На следующий день Доминго Унгрия получил очередной втык от Бенедикто, и на этом инцидент был исчерпан. Боец по имени Хосе был наказан внеплановыми хозяйственными работами, а Донцов, несмотря на бурные возражения Джиги, запретил подобные эксперименты. – Лучше прикинь, чем дальше работать будешь? На складе ни динамита, ни тротила. Какие-то жалкие объедки. Поставок в ближайшее время не предвидится. – Так надо самим производство тротила наладить, – не задумываясь, предложил Джига. – Это как?! – Донцов аж поперхнулся от удивления. – Наставник по взрывному делу нам рассказывал, что можно выплавлять тротил, например, из морских мин. Они здоровенные, в них полно этого добра. Технологию я плохо представляю, но можно посоветоваться со спецами. Это факт, а не фантастика. – Джига уставился на командира в ожидании его реакции. Тот некоторое время молчал, переваривая то, что услышал, а потом изрек: – Идея авантюрная, но привлекательная. Ты советуйся с профессионалами, а я займусь этими минами. Море рядом. Там наверняка что-нибудь и плавает. Недавно голландский транспорт на мине подорвался, так этот участок моря начали тралить и что-то там выловили. Свою учебную группу временно передашь Фраучи. Пускай он из пулемета стрелять их учит. Григорий кроме обучения снайперов теперь обязан был вести общую стрелковую подготовку. Он успешно справлялся с этим, учил бойцов пользоваться всеми видами оружия. Донцов изложил идею Джиги Старинову, тот, в свою очередь, обратился к республиканскому командованию и к Берзину. Бюрократическая машина закрутилась и вскоре начала выдавать результаты. Вместо морских мин в бригаду были привезены глубинные бомбы, большие цилиндры зловещего вида весом около полутонны. Джига отбыл в Валенсию, где встретился со специалистом по взрывному делу, присланным туда Берзиным, по фамилии Дерибас и по имени Платон. Увиделись они не в каком-то служебном кабинете, а возле входа в Лонха-де-ла-Седа, древнее здание готической архитектуры. Позднее Иван понял, что это была идея самого Дерибаса, развеселого парня лет тридцати с длинным носом и тонкими усиками, эдакого эпикурейца, одетого в отменно пошитый серый костюм, умевшего совмещать приятное с полезным. Когда они знакомились, Иван услышал необычную фамилию и едва сдержал смех, вспомнив Барабаса. – Ну и что мы здесь стоим как безмозглые столбы? – сказал Дерибас, глаза которого излучали веселые искры. – Пошли. Вон смотри, народ валом валит. Вокруг слышались веселые восклицания, радостные возгласы и приветствия. Мелькали красивые женские лица, изящные прически. Яркие, пестрые современные платья сменялись национальными костюмами с широкими многочисленными оборками. На ветру колыхались разноцветные веера, от быстрой ходьбы развевались воздушные, легкие шали и кружева. На солнце переливались всеми оттенками дорогие серьги и ожерелья. Изысканно, со вкусом одетые мужчины выделялись на этом фоне своими светлыми костюмами и красными галстуками. – Куда это они все? – спросил Джига, удивленно глядя на нарядную толпу. – На корриду или, если хочешь, фиесту. В Испании небо может рухнуть на землю, а коррида останется. Вот давай и мы с тобой растворимся в потоке удовольствий, пока у нас есть такая возможность. Сходим, посмотрим на яростных, но глупых быков и на тореро, которые не намного умнее этих животных, но отменно управляются с холодным оружием. Потом посидим в каком-нибудь развеселом заведении с вином и дамами в тугих вечерних платьях. – Дерибас усмехнулся и подмигнул Джиге, обескураженному неожиданным предложением. Тот готовился к серьезному обсуждению проблемы, а тут вдруг такое! – А обсуждать нам особо нечего, – продолжил Дерибас, как бы угадав мысли Ивана. – Я и так знаю, что надо делать. Завтра и начнем. А сегодня будем песни петь и веселиться, как говорят на флоте. За мой счет. Мне тут чуть-чуть денег выделили на непредвиденные расходы. До арены Плаза де Торос они добрались пешком и разместились на верхнем ярусе, на галерке, чтобы охватить весь масштаб зрелища, как пояснил Дерибас. – А для детального рассмотрения у меня есть вот это, – сказал он и достал небольшой бинокль из кожаной сумки. Трибуны быстро заполнились. Прозвучал республиканский гимн, следом – революционные песни, за ними – «А кукарача…». Вокруг кроме рекламы пестрели лозунги и призывы. На особо крупном плакате красным по белому было выведено «Но пасаран!». За барьером желтел аккуратно подметенный крупный песок. На противоположной стороне, в проходе, появились помощники матадора с корзинами на плечах. У барьера они вытащили мулеты и надели их на палки. Оркестр заиграл бравурный марш в стиле пасодобль, раздались аплодисменты. На арену вышли матадоры и подняли руки в качестве приветствия. За ними на поджарых лошадках ехали пикадоры. Позади шли служители, в обязанности которых входила уборка мертвых животных. Они вели за собой упряжку мулов. Наконец-то представление началось. Публика то затихала, то взрывалась оглушительным хором. Джигу так увлекло действо на арене, что он, не помня себя, орал по-русски, пытался на полном серьезе помочь советами команде тореро. Дерибас молчал и улыбался. Его мало интересовал бой быков, он наслаждался психологической атмосферой, наблюдал за взбудораженными лицами зрителей. На выходе с арены Дерибас указал на мужчину лет тридцати с небольшим в одежде матадора: узкие брюки до колен, камзол чуть ниже пояса, жилет, расшитый золотом, и каракулевая шапочка. – Дамиан, как и всегда, при полном параде, – сказал он. – Тореадор? – спросил Джига. – Бывший, – ответил Дерибас. – Сейчас вышибалой служит в одном веселом заведении. Но на корриду всегда ходит вот так, одетым по форме. Имеет право. Он получил большую известность на арене в Севилье, а когда город заняли фалангисты, начал резать их как бычков или даже свиней, особенно самых голосистых площадных ораторов. При этом своего авторства этот парень не скрывал, на каждом трупе оставлял записку: «Привет от Деми». С десяток этих негодяев порешил. Его в конце концов изловили, а когда конвоировали в тюрягу, он умудрился сбежать, заколол конвойных кинжалом, спрятанным в рукаве. Теперь находится здесь. Великолепный вояка. Мы с ним познакомились в ресторанной драке. Я ему помог трех наглецов из кабака вытурить. С тех пор иногда беседуем за бокалом вина. – Познакомь меня с ним, – неожиданно попросил Джига. Дерибас недоуменно пожал плечами. – Как вам будет угодно, кабальеро. Эй, Деми! – окликнул он матадора. Тот обернулся и заулыбался. – Платон, и ты здесь? Хочешь пригласить меня на бокал винца? Улыбка Деми была ослепительной. Эдакий добрячок, наполненный альтруизмом, так и брызжущим из него. – А мы как раз собирались расслабиться. Познакомься, это мой земляк Иван Джига. – Деми, – назвался бывший тореадор, протянул руку новому знакомцу и спросил: – А ты, Иван, имеешь какое-то отношение к корриде? Ведь у вас в СССР она вроде как не практикуется. – У него другая коррида. Он пускает под откос поезда фалангистов, – ответил за Джигу Дерибас. – В таких делах Иван большой мастер. – Это очень интересно, – заявил Деми и вновь улыбнулся. Несмотря на бесшабашный вид, Иван сразу же почувствовал в нем скрытую силу, гибкость пантеры и волчью хватку. – Так присоединяйся к нам, – предложил он этому парню. – Мы с Платоном собрались отпраздновать встречу в каком-нибудь ресторанчике. Поговорим о том о сем. В его словах чувствовался какой-то подспудный смысл, неясная перспектива. Дамиан это почувствовал и тут же принял приглашение. Вскоре они уже сидели в ресторане, заказали бутылку мадеры и кое-какую закуску. Тихо играл струнный оркестрик. Дерибас разлил вино. – За знакомство, – сказал он. Мужчины выпили, заели мадеру черешней. – Мне вот что непонятно, – начал разговор Джига. – Дамиан, ты ведь матадор, специалист в своем деле. Казалось бы, живи и радуйся. А тут вдруг такой разворот в судьбе. Ты в одиночку начал борьбу с франкистами. Почему? Они ведь тоже очень любят корриду и аплодировали бы тебе стоя. Какая тебе разница? Расскажи, если захочешь. Меня интересуют подобные истории. Дамиан понял, что новый знакомец неспроста подвигает его на откровенность, задумался на пару минут и начал свой рассказ: – Я в отроческом возрасте за стадом ходил, бычков пас, хорошо с ними управлялся. Это заметил пастух. Он раньше матадором был, но бык ему разбил колено и сделал хромым на всю оставшуюся жизнь. Какая уж тут фиеста! Он меня по старым связям и пристроил в команду тореро Пабло Круса. Сначала я дерьмо с арены убирал, потом меня перевели в пикадоры. Когда Пабло окончательно спился, занял его место. Я любил бычков, хорошо знал их повадки и жалел, зря не мучил, берег для последнего, единственного удара. Я всегда наносил его именно тогда, когда публика этого хотела, умел работать близко к рогам быка, специально его утомлял, чуял, чуял, когда он на меня бросится, всегда вовремя уворачивался, при этом показывал заранее отрепетированные трюки. Про меня в газетах писали, что я работал всегда точно и непринужденно, словно имел дело не с разъяренным быком, а с безмозглой и безрогой коровой. Ровно два года назад, на фиесте в Памплоне, я немного выпил и решил показать мастерство старой школы, четкость движения при максимальном риске. Все шло отлично, бычок уже был готов к последнему удару, выполнял все, что я ему навязывал. Толпа в напряженном безмолвии следила за моей работой. Но среди зрителей нашелся один мой недруг. Женщину я у него увел. Он начал кричать что есть мочи всякие оскорбления в мой адрес. Я на секунду отвлекся и почувствовал боль в левом боку. Теплая кровь потекла по телу, но у меня хватило сил убить быка. Так мы и упали рядом посреди арены. Я дешево отделался. Бык сломал мне лишь два ребра. Рог не задел внутренних органов. Через два месяца я вернулся к своей работе. А потом в Севилью пришли фалангисты. Сначала я к ним отнесся равнодушно, но они убили пастуха, который меня привел на арену. Мяса им захотелось бесплатно. После этого я их возненавидел и пошел на баррикады, где бился с марокканцами. Но мы проиграли, и я на время затаился. Фалангисты начали зверствовать. Они убивали людей за неправильное слово, за красный бант на груди. Тогда я создал партизанский отряд, состоящий из одного меня, и устроил им партизанскую корриду, начал резать всяких горлопанов. Покричит он перед народом в мегафон, пойдет домой, а я ему пику в брюхо в какой-нибудь подворотне. Теперь я уже убивал не бычков, а тех негодяев, которые подняли мятеж, хотели народ превратить в рабов. Я резал их без всякой жалости, пока меня не сцапали. Теперь я здесь, борюсь с возмутителями спокойствия в ресторане. – Дамиан замолчал. – И не надоело тебе гонять буйных пьяниц? – с усмешкой спросил Джига. Это было приглашение к танцу. Дамиан сразу почувствовал суть дела и спросил: – А что, у тебя есть другое предложение? – Есть. – Улыбка мигом сползла с лица Ивана. – Поступай в наш диверсионный отряд. Вместе будем фалангистов давить. – Я не специалист по взрыву поездов, – заявил Дамиан, но его глаза горели неугасимым огнем надежды. – Нам нужны разные специалисты, в том числе по забою бычков в синих рубашках, – проговорил Иван и вопросительно уставился на матадора. – Если в синих рубашках, то всегда готов. Куда явиться? – Дамиан застыл в ожидании ответа. Джига назвал местоположение базы и осведомился: – Сам доберешься? – Доберусь. – Вот и хорошо. – Джига хлопнул ладонью по столу. – Найдешь там Алексея Донцова, скажешь, что от меня. Тебя, конечно, прокачают на вшивость, но думаю, что все будет нормально. Ты ведь мне не врал, не сказки рассказывал, правду говорил, да, Деми? – Он остро посмотрел на собеседника. – Истинную правду! – Дамиан перекрестился, и это вовсе не выглядело рисовкой. Донцов не особо удивился появлению Дамиана в отряде. Он знал, что это креатура Джиги, а тот кого попало не пришлет. Командир поселил матадора вместе с бойцами. Мол, поживи пока. Как лейтенант Джига вернется, примем окончательное решение. Наутро Дерибаса было не узнать. Он был собран и сух. – Нужен очень большой котел, лучше два или три, яма в безлюдном месте, дрова, формы для разливки, – проговорил этот человек и добавил: – Я займусь всем этим, а ты формируй команду. Два котла помогли достать коммунисты из местного отделения партии. Джига собрал бригаду плавильщиков на добровольных началах. Он заранее объяснил им опасность этого мероприятия и пообещал денежное вознаграждение. Охотников нашлось с избытком. В нескольких километрах от базы тянулся глубокий овраг. В нем бойцы разместили котлы, наполнили их водой, опустили туда цилиндры глубинных бомб, обложили дровами и подожгли. Люди, вкусившие все прелести войны, не особо волновались по поводу возможной опасности, работали четко и слаженно.