– Ты не должна была этого делать. – Кто он? – спросила Хэтти. Огги слез со стола и стал мерить шагами кухню. – Ты не должна была этого делать. – Огги! – проговорила Хэтти, добавив металла в голос. – Я спрашиваю, кто он? – Ты не знаешь? Хэтти покачала головой. – Я знаю, что он называет себя Зверем. – Так все его называют! Он и есть зверь! А его брат – Дьявол. Нора закашлялась. Хэтти метнула на нее строгий взгляд: – Я думала, ты не слушаешь. – Конечно, я слушаю! Интересно же! Очень странные имена. В этом она была права, и Хэтти кивнула: – Согласна. Никого не могут по-настоящему звать Зверем или Дьяволом. Разве что в готических романах, да и там… У Огги не хватило терпения дослушать сестру. – Этих двоих называют именно так. Эти братья – преступники. Хотя тебе это и так известно. Ведь он проткнул меня ножом. Хэтти задумчиво склонила голову. – И какого рода преступные дела они ведут? – Какого… – Огги закатил глаза и некоторое время смотрел в потолок. – Боже мой, Хэтти, неужели это важно? – Даже если нет, я хочу знать ответ, – сказала Нора, стоявшая у плиты. – Контрабанда. Их называют «Бесперчаточники». Хэтти задумалась. Она не знала имен «Зверь» и «Дьявол», но о Бесперчаточниках слышала. Впрочем, кто о них не слышал? Они считались самыми влиятельными людьми в Восточном Лондоне, а может быть, и во всем городе. О них говорили только шепотом. Грузы с их судов выгружались по ночам, и они хорошо платили сильным и не самым щепетильным людям. – Тоже странное прозвище, – высказала свое мнение Нора. – Кто они? Хэтти покосилась на брата. – Торговцы спиртным. – Контрабандисты, – поправил сестру Огги. – Бренди и бурбон. И, кстати, еще многое другое. Шелка, игральные карты, кости. Все то, что Британия облагает налогами, они провозят тайно. И они вполне заслужили прозвища, которые вы обе считаете глупыми. Дьявол очень мил, но, не колеблясь, лишит головы того, кто, по его мнению, нарушает его интересы в Ковент-Гардене. А Зверь… – Огги сделал паузу, во время которой Хэтти шагнула к нему. – Говорят, Зверь… – Он нервно оглянулся. – Что? – Хэтти никак не могла дождаться конца фразы. Брат продолжал молчать, и она воскликнула: – Да говори же? Кто он? Король джунглей? Огги поднял глаза на сестру. В них застыл страх. – Говорят, если ты перешел ему дорогу, он не успокоится, пока не доберется до тебя. Хэтти невольно вздрогнула. «Я найду вас». Эти слова таили обещание и угрозу. – Огги, если ты говоришь правду… – Я говорю правду. – Если так, какого черта ты пошел против таких людей? Что заставило тебя думать, что ты можешь справиться с ними? Украсть их собственность? Причинить им вред? Хэтти решила, что брат возмутится и дело кончится скандалом. Как никчемная женщина посмела предположить, что он не ровня этим людям? Но Огги молчал. Она не сомневалась, что мало кого в этом мире можно считать ровней Зверю, даже с не попорченной ножом шкурой. Похоже, Огги это знал. И вместо обычной хвастливой мужской бравады он опустил голову и тихо проговорил: – Мне нужна помощь. – Конечно, ему нужна помощь. Влез неизвестно во что и теперь… – Ехидное замечание последовало со стороны плиты. – Заткнись, Нора, – буркнул Огги. – Это не твое дело. – И не дело Хэтти тоже, – справедливо отметила Нора. – Тем не менее мы здесь. Хэтти подняла руку. – Прекратите! Оба! Удивительно, но оба действительно замолчали. Она повернулась к Огги: – Говори. – Я угробил судовую партию. Хэтти нахмурилась, припоминая конторские книги, которые она днем оставила на столе. Там все было в порядке. Никаких потерь. – Что ты хочешь сказать? – Ты помнишь тюльпаны? – Она покачала головой. В последнее время на судах не было никаких тюльпанов. – Это было летом, – добавил он. Летом действительно приходило судно из Антверпена с луковицами тюльпанов, заказанными разными английскими поместьями. Огги отвечал за их разгрузку и доставку клиентам. Это было первое порученное ему дело после того, как отец объявил о своем намерении передать бизнес. Тогда отец настоял, чтобы Огги управлял всеми операциями от начала до конца. – Я их угробил. В этом не было смысла. Хэтти собственными глазами видела отметки о выгрузке в книгах. Оставалась только наземная перевозка. – Что с ними случилось? – Я думал… – Он тряхнул головой и заговорил громче: – Я же не знал, что их надо доставить немедленно. Тогда все люди были заняты. И я решил, что отправка клиентам может некоторое время подождать. И оставил их. – На складе? – Хэтти вздохнула. Брат молча кивнул. – В разгар лета? В разгар влажного лондонского лета! Еще один унылый кивок. – Надолго? – Понятия не имею! – Огги, наконец, возмутился. – Я не помню! Боже мой, Хэтти, это же не мясо! Это всего лишь проклятые тюльпаны! Откуда мне знать, что они могут сгнить? Хэтти прониклась к себе большим уважением, сумев сдержаться, когда ей хотелось закричать: «Ты бы знал, что луковицы тюльпанов могут сгнить, если бы уделял хотя бы минимальное внимание бизнесу». – Что дальше? – Я знал, что мы должны вернуть деньги получателям. И знал, что отец придет в ярость. Естественно, отец разозлится. И будет прав. Судовая партия отличных голландских тюльпанов стоила не менее десяти тысяч фунтов. Мягко говоря, немаленькая сумма. Но ведь они ее не потеряли. Огги как-то сумел все скрыть. Хэтти почувствовала, что ее сердце сжимают холодные тиски страха. – Огги, что ты сделал? Он переступил с ноги на ногу и уставился в пол. – Это должно было случиться только один раз. Хэтти обернулась к Норе, которая уже перестала притворяться, что все происходящее ее нисколько не интересует. Подруга молча пожала плечами. Тогда Хэтти хмуро взглянула на брата и спросила: