток назад. – То было разбойное нападение, разве нет? – Складывалось такое впечатление, синьоре, – произнес Гвидо. – Что вы хотите этим сказать, Брунетти? – тут же насторожился Патта. – Нападение могло быть и преднамеренным, дотторе. – И кто же преступник? – На прошлой неделе ко мне приходила жена синьора Гаспарини. Беспокоилась, не принимает ли ее сын наркотики. – Вы хотите сказать, это дело рук ее сына? – Нет, синьоре. – Брунетти ничем не выказал раздражения. – Синьор Гаспарини мог откуда-то узнать, кто именно продает наркотики ученикам той школы, где учится его ребенок. Комиссар предпочел не объяснять, что эти данные получены от информатора. Он умолк, ожидая от виче-квесторе комментария или вопроса. – И это, по-вашему, спровоцировало нападение? – Это вероятно, дотторе, – мягко ответил Брунетти. Он оставил при себе комментарий о низком уровне уличной преступности в Венеции – не дай бог виче-квесторе воспримет это как скрытую критику своего родного Палермо. Патта поудобнее устроился в кресле и переплел пальцы на животе. Но даже под тяжестью его рук на рубашке не появилось ни морщинки. – Что нужно от меня? – Ничего, синьоре. Я хотел обратить ваше внимание на эту зацепку, она может нам пригодиться. Было бы неплохо найти человека, продающего наркотики школьникам. – У вас же есть дети, – сказал Патта. – Вы беспокоитесь о них? – Не так, как если бы мы жили в другом городе, – произнес Брунетти и поспешил уточнить: – Например, в Милане. Патта кивнул, подался вперед и сказал: – Я вас понял. Хорошо! Посмотрим, что вам удастся раскопать. – Благодарю вас, синьоре, – сказал Брунетти, вставая. Если бы он смог прокрасться к двери, а оттуда – в приемную, ни слова больше не сказав и не услышав, короткий список их с Паттой мирных бесед пополнился бы еще одним пунктом… Но когда комиссар был уже у порога, сзади донеслось: – Удачи, Брунетти! От неожиданности он не сразу нашел дверную ручку. – Благодарю вас, синьоре! – повторил комиссар и вышел. Уже в приемной он прислонился спиной к двери и зажмурился. Дважды глубоко вдохнул, все еще не веря в то, что только что произошло. – Синьоре, вы в порядке? – встревожилась синьорина Элеттра. Брунетти открыл глаза и увидел, что одной рукой она ухватилась за стол, словно хотела вскочить и броситься к нему на выручку. – С вами все хорошо? – Да, – шепотом ответил Гвидо, успокаивая ее жестом. – Виче-квесторе только что пожелал мне удачи в поимке подозреваемого. Секретарша снова опустилась в кресло, и Брунетти пояснил, направляясь к ее рабочему столу: – А еще, пока мы разговаривали, он был сама любезность и внимание. – Наверное, с ним что-то случилось, – произнесла синьорина Элеттра. – Или ему что-то от меня нужно, – предположил Брунетти. – Но вы бы не сказали ему ничего важного, синьоре, правда? Ни при каких обстоятельствах? – спросила секретарша. Брунетти вытянул вперед правую руку с растопыренными пальцами и указал на нее другой рукой. – Нет, пока мне под ногти не начнут загонять живые побеги бамбука, – сказал он. Синьорина Элеттра вздохнула с облегчением. – Знать бы, что он задумал. Она взяла со стола листок и протянула его комиссару. На нем ее рукой было начертано имя жены Форнари, дата и две денежные суммы в евро. – После освобождения он получает пенсию по инвалидности, а его супруга – пособие, за то, что за ним ухаживает. – Что у него за болезнь? – спросил Брунетти, перебирая варианты нового мошенничества, к которому могло прибегнуть семейство Форнари. – Из тюремного досье Форнари следует, что он был освобожден из тюрьмы по состоянию здоровья, – сказала секретарша. – А подробнее? – Он так занемог, что проще лечить его в домашних условиях, с регулярным посещением больницы. – В досье указано, чем именно он болен? – Видимо, у него что-то серьезное, – сказала синьорина Элеттра, но, судя по тону, она сильно в этом сомневалась. – Однако за эти годы я навидалась всякого. Форнари вполне могли придумать хитрую схему, чтобы социальные службы платили им обоим. Что не помешало мужу передать наркобизнес в субподряд тому, кто предложил наиболее выгодные условия. – Вы не могли бы заглянуть в… – начал было Брунетти и тут же продолжил: – В медицинскую карту Форнари. Там могут быть указаны причины госпитализации. – Я уже этим занимаюсь, синьоре, – ответила синьорина Элеттра. – Вы будете у себя? Я сразу же вам сообщу.