Тротил они плавили три дня, разливали его в формы и отправляли на склад. На четвертый день поступила команда выезжать на Южный фронт, в Андалузию. Особенно этому обрадовался Мигель, который там родился. В Севилье, оккупированной мятежниками, жили его мать и младшая сестра. «Может быть, я сумею вытащить их из этого гадюшника», – подумал он. Часть третья Южный фронт Южному фронту поставлена задача до получения вооружения, обеспечивающего возможность наступления крупного масштаба на Гранаду и Альхесирас, вести партизанскую войну и диверсионными действиями разрушать железные дороги Альхесираса, Гранады. По линии разведки даны указания создать резидентуры в Гранаде, Альхесиресе и Севилье. О создании резидентур знает лишь один товарищ, являющийся нашим резидентом в Малаге. Доницетти Верно: Начальник 1-го отдела РУ РККА корпусной комиссар Штейнбрюк Из доклада Я. К. Берзина (Доницетти) в РУ РККА Андалузия Отряд Донцова был направлен в Андалузию с целью повышения эффективности диверсионной работы на Южном фронте и организации дополнительной партизанской базы. В настоящее время там вроде бы еще наблюдался паритет сил, но давление со стороны франкистов усиливалось, назрела необходимость ослабления ресурсной базы и нарушения коммуникаций противника путем усиления диверсионной активности. Личный состав отряда разместился в двух «Фордах». Еще в один бойцы погрузили имущество и боеприпасы, включая выплавленный тротил. Мины Джига решил изготавливать на новом месте. Донцов и его преторианцы поехали на «Додже». За руль посадили Мигеля, хорошо знающего местную географию. В ходе своей боевой практики Алексей видел много женских трупов, жутко обезображенных, лежащих в нелепых, унизительных позах. Он никак не хотел лицезреть в таком виде Альбу. При одной только мысли об этом у него холодело внутри. Поэтому Донцов категорически не желал брать с собой графиню де Уэльма в эту опасную командировку с непредсказуемыми последствиями. Она была решительно не согласна с этим. – Я тебя прекрасно понимаю, Алекс, – заявила девушка. – Может быть, на твоем месте я поступила бы так же, а ты упирался бы. Поэтому давай отбросим эмоции и будем действовать по правилам. Отряду нужен врач, положен по штату. Этим врачом являюсь я. Любые попытки меня заменить будут восприняты всеми бойцами как потворство твоим личным интересам. – Да плевать мне на то, как и кем это будет воспринято! – воскликнул Алексей. – Главное, чтобы ты жива осталась. – Крайне эгоистичное заявление, – спокойным тоном проговорила Альба. – Я тоже не хочу видеть тебя в качестве трупа, любимый мой кабальеро. Поэтому давай вместе останемся тут. На войне и без тебя с франкистами справятся. Донцов с досадой хлопнул себя ладонью по колену. Эта женщина была абсолютно права. «Да, ее на кривой козе не объедешь, в логике ей не откажешь», – подумал он и сказал: – Хорошо. Но только никаких личных инициатив. Строгое выполнение приказов. Иначе ты немедленно отправишься обратно на базу. – Есть, товарищ командир! – выкрикнула Альба по-русски и отдала честь, приставив ладонь к пустой голове. Донцов усмехнулся и нахлобучил ей на затылок берет. Ехала она, конечно же, в «Додже». Поэтому Фраучи пришлось устроиться в одном из грузовиков вместе с бойцами. Не графиню же туда сажать, право слово. Альба получила карабин и не расставалась с ним всю дорогу, заботливо прижимала к груди. На язвительные вопросы девушка отвечала: – От врагов буду отстреливаться. Сумку с медикаментами она тоже всегда держала при себе. Отбыли бойцы после завтрака. Несмотря на январь, стояла теплая, ласковая погода. Светило солнце в безоблачном небе. В Валенсии жизнь бурлила, била ключом. Женщины продавали свежие цветы, мальчишки с пачками газет бегали вдоль улиц, выкрикивая заголовки. Попискивали трамваи, гудели автомобили. Люди сновали по городу, сидели на скамейках в скверах, беседовали или почитывали свежую прессу. Колонна миновала город и двинулась на юго-запад. Вдоль дороги росли апельсиновые деревья, под ними валялись созревшие плоды. Какой-то крестьянин в широкополой шляпе собирал их в плетеную корзину, часть выбрасывал, предварительно внимательно осмотрев. – Хочу апельсинов, – неожиданно произнес Джига. – Мигель, притормози на пару минут. Тот съехал на обочину и остановил машину. Джига подбежал к крестьянину и стал предлагать ему деньги за апельсины. – Какие еще деньги!? – Крестьянин недоуменно пожал плечами. – Набирайте хоть целую машину. Это ничье. К Джиге присоединился Солейко. Они быстро набрали мешок апельсинов, и «Додж» вскоре догнал колонну. Вскоре пейзаж оскудел, фруктовые деревья закончились, зато появились многочисленные отары овец. – Давай еще баранов наберем на дорожку, – предложил товарищам неугомонный Джига. – Ты будешь использовать их как того мула, набьешь взрывчаткой. Будут у тебя троянские бараны, – подцепил его Солейко. – Зачем взрывчатку? Шашлык будем жарить, вах! – ответил Иван, имитируя кавказский акцент. К обеду машины добрались до Альбасете. Городишко так себе, но за время войны его население выросло за счет беженцев из районов, разоренных войной. Хватало тут и добровольцев из разных стран. Среди них были немцы, англичане, финны и еще бог знает кто. После обеда Мигель отлучился и вернулся с двумя югославами. – Вот. Будет пополнение. Владеют русским и испанским. Стрелять умеют. Переводчик – полезное занятие, но у меня своих дел полно. А это замена, два вместо одного, – проговорил он. – А то мы здесь бродим как неприкаянные – никто нами толком не занимается, – проговорил один из этих мужчин. – Меня зовут Стефан. А это Милош. Он вообще летчик. – Летчик это здорово, – задумчиво проговорил Донцов. – Самолетов у нас нет, зато какие богатые перспективы. Ладно, вы приняты. Правила пребывания в нашем отряде вам разъяснит Григорий Фраучи. Подсядете к нему вон в тот грузовик, там он вас и просветит. Переночевали они в какой-то деревушке, на сене в скотном дворе, а на рассвете двинулись дальше. Дорога шла по пустынному плоскогорью. Изрядно похолодало. Дул пронизывающий ветер. Бойцы в грузовиках закутались в одеяла, как наполеоновские солдаты на известной картине. Унылый пейзаж совсем не радовал глаз. По обеим сторонам дороги тянулась полупустынная местность с чахлой травой, объеденной овцами и козами. – Здесь всегда холодно. Район такой, – сказал Мигель. – Доберемся до Андалузии, там отогреемся. – Чья бы корова мычала, – пробурчал Джига, поеживаясь от холода. – Ты у нас одет по-зимнему. Шерстяной китель, такая же рубашка. Когда машины начали круто спускаться к правому притоку Гвадалквивира, пейзаж резко поменялся. Открылась зеленая долина, покрытая буйной растительностью. – Добро пожаловать в Андалузию! – радостно воскликнул Мигель. По извилистой, пыльной дороге автомобили спустились к реке и переправились через нее. Донцов приказал устроить привал. Солнце здесь действительно светило по-летнему, изрядно потеплело. Мигель оказался прав. Фраучи вылез из грузовика, подошел к «Доджу» и потянулся, разминая мышцы. – Буддийское лето! – воскликнул он, задрав голову к небу. – Почему буддийское? – с удивлением спросил Донцов. – Не знаю. Ассоциация. Поэт какой-то так написал. Уже в сумерках они прибыли в Хаен. – Нас здесь встретят или самим придется где-то как-то устраиваться? – поинтересовался Солейко. – Должны встретить, – ответил Донцов. – Указание о нашей экспедиции пришло из центра, от Берзина через Шмыгу. Они обеспечат. Их действительно встретили. На въезде в город возле указательного столба нарисовался запыленный кабриолет синего цвета. Рядом с ним стоял высокий худощавый мужчина и размахивал руками как ветряная мельница. Это был представитель местного комитета коммунистической партии. Бойцы были размещены в двухэтажном здании, расположенном недалеко от центра. Донцов, графиня и преторианцы поселились в небольшом доме, стоявшем напротив женского монастыря. – Когда-то я был очень неплохо знаком с Марией, настоятельницей этого заведения. Встретились через много лет. У них тут подсобное хозяйство хорошее. Я могу организовать ежедневную поставку парного молока. – Бог с ним, с молоком, – отмахнулся Донцов. – Нам надо доложиться местному военному начальству. Полковник Перес Силос здесь командует. Ты не в курсе, что это за птица? – Птица противоречивая, – после недолгих раздумий сказал Мигель. – Нелюдимый, упрямый, но знающий свое дело офицер. Однако есть одно обстоятельство. По нашим данным, он не вполне надежен. Его подозревают в связях с мятежниками. Может быть, это оперативная игра, или же он готовит пути отхода. Мало ли перебежчиков туда и обратно – все льнут к победителю, который пока не определен. Такая вот ситуация. Мы ему напрямую не подчиняемся, должны согласовывать с ним свои действия, но тут уж как карта ляжет. Однако мы ему нужны. Поэтому не надо спешить с докладом. Он сам прорежется. О нашем прибытии его наверняка уже известили. К обеду следующего дня из штаба Южного фронта действительно прибыл посыльный и передал Донцову, что полковник Силос приглашает руководство отряда к себе завтра к десяти утра. Штаб располагался в небольшом городишке, стоявшем недалеко от Хаена. В приемной Донцова с Мигелем встретил адъютант и попросил немного обождать. Они уселись на свободные стулья. Народу тут было предостаточно: военные, гражданские, какие-то женщины в приталенных комбинезонах. Все бурно обсуждали политическую обстановку в стране. – Я был под Теруэлем и видел, как вели себя анархисты, – громко проговорил какой-то мужчина в замызганном френче. – Призывы нашей партии к формированию регулярной армии с твердой дисциплиной анархисты объявили доказательством того, что коммунисты продались буржуазии. Их демагогия, борьба против дисциплины на производстве, дикие расправы с политическими противниками, особенно с духовенством, вплоть до поджога церквей, служат на руку фашистской пропаганде. Этот оратор попытался втянуть в дискуссию Мигеля, но тот только отмахнулся. Донцова откровенно раздражала эта политическая болтовня. Он с нетерпением ждал приглашения на аудиенцию. Из кабинета как ошпаренный выскочил какой-то офицер, видимо, получивший изрядную взбучку. Адъютант сделал знак Донцову, мол, проходите.